Конечно, можно было наплевать на угрозы и не пустить кочевников в дом. Сказаться больным, это бы их отпугнуло. Кому охота подхватить какую-нибудь дрянь, для которой и названия не придумали?

Но в последнее время желание поговорить хоть с кем-нибудь стало невыносимым. Честно сказать, эти ребята явились очень кстати. Еще пара дней, и он, может быть, попробовал бы ствол «манлихера» на вкус.

Разлил по полстакана водки, поставил чайник. Нагрузил стол снедью. Кочевники тоже выставили свои бутылки, развернули солонину. Все расселись вокруг стола.

– Это Малыш, – начал представлять старший кочевник своих товарищей. – Это Кожух. А я Артак, но свои меня зовут Метисом.

Кожух невысок, плотен, широкое лицо свисает вниз, как будто не держится на черепе. Взгляд неприятный, скользящий, посмотрит и уводит в сторону. Этот будет молчать и следить за тем, что говорит и делает Артак.

Малыш, одетый в грязную и местами рваную пилотскую куртку, прозвище получил не за габариты – у него широченные плечи и огромные кулаки, – а за то, что недавно в Степи. Озирается он с откровенным и немного детским любопытством. На лбу у него смешные очки-консервы, на шее болтается косынка, чтобы закрывать нижнюю часть лица во время езды на байке.

– Я Сергей, – хозяину дома полагается выпить первым. Что он и делает. Кочевники спешат следом. Малыш морщится, Кожух громко крякает, долго утирается грязным рукавом. Артак пьет водку как воду, мелкими глотками. До дна.

Твердой рукой опускает стакан на стол.

– Хорошее имя, – одобрительно говорит он. – Сильное. А я Метис. Знаешь, что это значило раньше?

Сергей качает головой. Малыш по кивку Артака подливает в стаканы уже из их бутылки.

– Получеловек-полузверь, – объясняет Артак. – Вот, смотри.

Он закатывает рукав. На его жилистом предплечье три дырявых вздутия – индукционные порты для подключения оружия и выносных устройств. В отличие от остальной биопериферии Артака они не кустарной работы. Такие вживляли бойцам армейских спецподразделений.

А вот и косвенное подтверждение этого – выжженный на внутренней стороне запястья штрих-код. В нем имя, войсковой номер, группа крови и прочие данные.

Артак поймал его взгляд.

– Это нам приказали сделать, – сказал он. – Вечером, перед отбоем, зашел старшина, построил и повел в лазарет. На руку, под лопатку и здесь, – он показал на щиколотку. – Чтобы, даже если на куски, можно было опознать.

Сергей кивнул.

– Спецназ? Я такое видел уже.

– Ну, – Артак закатал рукав еще выше, – сюда смотри.

На бицепсе у него была наколота волчья голова с раскрытой зубастой пастью. Заключенная в круг, так что получалось вроде нашивки.

– «Черные волки», так мы звались, а здесь погон, – он похлопал себя по плечу. – Четыре звезды.

– Капитан, значит. Ну, за твои звезды.

Выпили еще раз. Пойло кочевников оказалось простым спиртом, самую малость разведенным водой. Крепкая дрянь.

– Ну, – сказал Метис, облизывая потрескавшиеся губы, – а ты, значит, служил?

– Было дело.

– И где? В каких частях?

– Химическая защита, – ответил Сергей. Звучало убедительно и редко приводило к дальнейшим расспросам. –До капитана не хватило, уволили по состоянию здоровья.

– Да, износ у вас там был серьезный, – кивнул Артак. – Но и платили, говорят, хорошо.

– Говорят.

В молчании опять наполнили стаканы. Сергей взял коричневую и твердую, как дубленая кожа, полоску солонины, пососал ее, размягчая.

– А один живешь, хозяин? – спросил Малыш.

По напряжению, повисшему между двумя его спутниками, Сергей понял, что вопрос был заготовлен. И это ему не понравилось. Он даже передумал пить третий стакан. И от первых двух уже изрядно шумело в голове.

– Остальные на охоте, – сказал он, косясь мельком на Артака. Тот разглядывал прибитые к стене глиняные тарелки, но сам внимательно слушал. – Должны уже скоро вернуться.

– А, – Малыш подумал немного, – а чисто они у тебя ходят. Метис сказал, что только одного человека следы видел, а он у нас по следам мастер.

– Давайте пить, что ли, – громко сказал Кожух. «Однако, прокол», – подумал Сергей. Конечно, на грязи со снегом и слепому видно, сколько человек прошло.

На этот раз Артак и Кожух внимательно следили за тем, как он пьет.

– До дна, Серый, до дна, – подначивал Метис. – По-нашему, по-армейски.

Сергей встал, пошатываясь сходил к электроплите и принес закипевший чайник, «Хватит пить», – билась в голове настойчивая мысль. Если что, нож из-за голенища, толстому в брюхо. Пока будет сипеть, три шага к двери, там карабин. Может, все же обойдется?

Но сел, не задвигаясь глубоко в стол, чтобы при случае разом оказаться на ногах.

– Еще кому заварить? – Он кинул в стакан с кипятком кубик чайного концентрата, тут же разошедшийся густой коричневой пеной. Получался убойной силы чифирь, который в обычных условиях приводил к медлительному отупению, но при сильном опьянении отрезвлял.

Желающих не нашлось.

– Ты о чем поговорить хотел, Артак? – спросил напрямую Сергей. – Дело какое-то или что?

– Да дело, – кочевник побарабанил пальцами по столу. – Мы едем в Город, хотели узнать лучшую дорогу.

– Дорога здесь одна, – пожал плечами Сергей, – старое шоссе. А чего в Город? От Семьи откололись?

– Нет больше Семьи, – мрачно сказал Артак, и по лицам его товарищей Сергей увидел – правда. – А скоро в Степи вообще людей не будет. Ни на «колесах», ни в «ящиках», нигде. Нет нам больше места. Такая теперь дрянь там завелась…

– Звери?

– Звери? Х-ха! Зверей пусть городские боятся, – Метис хлопнул себя по татуированному бицепсу. – Зверь во время Прорыва страшен, когда он всякое соображение теряет. А в остальное время пройдешься из «сверчка» по ним, так только задранные хвосты в прицеле. Нет, брат, это не звери. Это хуже. Упыри.

– Кто?

– Упыри. Ночью лезут из-под земли, утаскивают людей.

– Зачем? – Сергею такие байки были не внове. Удивительно, что их берется пересказывать этот прожженный скиталец, натасканный убийца, сам пострашнее любого упыря.

– Чтобы других упырей из них делать, – вмешивается Кожух. – Чего тут неясного?

– Вот оно что, – протянул Сергей. Ну конечно же. А для чего еще упырям люди?

– Ты не думай, хозяин, – сказал Артак, с жужжанием наводя свой объектив на Сергея, – мы тебе не фуфло здесь приправляем. Я сам не верил, пока на моих глазах шестерых не утянули. Под землю канули, как под воду, я тебе отвечаю.

– А пули, ясное дело, этих упырей не берут?

– Берут, – Метис сжал руки в кулаки, положил их перед собой на стол. – Да у них самих есть штуки покруче пуль. Ты «земляную пиранью» видел когда-нибудь? Или «жевуна»? А я видел. Был у меня знакомый один, отшельник, как ты. Здоровый бугай. И «скорлупа» у него была третьего класса, штурмовая.

Старая, но на ходу. Так его, прямо где стоял, обглодало до костей. В «скорлупе», и двух минут не прошло.

– Слушай, Серый, – встрял Кожух. – Где у тебя поссать можно?

– Во дворе, – махнул рукой Сергей. – Так, говоришь… Алкоголь приглушил его чувство опасности. Иначе он успел бы среагировать, когда мотокочевник, якобы направляясь к выходу, стал обходить стол у него за спиной. Не дал бы взять себя, как ребенка.

Кожух ловко обхватил его поперек тела, придавил к своему брюху, держа что-то острое у шеи. Скосившись, Сергей увидел рукоятку костяного ножа. Хорошая штука, не просекается детектором, а глотку режет не хуже металлического.

– Не рыпайся, – прошипел кочевник.

– Добро, – сказал, поднимаясь, Артак. – Засиделись мы. Заболтались. Малыш, дай-ка мне его ствол, Малыш, виновато поглядывая на Сергея, перебросил Метису карабин. Артак пощелкал затвором, опять сел, целясь из «манлихера» Сергею в голову.

– Завалить бы тебя сразу, суку, – сказал он без злобы. – За то, что у ворот мурыжил, за то, что шмон учинил. А я еще пил с тобой, ждал, пока ты зенки зальешь.

– Брат, не заводись, – сказал Кожух. Сергей понял – его пока не хотят убивать. Чтобы не рыться в доме попусту, загонят гвозди под ногти. И он сам им все покажет. Где припасы, где оружие спрятано. Все.