С нашей точки зрения это был натиск на чисто мадьярское правительство в тогдашней Венгрии тех же самых куманов из Татров, которые под именем Татаровей (или Тартаров — адских людей) сделали одновременное нападение и на русских, а мысль о приходе сюда с прибрежий Каспийского моря, в кочевых кибитках с женами и детьми, еще более нелепа географически и стратегически, чем и их приезд из Каспийской Степи на реку Сить, недалеко от русского города Мологи.

Тоже самое можно сказать и о появлении татровцев в Польше при Болеславе V (1226-1279). Из татровских гор это было легко, а попробуйте-ка из-за нижней Волги, и притом в действительности, а не на одной географической карте.

Таким же образом произошло и переселение первичных Болгар на русскую Волгу из-за смешения с нею старого арианского названия нижнего течения Дуная Раздельною Рекою (библейское — Фалег-Волег-Вольга). А кроме того и появление татар в Ярославле, Владимире и Нижнем Новгороде не относится ли вместо северных городов этого имени к Ярославлю, Владимиру Волынскому и даже к Нейбургу, т. е. тоже Новгороду, около Вены?

И вот, если мы станем на эту западническую теорию татрско-татарского ига, то в общем летописная история старинной русской умственной культуры вырисовывается в таком виде:

Первоначально со времени Владимира в Киевской Руси было греческое православие. В эпоху крестовых походов, с основания Латинской империи на Балканах, русские князья, а с ними и население, перешли к унии с католицизмом и стали ездить в Татры или за Татры на свое благословение и утверждение папским легатом в Кумании.

Начало этого обращения от православия к католицизму положил Рюрик (Ростиславович) в 1203-1204 году, когда захватил и разграбил Киевские православные церкви одновременно с захватом крестоносцами Царь-Града и с разграблением в нем греко-восточных церквей Балдуином при основании Латинской империи в 1204 году.

Этот период католической унии Киевских, Московских, Новгородских и других удельных княжеств продолжался, по-видимому, даже и позже обратного отнятия греками Царь-Града вплоть до 1389 года,когда Московски-Владимирский великий князь Иван Калита получил из ордена право лично собирать дань с русских княжеств и отвозить в Татары (Татры[422]). Но в это время уже начался из-за католических насильственных сборов поворот русского духовенства к одержавшей верх Византии, где в то время, после изгнания из Царь-Града католиков-крестоносцев в 1261 году, царствовали из династии Палеологов Андроник III (1332-1341) и Иоанн V (1341-1391), а греко-восточным патриархом был Иоанн XIV (1333-1347).

Такой поворот, конечно, был вполне понятен: кумир низверженный — не бог, и русскому духовенству соблазнительно было перейти к победителю, особенно когда его сторонники сами усердно приглашали русских к себе. Отсюда и понятно, что еще в 1327 году верному рыцарю «Золотого Ордена» Ивану Даниловичу Калите пришлось разгромить, вместе с татрскими войсками, Тверь в наказание за убийство орденского миссионера, по-русски посла[423], Щелкана (а по другим копиям — Шеф-Кала).

В 1340 году Калите же пришлось наказывать Смоленск за отступничество от «хана» (т.е. кагана — властвующего первосвященника). Однако ничто уже не могло остановить начавшегося отлива русского духовенства от побежденного на востоке Европы католического Христа к Христу православному.

Хотя в 1453 году малоазиатские османы отняли у греков Царь-Град и основали в Европе свою Оттоманскую (по-русски Турецкую) империю, они все же оставили восточное православие неприкосновенным в своей стране, как религию политически союзную с магометанством в его борьбе с католическими орденами. А потому вполне естественно и понятно, что и Московский великий князь Иоанн III в 1480 году тоже перестал, наконец, платить дань так называемой Татарской Золотой Орде (а по нашей терминологии — Татрскому Золотому Ордену) при активной помощи никого другого, как магометанина, Крымского хана Менгли-Гирея, завязавшего с Москвою против крестоносцев дружеские отношения с 1474 года, через двадцать лет после занятия османами Царь-Града и прекращения наступательного движения воинственного католицизма в восточной Европе.

С обычной точки зрения этот союз совершенно непонятен, да и ненужен, потому что только сумасшедший московский царь стал бы выражать покорность и возить дань какому-то степному хану близ Каспийского моря, от столицы которого вслед затем не осталось даже и следа, так что археологам XIX века долго пришлось мучиться в поисках, раньше чем кто-то предложил им ни на чем, кроме отчаянья, не основанную догадку, что «могучая столица Золотой Орды» должна быть не иначе как «около городка Царева» (теперь Ленинск) на левом берегу предкаспийского ответвления Волги, и что уничтожил ее никто иной, как тот же единоверец ее ханов, только что упомянутый Менгли Гирей[424] в 1502 году, рассердившись на своих отдаленных соплеменников и единоверцев. Таким же мало убедительным способом и современная нам «Сарай-чиковская станица» на реке Урале была в XIX веке признана за «Новый Сарай» (Сарвил Джадид) «Ногайского хана Золотой Орды». Не смотря на свое могущество, — говорят нам, — и этот сарай был разрушен какой-то «Компанией беглых казаков» в 1580 году, так что потомки их и живут теперь на его позабытом всеми месте...

Читатель видит сам, что все эти события более, чем удивительны: они просто невозможны, а потому нам остается только решить, почему и как «татарское иго» перенесено с Запада на Восток?

Но ответ на это не труден. И я уже его давал.

Таблица XVI. Появление имени Иоанн среди европейских властелинов, начиная со времен крестовых походов и его последующая вульгаризация