Да, подумал с грустной иронией Хитори, этот русский – настоящее дитя своего века, не знающего, что такое телефоны и аналоговая связь. И прожитые пятьдесят семь лет как-то особенно неуютно легли ему на плечи.

– Видите ли, – осторожно начал Дракон. – Вы застали меня не в очень удобный для разговора момент…

– И это оправдывает то, что вы заставляете меня болтать с воздухом, Рицуко? Может быть, мне связаться с вами позже? – иронически поинтересовался генеральный директор одной из самых могущественных в мире ТПК. – Когда вы освободитесь.

Хитори мысленно вздохнул. Подобно имплантированным Обетам уличных рыцарей, в мозг любого сотрудника дзайбацу были вложены определенные установки, закрепленные множеством коллективных психотренингов. Представитель «Мисато» был в буквальном смысле рефлекторно вежлив. И ничего не мог с этим поделать.

– Включить изображение и полный эффект присутствия, – приказал он.

Стены туалетной кабинки растаяли, унитаз превратился в жесткое офисное кресло, Хитори оказался в сгенерированной чат-комнате, где его уже дожидался аналог Владимира Белуги, нетерпеливо расхаживающий кругами.

– Замечательно! – воскликнул он. – А то я чувствовал себя полным идиотом, обращаясь к пустому креслу. Вот теперь я говорю, что рад вас видеть, Рицуко.

– Взаимно, – в своем не виртуальном животе Хитори вновь ощутил недвусмысленные позывы. Чертово яблочко опять давало о себе знать. Надо было послушаться Георгия. Проклятие!

– Я хотел вам сказать. – Как всегда, переполняемый кипучей энергией, Белуга не мог устоять на месте. Теперь центром описываемых им кругов стало кресло с напряженно застывшим Хитори. – Я ознакомился с вашим докладом Совету директоров. Хочу сказать, что польщен той высокой оценкой, которую вы, Рицуко, дали продукции «Неотеха».

Сказал и подмигнул. Мальчишка. Понимает ли он, как опасен такой, балансирующий на самом краю, разговор для него, Хитори? Представляет себе, что такое «тест на лояльность», который ожидает Дракона в случае малейшего подозрения в его адрес? Не спасет и личное покровительство директора Сакамуро.

Не спасет ничего.

– Надеюсь, что мой доклад послужит дальнейшему упрочнению отношений между нашими компаниями, – дипломатично заметил Хитори.

– Я тоже надеюсь, – усмехнулся Белуга. – Кстати, Рицуко, а почему вы так поспешно отбыли? Лишили меня возможности устроить небольшой праздник в вашу честь. – Он опять подмигнул.

– Неотложные дела в Токио. – Хитори развел руками. – Я передавал мои искренние сожаления через вашего секретаря. – Да-да, я знаю. – В долю секунды разговор Белуге наскучил. – В общем, я хотел пожать вам руку на прощание, хотя бы виртуально. И заверить, что всегда рад вести дела именно с вами, Рицуко.

– Я польщен, Владимир.

– Перед возвращением обязательно дайте знать. – Белуга приблизился, протянул ему руку. – Приветственный фейерверк я вам обеспечу.

– Благодарю вас, – с усилием оторвавшись от «кресла», Хитори пожал директору «Неотеха» руку. – О моем возвращении на континент вы узнаете одним из первых.

–Договорились. Счастливо вам долететь, Рицуко.

– Благодарю вас.

И Владимир Белуга растаял вместе с окружающим конструктом.

Поправляя перед зеркалом галстук, Хитори рассмеялся, припомнив, как, убегая от мальчиков Зоя, он прыгнул из окна в пролетающий мусорный ховер. Прямо в открытый бак, полный вонючих отходов.

Он взялся за ручку двери, собираясь вернуться в салон, и замер на месте. Его посетило невероятной силы дежа-вю, побочный эффект наложения реальных и записанных воспоминаний.

Вотон, герой мнемобоевика «Забыть Зоя», с разбегу прыгает из окна, чтобы оказаться в баке летающего мусорщика. И вот он, Рицуко Хитори, Голографический Дракон, подброшенный издыхающим джамп-модулем, влетает в десантный отсек ховера. Оба этих воспоминания различались в незначительных деталях, но в целом, он мог поклясться, они принадлежат одному человеку. Ему?

Или кому-то еще?

Вывернув сумку на сиденье, он вытащил из нее упаковку мнемософта. Ну да, изготовлено по лицензии «SIM'Inc», дочерней компании ТПК «Мисато». А чего он ожидал?

Но как кусок этого мнемософта оказался вмонтированным в его собственную память? Или наоборот? Он совсем запутался. А что с остальными его воспоминаниями? Может быть, они тоже нарезаны кусками из различных программ? А кто же тогда он сам?

«Стоп. Успокойся, – сказал он себе. – Все нормально, Ты обычный человек. У тебя есть жилье, работа и личный код. То, что произошло, – случайность, возможно обычный bad trip[11]. Все в порядке. Твое прошлое – это твое прошлое. Это несложно проверить. Да, прямо сейчас».

Две стюардессы обменялись понимающими взглядами, когда мимо них к двери туалета опять пронесся тот же пожилой японец. Вон у него порнософт торчит из сумки. Наглотался, наверное, стимуляторов, теперь вот не сидится. Бедный старикан.

В туалете он быстро разделся, кидая одежду прямо на пол. Сначала бедро. Да, вот он, на месте. Шрам, оставленный ему русским боевым кибером. На сращение мышц ушел месяц, а полная подвижность восстановилась еще через два.

Успокоившись, Рицуко сосредоточился на воспоминаниях детства, Когда ему было двенадцать лет, они играли со сверстниками в порту. Осколком битого стекла ему распороло икру на правой ноге. Там след был в три сантиметра длиной, заметный даже спустя многие годы. А ну-ка…

С недоумением он разглядывал поросшую редкими черными волосами икру, не находя даже малейших признаков шрама. Ну как же, он ощупал кожу пальцами, был точно вот здесь. Он даже помнит, как глубоко погрузился в ногу хищно зазубренный осколок. Может быть, на другой ноге? Тоже нет.

А более поздние шрамы? Например, в четырнадцатом, когда ему засадили три пули под лопатку во время боя в монреальском вычислительном центре. Там оставались такие белые вздутия.

Вздутий тоже не было. Как и не нашлось следа от осколка взорванного в Лондоне кара (на шесть сантиметров выше левой ягодицы) и диагональной царапины на ребрах, оставленной вскользь пришедшимся штыком автомата AKS-273. За исключением старательно подделанного шрама на бедре его тело было младенчески чистым (если бывают шестидесятилетние младенцы), как будто подверглось серии косметических операций. Или недавно вышло из клонирующей установки in-vitro. У двери в туалет его поджидал смазливого вида стюард с влажно зализанными черными волосами. На его лице блуждала скабрезная заговорщическая ухмылочка.

– Как оно, не скучно в одиночку? – поинтересовался он, кивая в сторону опустевшей кабинки, – Могу предложить компанию, недорого. Девочки у нас сговорчивые. И сам могу обслужить по высшему классу. Так как?

Японец смотрел сквозь него.

– Соглашайтесь, – настаивал стюард, подступая ближе и обдавая цветочным запахом парфюма, – приятно будет вспомнить.

При этих словах морщинистое лицо Хитори исказилось.

– Приятно будет вспомнить, – протянул Голографический Дракон. – Вот как…

Со стороны туалета раздался грохот. Навстречу обеспокоенной стюардессе вышел, растирая ребро ладони, тот самый немолодой японец. Виновато улыбнулся.

– Там ваш коллега потерял сознание, – сказал он. – И еще у него, наверное, перелом ключицы. Неудачно упал, знаете ли.

Над островом медленно садилось огромное солнце. Идиллический вид с веранды портили дрейфующие у самого берега мясистые клочья и сворачивающиеся кольцами оторванные щупальца. Очередной кракен подорвался на мине или был расстрелян юркими патрульными гидроматами. Здешняя тихая гавань была отнюдь не так безопасна, как казалось.

Двое человек на веранде пришли сюда отнюдь не наслаждаться пейзажем и не строили относительно его никаких иллюзий. Один из них вообще стоял к океану спиной, опираясь на тонкую белую трость. Он внимательно следил за вторым, прохаживающимся вдоль края большого бассейна, заполненного океанской водой. Точнее, являющегося даже частью океана. Вместо обращенной к океану стенки у бассейна была решетка из толстых металлических прутьев, на полтора метра поднимающаяся над водой.