Так, под 868 годом (в лето 6467) мы читаем:

«В первый раз пришли печенеги на русскую землю. Святослав затворился (в Перяславле) (т. е. в бывшей столице Болгарии Преславе на Днепре), а Ольга с внуками своими Ярополком, Олегом и Владимиром в Киеве... Печенеги в тяжкой (?) силе обступили город, бесчисленное множество, нельзя было ни вылезать из города, ни послать вести. Изнемогали люди от голода и жажды. И на другой (т. е. восточной) стороне собрались люди в ладьях, но оставались по ту сторону, и нельзя были войти в Киев ни одному из них, ни из города к ним. Загоревали люди в городе:

— Нет ли кого, кто мог бы достигнуть той стороны и сказать (тамошнему отряду русских): если не выручите до утра, нам придется сдаться печенегам?

— Я перейду! — сказал один отрок, и ответили ему:

— Иди!

Он вышел из города с уздою и бегал среди печенегов, говоря:

— Не видел ли кто-нибудь коня?

Он умел говорить по-печенежски, и они приняли его за своего.

Прибилизившись к Днепру, он сбросил одежду, бросился в реку и пошел. Увидев это, печенеги кинулись, стреляя в него, но не могли ему ничего сделать. А люди с другой (т. е. восточной) стороны, видя это, поехали к нему в ладьях, взяли и привели к своей дружине, и он сказал им:

— Если завтра не подступите к городу, то люди хотят сдаться печенегам.

Воевода по имени Претич ответил:

— Подступим завтра в ладьях и, попав туда, умчим на эту сторону княгиню и княжичей, потому что, если не сделаем этого, то погубит нас Святослав.

Утром сели они в ладьи против света (светившего в лицо печенегам, т. е. ехали с востока), сильно затрубили, а бывшие в городе закричали. Печенеги, думая, что привели князя (Святослава), побежали в разброд от города (т.е. к западу). Ольга с внуками и людьми вышла на берег к ладьям. Увидев это, князь печенегский один возвратился и, подойдя к воеводе Претичу, сказал:

— Кто это пришел?

— Люди с той (восточной)стороны.

— А ты не князь ли сам?

— Я его воин и пришел в сторожевом отряде, но за мной идет полк с самим князем, множество без числа.

Это ответил Претич, пугая...

И умерла Ольга через три дня. И плакали и дети ее и внуки ее, и все люди ее. И заповедала она не совершать по ней тризны, ибо имела в тайне просвитера (презвутера), и тот схоронил ее, блаженную Ольгу. Она была предтеча христианской земли, как рассвет перед солнцем, как заря перед светом. Она была среди неверующих людей, светящаяся как бисер в кале, ибо калены неомовенные от грехов святым крещеньем».

И автор сопровождает эти слова целым потоком красноречия в пользу святого крещения и самой святой Ольги, приводя цитаты из Давида и Соломона. А заканчивает он так:

«Защитил господь сию блаженную Ольгу от противника, супостата-дьявола». А о желании Святослава княжить в болгарском «Переяславце» вспоминает лишь через год в 971 году.

«В лето 6479 (год 971) пришел Святослав к Переяславцу (т.е. к Болгарской Преславе), и болгары затворились в городе. Они вылезли из города на сечу, и была сеча великая. Стали одолевать болгары.

И придется нам здесь пасть, — сказал Святослав. — Напряжем мужественно силы, о братья, о дружина!

К вечеру одолел Святослав, взял город приступом и сказал:

— Вот мой город!

Он послал к грекам, говоря:

— Хочу на вас идти и взять ваш город, как этот.

Но греки стали ему льстить во время его похода на них, стараясь провести его любовными преговорами и предложением дани.

Он взял многие дары, возвратился к Переяславцу с великою похвалою и сказал:

— Пойду в Русь, приведу побольше войска, и пошел в ладьях. Свекельд воевода отчий сказал ему:

— Иди, князь, на конях, ибо стоят печенеги в порогах (днепровских).

Но он не послушал его и пошел в ладьях... Пришел к порогам и, так как нельзя было пройти через них, стал зимовать в Белобережьи. И был великий голод: по полугривне конская голова.

Весной (972 года) он пошел в пороги. Там напал на него печенежский князь Куря, убил Святослава, сделал чашу из его лба и пил из нее».

Таково единственное место, где старая болгарская столица Пре-слава фигурирует в Русских летописях в своем собственном виде и притом в союзе с Печенегами.

И вслед за тем Преслава исчезает со страниц летописей, и взамен «Переяславца» появляется Переяславль Киевский и Переяславль Залесский, около Владимира. Ни о каких боях с печенегами около них уже не говорится. Последний раз упоминает о них Новгородская летопись под 1016 годом, говоря:

«И побежал Святополк (сын Владимира Святого, принявший католичество) в Печенези (т. е. в печную страну) между Чехами и Ляхами (чехами и поляками), никем не гоним, и пропал окаянный, худо окончил свою жизнь, как дым до сего дня».

Но и это последнее указание относит печенегов не на восток, а на запад в область Татрских гор.

Посмотрим теперь и на другие загадочные, якобы «неизвестно откуда пришедшие и неизвестно куда ушедшие народности» на Руси до крестовых походов. Поступая по общему правилу, раньше, чем начать сличение и разбор летописных сообщений, поищем их лингвистических следов в нашей современности.

Вот, например, хазары и аланы. Таких названий теперь нет ни для одного существующего народа, но напоминанием о них служат конные войска: гусары и уланы, существовавшие и у нас вплоть до революции.

Гусары, — как я уже упоминал, — прежде всего появились в Венгрии и упоминаются там в 1458 году при короле Матвее Корвине как конное ополочение, набранное по одному из каждых двадцати дворян, а потом их заЕели Польша и многие другие страны. Это было чисто дворянское войско, отразившееся в карточной игре в названии козыри (созвучно с гусары и хазары), т.е. привилегированные карты[177].

Все это приводит нас к выводу, что хазары были не народ, а венгерские (или польские) конные войска.

То же самое можно сказать и об аланах. Уланы тоже конные войска, вооруженные кроме сабли и пикой, которые появились в Польше, и оттуда были заимствованы Австрией, Пруссией и Россией. А что же нам говорят о них?

— Уланы (т. е. аланы), — отвечают нам, — было кочевое плямя сарматского (т. е. совершенно правильно — польского) происхождения.

Затем начинается уже хронологическая и географическая путаница:

«Скитались они (т. е. уланы) к северу от Кавказа (вместо Карпат) до реки Дона. В 375 году они были покорены гуннами (т. е. ханами-коганами-священниками), вторглись в 410 году в Испанию и слились с Португальцами, так что теперь от них не осталось и следа».

Но мы видим, что этот след остался до сих пор.

Точно так же и о венгерских гусарах нам внушают под именем хазар или казар (откуда может быть и слово «казак»).

«Блуждали гусары-хазары, — говорят нам, — сначала (как и уланы-аланы) с VI века между Каспийским и Черным морями, потом завоевали провалившуюся после того сквозь землю Заволжскую Болгарию около Казани, и Киевское княжество на Днепре, и Крым. Поляне (т.е. polonais — поляки), северяне (правее их, около Смоленска по реке Десне), вятичи (т.е. не жители современной Вятской земли по реке Вятке, а какие-то исчезнувшие с лица земли в XIII веке без следа) и радимичи (т. е. современные белорусы, восточнее поляков) платили им дань».

Каким могучим войском были эти гусары, если смогли завладеть такой огромной областью — от Варшавы до Крыма и от Киева до Казани, не говоря уж о сомнительной Вятке! Но во всяком случае гусары или хазары были войско, а не народ, и его имя могло действительно распространиться на всю эту местность как общее название своеобразно вооруженных наездников всякой нации.

Возьмем теперь и летописную сторону Порусию (Поруссье). Лингвистические следы приводят нас прямо в Пруссию, первоначальное имя которой было Preussen, изменившееся потом в Боруссию. Отсюда, вероятно, происходит и имя Борис, т. е. Борусс или Порусс.

Но нам говорят, что это была местность на западном берегу Днепра между речонками Стугной и Росью, хотя Рось настолько нижтожный приток Днепра, что скорее сама могла получить свое имя прямо от утренней росы. С несравненно большим правом можно сказать, что город Старая Русса, на южном берегу озера Ильменя к югу от Новгорода, является воспоминанием о бывшей в этом крае Старой Руси, сменившейся потом Новою, откуда и имя ее второго центра — Новый город.