Старые космоведы называют этот вид пересечения космического пространства «ползаньем», поскольку оно обычно занимает больше времени, нежели стандартное перемещение от звезды к звезде. Это медленный, ленивый промежуток времени, так как основная часть тяжелой работы проводится в порту и попотеть приходится только на рампе. Ползанье неизбежно сопровождается скукой, и все возникающие проблемы — прямое ее следствие.

В порту нужно перетаскивать грузы, и, хотя в основном этим занимаются портовые грузчики, корабль для орбитальных перевозок все же нуждается в палубном матросе, поскольку ни один чертов чужак не займется заполнением грузового пространства на корабле капитана. Маленький Хью О’Кэрролл узнал, что это означает на практике: Мэгги говорит сбалансировать груз по каждой оси, затем Хоган дает указание Мэлоуну соответствующим образом изменить балансировку, а Мэлоун заставляет Рингбао растаскивать контейнеры по всему трюму. Хью ощущал себя скорее вождем, нежели рядовым членом клана, и такое обращение было ему не по нутру, но во времена Смуты он занимался и более тяжелым трудом, поэтому взялся за работу если не радостно, то по крайней мере охотно.

Махмуд Мэлоун, его непосредственный начальник, родился на Геспари и в целом был неплохим человеком в свободное от работы время. Иногда, забываясь, он срывался на геспарианский акцент с протяжными ударениями и гласными окончаниями, которые воспаряли, подобно воскресшим угодникам. Он слыл человеком большой глубины, но ограниченной широты, и, хотя знал об очень немногих вещах, об этом «немногом» он знал все досконально. Женщины, алкоголь, женщины и алкоголь, законы вероятности, применимые к азартным играм, и упрямство альфвеновых двигателей могли послужить источником бесконечного трепа. За пределами этих нескольких тем его интерес к окружающим стремительно угасал. Наиболее простым способом заставить его замолчать была простая смена темы разговора.

— Отдам тебе должное, Рингбао, — сказал Мэлоун, как только «Нью-Анджелес» вышел на гиперболическую траекторию к Электрической авеню, — работаешь ты получше Мгурка. Мы навели неплохой порядок на корабле. — Он сложил большой и указательный пальцы в кольцо, а затем прижал его к губам и поцеловал. Хью не стал ему говорить, что в нескольких известных ему мирах кольцо из большого и указательного пальцев символизировало задницу.

Конечно, «мы» означало, что Мэлоун только отдавал распоряжения и наблюдал, пока Хью в поте лица передвигал грузовые контейнеры при помощи ручной тележки, кран-балки и устаревшего грузоподъемного блока, так что под конец О’Кэрролл даже стал немного сочувствовать вышеупомянутому Джонни Мгурку.

— Хорошо, — ответил Хью. — Тогда мы сможем отдохнуть, пока не доберемся до Нового Эрена, — с легкой иронией сделав ударение на «мы».

Мэлоун красноречиво пожал плечами. Кто знает, какая работа могла поджидать неосторожного матроса в момент передышки?

Команда разделилась на четыре вахты, и Фудира назначили нести третью вахту, между дежурствами Мэгги Б. и Билла Тираси. Первые несколько раз Мэгги подолгу не покидала палубу после того, как ее вахта заканчивалась, а Билл приходил заранее, поэтому Калим никогда не оставался один. Он вел бортовой журнал и нес положенную службу, но остальные офицеры к нему пока еще не притерлись.

Люди, долгое время проработавшие вместе, становятся небольшим сообществом с общей культурой, верованиями, традициями, легендами и опытом. Новичок далеко не сразу вписывается в компанию, по крайней мере не без труда и не с первой попытки. О само собой разумеющихся вещах теперь приходилось упоминать, а негласные соглашения более не могли соблюдаться. Новичку, словно кусочку пазла, приходилось крутиться, чтобы найти свое место.

Поэтому исполняющий обязанности старшего помощника, а также исполняющий обязанности астрогатора считали проблемой появление новой неизвестной переменной в своих рядах. Они заставляли Фудира демонстрировать все навыки инструментального техника, от прицеливания магнитным лучом до считывания показаний Допплера и визуализации параллакса. Конечно, это была не тренировка. Как подметил Тираси, это был рейс ради денег, а не хренов детский сад, и работа Калима имела большое значение для «Нью-Анджелеса». Фудир не обращал внимания на то, что в течение первой недели результаты его вычислений неизменно перепроверялись другими членами команды.

— Они просто хотят убедиться, — позже сказал он Маленькому Хью, — что я действительно тот, за кого себя выдаю.

— Конечно, тебе это только на руку, — ответил О’Кэрролл, прекрасно понимая, что Фудир на самом деле не был тем, за кого себя выдавал. — Полагаю, предоставив поддельный сертификат, ты заодно подделал и знания, которые должны были к нему прилагаться.

— Лучшее прикрытие, — подмигнул ему Фудир, — это ты сам.

За орбитой Аштерата Космический Транспортный Контроль Иеговы направил «Нью-Анджелес» на платформу номер 18, теснившуюся на Л5 Аштерата, а оттуда на другие платформы, пока наконец корабль не получил финальный толчок от платформ, питавшихся от Шри Шивы — суперюпитерианца во внешних пределах дорог Иеговы. Всякий раз, когда изменялось направление рывка, Мэгги Б. отнимала астрогаторскую фуражку у Тираси и корректировала отклонение, чтобы поддерживать нужный курс. Искусственные интеллекты работали хорошо, но они все же являлись искусственными, и всегда оставался тот один процент погрешности, который нельзя было оставить на волю бездумных алгоритмов.

Интеллект воспринимал исключительно абстрактные математические объекты и аппроксимации. Он верил тем данным, которые к нему поступали. Но магнитные ловушки, струйные рули системы реактивного управления и камеры визуализации параллакса — реальные объекты из сплавов, металлов и полей — подвергались любым прихотям природы. Теоретические модели лишь имитировали физический мир, особенно в экстремальных ситуациях; и экстремальная ситуация была как раз там, куда направлялся «Нью-Анджелес». К тому времени как корабль миновал орбиту Шри Шивы, он уже почти развил скорость света и вовсю мчался к пространственной червоточине. Едва ли можно попасть в более экстремальную ситуацию, оставаясь при этом внутри Вселенной.

Чего, собственно, они делать не намеревались.

— Мы называем это «пройти сквозь игольное ушко», — однажды сказала Мэгги Б. Рингбао, забежав в кают-компанию перекусить перед вахтой. Матрос как раз закончил осматривать воздухоочиститель левого борта под ленивым надзором Хогана, который, как и Мэгги Б., пришел поужинать. В комнате также находился О’Тул, с шаурмой в одной руке и банкой пива в другой, внимательно изучавший установленный на столе перед ним планшет.

— Сам’ собой и иголка, и нитка — черт’вы нев’димки, — заявил пилот, не сводя глаз с планшета.

— Он имеет в виду траекторию корабля и рампу вхождения, — пояснил Хоган для Рингбао.

— Ну, вход-то хорошо известен, — заметил матрос. Ему приходилось соблюдать осторожность, особенно в присутствии О’Тула, и не говорить с эренотским акцентом — в результате О’Кэрролл стал все чаще припоминать говор времен своего детства.

— Что ж, эт’ так и не так, — ответил О’Тул. — Но я просто пилот. Черт’ву дыру в космосе ищет Мэгги.

— Все звезды, — начала корабельный искатель дыры, — движутся относительно друг друга, что влияет на связывающие их течения — сдвиги, которые мы называем скоростью пространства, — и это значит, что рампа вхождения также движется. Поэтому во время перелета приходится использовать допплеры и триангуляцию, чтобы определить ее местоположение. Нужно попасть прямиком в цель на скорости света и при этом под верным углом.

— Иначе сорвешься, — сказал О’Тул, бросив на Мэгги многозначительный взгляд.

— Срыв — это плохо, — участливо добавил Хоган.

— Один раз, — разозлилась Мэгги Б. — Всего один раз!

— Дважды. — О’Тул постучал ногтем по планшету. — Вот почему Транспортный контроль Иеговы предоставляет нам текущие параметры: электрический потенциал, направление плазмы, уровень потока пространства. Твой мальчик, Калим, считывает показания, Мэгги сверяется с астрогационной программой, а интеллект вычисляет наш курс и скорость.