Титул „тархун“, по всей вероятности, не что иное, как „тарахан“ — слово турецкого происхождения, которым обозначали феодалов, зависимых или находящихся под покровительством турок. Согдийские цари не раз обращались за помощью к турецкому хакану против арабов, и поэтому наделение согдийского царя титулом „тархун“ не может вызвать удивления.
Наши датированные документы, в которых приводятся названия дней и месяцев, дают богатый материал для суждения о согдийском календаре. Этот календарь отличался всеми особенностями иранского солнечного календаря. Год делился на 12 месяцев, по 30 дней в каждом, причем каждый день месяца носил особое название, посвященное тому или иному иранскому божеству, лишь 8-й, 15-й и 23-й дни носили одно название. Названия согдийских месяцев сильно отличалось от персидских. В конце года прибавлялось 7 дней, недостающих до 365». Такое резюме доклада А. А. Фреймана.
Мы видим здесь, что отождествления двух разноименных лиц в одной персоне делается уже не одним мною. А в данном случае обращаю внимание только на одно интересное хронологическое совпадение. Если в 704-710 годы, в продолжение которых, как здесь говорится, царствовали и Тархун и Дивастич, мы будем считать по армянской эре, то в переводе на наш счет они дадут 1255-1261 годы, из которых последний есть год изгнания крестоносцев из Царь-Града греками и контрнаступления турок. Только тогда становится уместен и титул «тархан», слово турецкого происхождения, которым обозначали феодалов, зависимых или находящихся под покровительством турок...
Но здесь я уже уклонился от основного предмета настоящей главы: от изложения татарского нашествия по армянским источникам. Читатель видит сам, что все они рисуют «татар» сначала пришлыми боевыми защитниками христиан от надвигающихся на переднюю Азию исламитов, носителями креста, т. е. крестоносцами, и даже получающими из Рима полномочиями папы, как раз в ту эпоху, когда в эти страны хлынули рыцари Четвертого Крестового похода. А затем, когда крестоносцы были уже изгнаны из Царь-Града и их Латинская империя на Востоке ушла в область истории, их потомки, отрезанные от родных своих дедов и ассимилировавшиеся с местным населением, приняли веру своих победителей.
Все это в полном согласии с выводами, которые я первоначально получил из исследования русских летописей.
И к этому же выводу приходят также некоторые из западно-европейских исследований. Возьмем, например, немецкую книгу Фесслера (Dr. J. A. Fessler: Die Geschiehte der Ungern und ihrer Jandsassen. I Feil, Leipzig, 1815), где на с. 193 говорится прямо: «Название татары встречается впервые в русских летописях под 1154 годом. Под этим названием там понимаются половцы (т.е. по нашему пловцы —генуэзские мореплаватели), которые вскоре вместе с татарами составили один народ». Да и по Энгелю (Geschihte des Ungariaschen Reich, Feil I, S. 345) это имя «вместе с названием команы происходит из Венгрии около ИЗО года от куманского князя Татара». А что значит куманский? Мне кажется, что это испорченное слово комменский, т. е. пришельческий от немецкого слова Kommen — приходить, т.е. пришельческий князь Татровец.
Я не сомневаюсь, что такие же указания найдутся и в других западно-европейских первоисточниках. Для примера я приведу здесь часть выписки, сделанной для меня еще в 1935 году профессором В. Мрочеком из летописи Хорасан-Корсунь:
«Вывод татар из Татров не вызывает по существу принципиальных возражений. Русская летопись говорит: „Явишася языки, их же никто же добре ясно не весть, кто они суть и отколе изыдожа и какой язык их и какого племени суть и какая вера их“.
Немного определеннее и то место этой летописи, где переданы впечатления от битвы при Калке: „Сих же злых татар — таурмен не ведаем, откуда они пришли на нас и куда делись опять; только бог весть“.
Всеобщая история с IV ст. до нашего времени» Лависса и Рамбо, том II, с. 716 (рус. изд. 1897 году) упоминает об этом лишь в 4 строчках: «Призванные на помощь устрашенными половцами (т. е. пловцами) русские князья выступили против монголов (т. е. великих) с 80000-ным войском и встретили их на берегах Калки (1224 году). Русские, ослабленные бегством половцев (пловцов-генуэзцев), потерпели жестокое поражение».
Перейдем теперь к другому источнику, арабскому писателю Ибн-Эль-Асиру, летопись которого «Совершенство по части летописания» издана в XIX ст. Считают, что автор жил с 1160 года по 1233 году в городе Мосуле, так что сам на черноморском побережье не бывал. Этим объясняется и замечание редактора русского перевода в. Тизенгаузена: «Рассказы свои о татарах он почерпнул, по-видимому, частью из расспросов очевидцев, частью из дошедших до него слухов». Однако, как сейчас мы увидим, он передал слухи вполне правдоподобно.
«Когда Татары овладели землею Кипчаков (купчаков) и Кипчаки разбрелись, как мы рассказали, то большая толпа из них ушла в землю русских; это страна обширная, длинная и широкая, соседняя с ними, и жители ее исповедывают веру христианскую. По прибытии к ним кипчаков-генуэзцев все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они сойдут на них.
Татары пробыли некоторое время в земле Кипчакской, но потом в 620 году (4 февраля 1223-3 января 1224 году) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки (купчики — генуэзцы), успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков (генуэзцев) явилось желание (напасть) на них, полагая, что татары повернулись вспять со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары оке не переставали отступать, а русские и кипчаки гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда уже наткнулись на них; для преследователей это было совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары с значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одержали победу».
Затем идут подробности о беглецах и о преследовании их татарами, и параграф кончается словами: «Рассказывал об этом деле участвовавший в нем».
Мы сразу видим, что половцы (т. е. пловцы) — это генуэзские мореплаватели, кипчаки, т.е. купчики —это второе их название; только после «татарского» (т.е. татрского) завоевания кипчакское (т.е. купеческое) государство превратилось в Дешт-Кипчак, т. е. немецко-купеческое и Татары (т. е. татровцы) разбили их, а затем проникли в Крым, где разграбили главный город Кипчаков Судак. Так рассказывал Ибн-эль-Асир, и это подтверждается рядом других источников, восточных и западных.
Но если татары отступали на восток, откуда — по русской версии — пришли, то какие же были интересы для западных русских князей: галичского и киевского, а еще более северного, черниговского князя, которые могли толкнуть их на такую авантюру? Если армия в 80 тысяч человек двинулась в пустынные степи, то чем же она питалась? Другое дело, если путь отступления «татар» лежал в оперативной области русских; на это намекает цитата из Лависс-Рамбо: «Русские наступили на монголов и встретили их». Но встретить отступающего врага можно в одном лишь случае: заступив ему дорогу! Никакая армия, в большинстве пешая, не сможет нагнать отступавшего по тому же направлению конную армию, как мы имеем в данном случае. А ведь после выхода из Крыма путь на восток прямой, тогда как из Галича, Киева и Чернигова, значительно более западных областей, путь сложный. Достаточно взглянуть на карту.
Да и русский летописец подтверждает арабского, когда говорит про «злых татар-таурмен». Так как Крым раньше назывался Таврида (таурида), то «таур-мен», очевидно, немецкое словообразование: taur-manner. Можно, пожалуй, поверить летописцу, что он не знал, откуда сперва явились эти «таурмены» и куда они ушли; но их появление из Крыма после разгрома половцев (т. е. пловцов) ему было известно.
