Роль черноклобуцкого населения в истории Руси, особенно южной, весьма значительна. Оно принесло новый тюркский элемент на русскую землю, который с веками расплавился в славянстве и не мог не оказать влияния на славянское население в культурном отношении. Как на севере чистый славянский тип изменился под влиянием финским, так и на юге не могло пройти бесследно влияние тюрков, не могло не отразиться на последующих поколениях южно-руссов. Не менее важное значение должно признать за черноклобуками в ходе событий на Руси и в борьбе ее с Половцами (с генуэзцами по нашей локализации). Мы видели характер половецких набегов, видели, как быстры и неожиданны были их нападения, как неумолимы были их отряды во время вторжений и отступлений. Надо было выставить силу, равную им по качеству, и такая сила явилась служить Руси, не знавшей, куда спасаться от своих сильных врагов половцев. Русь приобрела в Черных Клобуках легкое подвижное войско. Они были незаменимы, когда нужно было преследовать врага, уходившего с награбленной добычей. Так, когда Половцы ограбили По-Росье в 1155 году «Василько с Берендеичами (которых Голубовский отождествляет с Черными Клобуками) настиг и избил их». В 1162 году Черные Клобуки нагнали Половцев на реке Роси и отняли пленных. В 1172 году Половцы ограбили города Полоный и Семычь. Наскоро была собрана погоня из ста человек Переяславцев и полутора тысяч Берендеев, настигла Половцев и отняла полон. Когда нужно было поразить врагов неожиданностью, застать их врасплох, тогда Черные Клобуки были незаменимы. Так в 1187 году они двинулись с князьями к Татинскому броду на Днепре. Спустя несколько времени Святослав и Рюрик послали Черных Клобуков на половецкие вежи за Днепр под начальством Романа Нездиловича, и экспедиция удалась, так как Черные Клобуки заранее проведали, что Половцы ушли на Дунай. Никто лучше их не мог разведывать о положении врага, никто ловчее не умел пробраться в неприятельский стан.
В отмщение за набеги половцев Черные Клобуки решили сами сделать наезд на Половецкие области. Лучшие из них собрались, поехали к Ростиславу в Торческ (?) и сказали ему:
«Этой зимой Половцы часто вас разоряют. Мы не знаем, подунайские они, что ли? Отец твой далеко, а к Святославу и не шлем: толку не будет, потому что сердит на нас за Кунтувдея.
Ростиславу понравилась мысль их. Он послал сказать Ростиславу Владимировичу:
— Брат, я хотел бы поехать на вежи половецкие, а отцы наши далеко, и других старших нет. Будем же мы с тобой за старших! Приезжай ко мне поскорей!
Соединившись с Черными Клобуками, они неожиданно явились у Протолчи, где захватили много стад и веж, которым некуда было спастись. Но Половцы быстро узнали о своем несчастии. Они не побоялись ледохода и вплавь переправились через Днепр (Дунай). Черные Клобуки врезались среди них, много взяли живых и много перебили. Попался тут в руки Черным Клобукам и половецкий князь, Кабан. Но они не повели его к Ростиславу, уладились с ним за выкуп и выпустили его. Осенью 1192 года Черные Клобуки снова стали подбивать Ростислава идти на половцев, но Рюрик не пустил. Тогда Святослав решил сам наказать половцев за их набеги, со времени которых прошло уже года полтора. Он с Черными Клобуками двинулся к Днепру».
Такова официальная русская версия о «Черных Клобуках», якобы явившихся с востока в приднепровский край за несколько десятков лет до основания крестоносцами в 1204 году Латинской империи и исчезнувших в момент ее образования в 1204 году.
Но вот и западническая версия, которую, к сожалению, никто еще не сопоставлял с нашей восточною. Как раз в то самое время, в XI веке, когда только что описанные «Черные Клобуки» боролись при помощи русских православных князей с половцами, в Византии происходило такое же черно-клобукское движение, но только не с востока, а изнутри. Вот как характеризуют его Лависс и Рамбо в своей книге «Эпоха крестовых походов»[185].
«Монахи (в Византии, в XII веке) составили вооруженные шайки и бродили по Македонии, Пелопоннесу и островам Ионического моря. Они вели религиозную пропаганду на свой лад, поддерживали „священную войну“ против туземцев, язычников или манихеев и проповедовали священную войну против латинян. Тщетно монах Христодул писал от имени папы (1100-1188 году), тщетно в последней своей новелле о церковных выборах напоминали им каноны, относящиеся к монахам, которые бродят по селам и городам. Напрасно Евстафий Фессалоникийский в царствование Алексея II приказывал им вернуться в их кельи и приводил им в пример святых монахов Византии и островов Пропонтиды. Одна только Евстафия показывает, что эти бродячие шайки сделались для областей настоящей „египетской казнью“. Эти люди в черной одежде (меланхлены), вооруженные луками и железными палицами, сидя на арабских скакунах, с соколами в руке и лютыми псами впереди, охотились на людей и неслись по стране как „настоящие демоны“. Они убивали всякого, кого подозревали в приверженности к язычеству или (католической) ереси, особенно же тех, чьи земли прилегали к их владениям. Они грабили и порабощали крестьян. Они выставляли напоказ свое презрение к (католическим) священникам и особенно епископам, называли последних „папцами“, поносили их в глазах народа как бесполезных людей, грабили или присваивали себе их поместья. Они надували простаков, чтобы овлаих ложными чудесами и видениями. Вскоре они начали принимать в свои шайки бродяг, ткачей, матросов, портных, медников, нищих, воров, даже святотатцев и отлученных, и распространялись по областям, как „черные тучи“. Мы не знаем, когда прекратились грабежи этих шаек, руководимых аббатами. Таким образом в церкви, как и в империи, наряду с крайней утонченностью господствует крайнее варварство».
Так пишут Лавис и Рамбо.
Но не являются ли эти византийские монахи, носящие на своих головах и до сих пор «Черные клобуки», зеркальным отражением наших летописных Черных клобуков и нужно ли нам ходить к Каспийскому морю, чтоб приглашать их в Киевскую Русь XII века из Азии, чтоб затем отправить их в тартарары при основании Латинской империи, когда и русские князья, очевидно, перешли к католицизму и ездили в «Татры» для утверждения в своих правах на княжение?
Читатель видит сам, как важно сопоставлять показания русских летописей с историей Крестовых походов!
Глава V. Униатские связи украинских и русских князей до Романовской династии. Униатские имена их до падения Латинской Империи на греческо-славянском востоке. Резкий переход к греческим именам после этого события. Языческие прозвища простонародья
Вот передо мной книжка Н. Головина «Родословная роспись потомков великого князя Рюрика». Издана она в Москве в 1851 году, а составлена по различным генеологическим записям русской знати и по старинным летописям. В ней насчитано 22 поколения от Рюрика (862-879 году) до «князя-кесаря» Федора Георгиевича Ромодановского, умершего в 1717 году.
Разделив промежуток (855 лет) на эти 22 поколения, мы и получаем для каждого из них, в среднем, 39 лет, что хотя и много, но не представляется особенно невероятным, так как тут взяты не одни первенцы, а смесь всех детей, рожденных в семье. Смена первенцев получится лишь в том случае, если начав с Рюрика, мы возьмем в двадцать втором поколении самого раннего представителя, каким в данной «росписи» является Иоанн Иоанович Рязанский[186], отмеченный 1521 годом.
Однако, разделив протекшие за это время 659 лет на 22 поколения, мы все же получаем на каждую смену перворожденцев целых 30 лет, что дает достижение ими половой зрелости не ранее как в 25 лет, что слишком поздно.
Отсюда ясно, что родословия русской знати (по которым Головин составил свою книгу) — фантастичны, если считать происхождение его князей действительно «от Рюрика-Нормана».
Почти то же выходит, если мы попробуем считать их и от современника четвертого крестового похода Рюрика Ростиславовича[187], взявшего Киев в 1205 году, через год после захвата Царь-Града крестоносцами. Считая его, как делает Голицын (и его первоисточники), в 10-м поколении от «Рюрика-Нормана» и разделив 316 лет, протекших от него до того же князя Иоанна Иоанновича Рязанского, мы получим для остающихся 12 перворожденных поколений среднюю продолжительность 26 лет, что дает для достижения половой зрелости тоже слишком поздний возраст (после 20 лет). Фантастичность родословной русских князей в этих пределах подтверждается и отдельными «родами». Так, от Андрея Федоровича Стародубского (№ 403), помеченного 1380 годом, до его прямого потомка Федора Георгиевича Ромодановского, «князя-кесаря», умершего в 1717 году, прошло 387 лет и десять поколений, на каждого почти 39 лет, что дает половую зрелость 30 лет от роду.
