На той же неделе Джордж один улетел в Париж. Я узнала об этом из маленькой карточки в букете лилий. Там было выведено каллиграфическим почерком: «Элизабета, подари мне свою любовь». Бедный Джордж. Жаль, что чувства и возможности не всегда совпадают.

Нам не терпелось поскорее приняться за фильм. Наша группа включала в себя Жозе, Свена, Пасо, меня и партнера Джорджа, тихого кинематографиста Хуана Гойю. Мне часто приходилось разговаривать с Хуаном по телефону через Атлантику, обсуждая производственные потребности и бюджет. Я ликовала. Наконец-то у меня будет собственный проект и деньги, позволяющие сделать все как нужно.

Жозе, наш режиссер, радуясь ничуть не меньше, предложил заняться поисками натуры.

— Можно приступать немедленно, — сказала я.

Он тотчас появился в бермудах с оранжевыми и желтыми полосами, ярко-синей футболке и поношенных сандалиях. Высокий, худой и молчаливый Свен шагал рядом в старых, полинявших джинсах и темной майке с разводами. В это воскресенье мы отправились на старинную испанскую площадь, где мы с Жозе танцевали с местными жителями сардану, а наш жаждавший совершенства Свен постоянно искал лучшие ракурсы. Затем творческая группа вернулась к прекрасным красноватым холмам парка Монтхью и «поляроидом» запечатлела восстановление оригинального фасада. Держась за руки, мы с Жозе промчались через парк Коста и Лобера, осмотрели фонтаны, решили снять их вечером. Свен молча следовал за нами, фиксируя все существенное.

Оттуда мы поехали в Тибидабо — местечко на высоте пять тысяч футов над уровнем моря, полюбовались Пиринеями, морем, далеким островом Мальоркой, восхищаясь роскошной голубизной и зеленью.

— Элизабет, — предложил Жозе, — надо бы поснимать на Мальорке.

— Хорошо, хорошо, — согласилась я.

— И, — продолжил Жозе, — Свен хочет поработать с Фернандо Колидосом, специалистом по свету. Это потребует дополнительных расходов, но они окупятся сторицей.

— Вполне осуществимо, — уверенно одобрила я.

— Неплохо бы вам еще посмотреть работы декоратора, а также костюмера. Они дорогие… но восхитительные. Как?

— Конечно, — с готовностью откликнулась я; счастье переполняло мою душу.

Ближе к вечеру вся группа направилась в Ситджес — морской курорт неподалеку, где у Свена и Жозе был дом. Согласно нашим планам, предстояло встретиться там с молодым сценаристом, Пасо, и поработать с ним несколько дней. Мы уже подъезжали к дому, как два великолепных белых колли ринулись навстречу хозяевам, лизнули их в лица, скуля от счастья. Следом появился Пасо в толстых очках, в легком бежевом хлопчатобумажном костюме и мягких мокасинах на босу ногу.

— О, смотри, Пасо мрачен, как всегда. — Жозе толкнул в бок молчаливого Свена.

Мы с Жозе уже выскочили из машины и принялись, к взаимной радости, играть с собаками.

— Да не хмурься ты, — бросил Жозе. — Этот фильм станет лучшим за всю твою карьеру. И всех остальных тоже.

— Несмотря ни на что? — отказывался радоваться Пасо.

— Такой молодой, а уже пессимист, — улыбнулся Жозе и тепло обнял своего протеже.

Пасо освободился и заговорил на испанском так быстро, что я ничего не поняла. Жозе тотчас помрачнел, повернулся ко мне с опущенной головой и перевел сообщение Пасо. Похоже, Джордж Химинес всех обманул. Он не располагал средствами, необходимыми для съемки фильма, и правами на сценарий, хотя и представил нам соответствующие контракты.

Жозе со Свеном пригласили на обед гостей, а мы все еще были в шоке. Сегодняшние новости относительно Джорджа не сходили с уст, перелетая от одной группы к другой… Джордж допустил перерасход, приобретая недвижимость… его долги исчислялись миллионами долларов… политический кризис на Среднем Востоке «съел» его нефтяные инвестиции… положение Джорджа стремительно ухудшалось. Ситуация осложнялась еще и тем, что французский банковский синдикат владел половиной прав на сценарий. Банкиры угрожали отнять у Джорджа его долю в том случае, если он не внесет деньги. Новый претендент на сценарий уже сделал соответствующее предложение и намеревался любой ценой отстранить Джорджа. Впрочем, о сопернике было известно лишь то, что им был старый клиент парижского банка.

Черный букет Джорджа и ухаживание внезапно обрели смысл. Я вспомнила его нежные глаза: «Элизабета, на следующей неделе я еду в Париж. Поедем вместе». Джордж использовал меня, мою известность и мою американскую кинокомпанию, чтобы убедить французских банкиров в своей платежеспособности. «Оттуда отправимся в Афины». Да еще осмелился сказать: «Я покажу вам то, что вы никогда не видели». Конечно, Джордж, конечно! И теперь эта записка — «Элизабета, подари мне свою любовь». И я еще жалела его! Всегда следует помнить, на какие подлости способны мужчины-импотенты.

Он нисколько не сомневался, что мое имя обеспечит финансирование дорогого фильма, и показал нам контракты. У меня мелькнула мысль самой найти средства, но я не отнеслась к этой идее достаточно серьезно. Джордж вселял чувство уверенности, меня охватила старая жажда борьбы.

Жозе и Пасо подлили масла в огонь.

— Все равно надо это сделать, — хором сказали ребята. — Идея слишком хороша, чтобы отказываться. Что такое деньги по сравнению с подобным шансом? — Жозе уже стал заводиться. — Мы ведь художники, верно? Стоит проявить упорство, и деньги найдутся.

Кажется, новые коллеги относились к таким же сумасшедшим, как и я. Мы поклялись не расставаться и продолжать предварительную работу до окончательного выяснения ситуации. Возможно, это всего лишь слухи. Я, со своей стороны, начну расследование, разузнаю про французский банк, установлю, какие средства нужны для победы над конкурентом. Предоставит ли мне французский синдикат необходимую сумму? Если нет, где еще можно раздобыть деньги? Может, стоит обратиться к кому-то еще? Решив эту проблему, я становлюсь единственным продюсером фильма, ставлю на карту свое имя. Жозе, Свен и Пасо рискуют в меньшей степени, работая ради процентов от прибыли, если таковая появится. Придется использовать весьма малочисленную съемочную группу, брать на себя всю работу художника. «Как на съемках „Фирензе“, — решили мы. В конце концов, для нас ничего нового, подобный опыт уже имелся… И если грядет успех…