Его назвали Будмаш-Лотахом, что, по словам Джонни, на терранском диалекте означало: «злокозненная медная чаша».

Январь сдался. Он не понимал природы этих предметов. Амосу в жизни не встречалось ничего такого, с чем их можно было сравнить. Каждый артефакт был по-своему прекрасен, но объединяло их только то, что ни один из них нельзя было передвинуть.

«Вот почему остальные пьедесталы пусты», — вдруг понял капитан. Что бы здесь раньше ни находилось, это наверняка забрали. Но когда? И кто? Оставив… что именно? Коллекцию… недвижимости? Земля, вода, огонь…

Январю стало интересно: что за непреодолимая сила их удерживала?

— Эй, — позвал всех Мгурк, — идите-идите, смотрите-взгляните.

Терранин стоял возле пустого пьедестала и медленно водил над ним рукой.

— Что еще? — недовольно спросил Тираси после того, как они с О’Тулом подошли ближе.

Мэгги Б. обернулась к капитану, который продолжал стоять как вкопанный.

— В чем дело? — поинтересовалась она.

Январь переждал рычание статики.

— Чего-то недостает.

— Святой Альфвен! — воскликнул Тираси, и О’Тул повернулся к капитану. — Это же чертов призрак!

— Нужно смотреть под определенным углом, — пояснил Тираси, когда к ним присоединились Мэгги и капитан. — Джонни, отойди. Свет должен… вот, видите?

Январь сосредоточенно кивнул. Он разглядел клубящиеся на коричнево-красном фоне желтоватые облака, словно кто-то вырезал кусок оранжевого неба глубиной во много лиг и поместил на пьедестал.

— Это цельнограмма, — догадался он.

— Да? — брезгливо поморщился Тираси, разглядывая показания своего индикатора. — Проецируемый образ с собственной массой? — Он показал Январю результат. — И с температурой, и… — сунув руку в изображение, — с текстурой. Холодный, гладкий, но я чувствую, что внутри пусто.

— Ты чувствуешь, — уточнила Мэгги Б., — но не можешь дотронуться.

Тираси кивнул.

— Словно стараюсь ухватить дым.

— И п’чему я ни черта не удивлен? — бросил О’Тул. Ответом ему была очередная вспышка статики.

Вход во второй зал находился рядом с пьедесталом, и Январь лениво потрогал один из мягких пористых листов, опоясывающих проем. Похоже, он был из того же материала, что и дверь в хранилище.

И только тогда Тираси и О’Тул заметили в руке капитана брусок песчаника.

— Вот так-так, — протянул О’Тул, бросив на него сердитый взгляд. — И ты собираешься лишить нас доли за единственный трофей, который мы можем отсюда вынести?

Январь удивленно посмотрел на свою руку. Брусок так удобно лежал в ладони, что он уже и забыл, что держит его. Камень теперь стал толще на углах и слегка изогнулся дугой — а Амос не ощутил ни малейшего движения.

Поразительная штуковина. Поразительная не только в сравнении с красотой других предметов, но также в сравнении с их неподвижностью. Кукушка в гнезде. И почему ее не забрали, когда расхищали хранилище?

Тираси пихнул пилота в бок:

— Жадный козел! Пошли, Слаг, осмотрим другие залы. Может, в следующем что-нибудь отыщем.

Внезапно Января осенило. Эти мясистые «листья» были не просто декоративными лепестками вокруг входа во второй зал, а остатками еще одной двери из «пастилы».

Что-то пронзило дверь, и ее ошметки загнулись наружу, подобно кускам нарезанного пирога. Судя по расположению лепестков, дверь прорвали изнутри. А в том зале не было ничего, кроме пустого пьедестала.

— Погодите! — крикнул он, и, к его удивлению, мужчины остановились и выжидающе обернулись. Январь снова посмотрел на разорванную дверь. Что же покоилось на пьедестале, отгороженном от остальных артефактов? Непреодолимая сила? Как долго дверь сдерживала ее? Тысячелетия? Вечность? Но в конечном итоге она не выдержала. Где эта сила сейчас? Она не могла покинуть планету, это точно. Нет, она должна быть где-то в этом мире.

Ждет попутного корабля.

— Ты совершенно прав, Билл, — сказал он. — Где-то в комплексе могут храниться другие реликвии, но все, что мы знаем, что туннель… — Амос указал на полуоткрытую дверь в конце зала, то ли завороженный темнотой прохода, то ли в ожидании, что оттуда хлынет нечто непреодолимое. — Но все, что мы знаем: что он ведет лишь к тупику глубоко внутри планеты. Почему-то это кажется естественным. Но нам следует немедленно выбираться с планеты.

О’Тул почесал за ухом и бросил боязливый взгляд на коридор.

— Точн’, кэп, — сказал он. — Но я не хочу ух’дить отсюда с пустыми руками.

Отсутствие возражений крайне удивило Января.

— Что-то происходит, — произнес он. — Слышите статические помехи на комм-каналах? Они становятся сильнее. Близится шторм, притом мощный. Смотрите. — Ему отчаянно хотелось, чтобы они поняли. — Нам не вынести отсюда все, но мы и так сможем подзаработать. Подумайте, сколько нам отвалят за то, чтобы поглазеть на это. Людям придется проходить через туннель, так что мы сможем взимать плату. Но… — и тут голос капитана стал тише, настойчивее, — мы должны уходить немедленно. У нас нет припасов, мы не можем остаться и разведать весь комплекс. Нужно застолбить планету, чтобы позже вернуться и сделать все, как полагается.

Мэгги Б. в задумчивости поджала губы.

— Как думаешь, кто нам позволит ее застолбить?

Январь сделал глубокий вдох.

— Межзвездная Торговая Компания… — Он сделал паузу, ожидая бурю негодования, но затем, когда таковой не последовало, затараторил: — МТК — чертова стая шакалов, а корабли вроде нашего лишь подбирают за ней объедки, но мы можем заключить с ними сделку. Если мы объявим, что собираемся провести сейсмические исследования, составить карту комплекса, упорядоченно обследовать сектор за сектором и документально зафиксировать находки, нам понадобится куда больше денег, чем несчастный «Анджелес» заработает за всю нашу жизнь.

На секунду в комнате воцарилось молчание. Первой заговорила Мэгги Б.:

— Ладно. До Йеньйеня у нас будет время, чтобы подумать, как защитить свои права.

Тираси кивнул.

— И мы сможем показать им эту штуку, — он указал на брусок из песчаника, уже успевший в руке Января принять форму буквы S, — и видеозаписи, которые мы тут сделаем.

— Но если мы п’кажем им этот камень, — предупредил О’Тул, — нужно быть чертовски ’сторожными, иначе они отнимут его. Им хватит даже одн’го этого камня.

Такое единодушное согласие оказалось для Января столь неожиданным, что он помолчал еще секунду, ожидая возражений. Затем Джонни Мгурк воскликнул:

— Чоп и чель, сахбы. Пошли, гилди. Хатт, хатт! Большой дхик! — И проворный коротышка повел их обратно в туннель.

Январь думал, что главная дверь уже закрылась и они оказались внутри в плену, но она все еще находилась в пазу. Все пятеро, щурясь от света, высыпали из разлома и обнаружили, что начало темнеть.

Сквозь усиливающийся шум статики капитан услышал голос Энн Микмак:

— … ответь! …орит «Анджелес»… Ян…! О…ть, Амо…!

Январь щелкнул по передатчику.

— Улучшить качество, — трижды повторил он. Интеллект корабля мог создать разборчивое предложение, соединив фрагменты, исказившиеся из-за статических помех.

— Амос! — произнес воссозданный голос Энн. — К вам приближается сильный шторм. Он возник к востоку от вас, и с тех пор мы отслеживаем его… Там молнии. Много молний. Много больших молний. Никогда не видела подобного. Он движется прямиком на вас. Амос, выбирайтесь оттуда немедленно!

Они уже добрались до места раскопок. Мэгги Б. принялась было заводить экскаватор, но Январь остановил ее.

— Оставь его! — крикнул он. — Ты слышала Энн. При таком давлении ветер не будет сильным, но песок может забить дыхательные маски. И молнии…

Теперь он его слышал. Гром, подобный грохоту копыт. Следом за ним — равномерный бой литавр, глубинный рокот, похожий на тяжелую поступь великана. С востока надвигались черные пылевые облака, и в них, будто фейерверки, полыхали молнии. Тучи словно кипели, катясь прямо на них. Джонни припустил к шлюпке.