Сегодня 45 % населения Амстердама – это иммигранты, прибывшие, прежде всего, из Суринама, Марокко и Турции. В общей сложности здесь проживают представители 172 национальностей, что превращает голландскую столицу в самый мультинациональный город в мире.
Свобода вероисповедания была одним из главнейших принципов Голландии, зафиксированная в конституции в 1848 г., и особых конфликтов между местными жителями и приезжими первоначально не возникало, поскольку группы иммигрантов были относительно небольшими. Ситуация изменилась во второй половине XX в., когда бывшие нидерландские колонии получили независимость, и 300 000 индонезийцев перебрались на новую родину. За ними в 1960-х гг. в Голландию потянулись десятки тысяч трудовых мигрантов из Турции и Марокко, а спустя 10 лет, после отказа страны от Суринама, ещё 300 000 человек пополнили население Нидерландов. Исторически «белая» Голландия внезапно начала менять цвет.
Первоначально недовольство местного населения такой приток мигрантов не вызывал: суринамцы и индонезийцы говорили преимущественно на голландском – в отличие от мусульман из Средиземноморья, активно нанимаемых в 1960-х гг. для восстановления Голландии после войн. Поскольку большинство людей приезжали на низкооплачиваемые работы, нидерландцы были уверены, что по истечении трудового контракта гастарбайтеры уедут домой, а потому владение голландским не входило в список предъявляемых требований. У рабочих же были совсем иные планы: покидать страну благосостояния они вовсе не собирались. Вместо этого они перевезли сюда свои семьи, и в 2007 г. из 16,4 млн жителей страны 1 млн представляли мусульмане.
До 1990-х гг. Голландия была известна миру своей репутацией свободной и толерантной страны, где каждый имел право голоса, невзирая на взгляды, цвет кожи, пол и сексуальную ориентацию. Всё изменилось после политических убийств в 2002 г. и 2004 г., унёсших жизни Пима Фортёйна и Тео ван Гога, открыто придерживавшихся антиисламских взглядов.
До Второй мировой войны, однако, основными иммигрантами были евреи. Первые евреи появились в Голландии в XII в., но их массовый приток относится к 1580-м гг. В отличие от других стран здесь их принимали с распростёртыми объятиями, ведь они издревле были отличными бизнесменами и обладали обширными торговыми связями. Гонимые из Испании и Португалии, евреи-сефарды нашли в Нидерландах новый дом, хотя даже здесь к ним относились с опаской, а потому очень скоро начали ограничивать в правах, понимая их безвыходное положение. Например, за право стать гражданином необходимо было заплатить, браки между евреями и христианами не приветствовались, а исповедовать свою религию они могли лишь за закрытыми дверями.
В 1632 г. евреев стали исключать из гильдий, тем самым лишая их права владеть бизнесом, что вынудило иудеев создавать собственные профсоюзы. По счастью, многие были заняты в бриллиантовой индустрии, практически закрытой для представителей других наций, а потому не имевшей гильдии. Многие предпочитали также работать в неурегулированных сферах, таких как финансы, печать, розничная торговля, производство одежды и табака.
Типичные домики Еврейского квартала
Несмотря на процветание отдельных представителей общины, большинство влачило жалкое существование и было мелкими торговцами: спад спроса привёл к тому, что в 1799 г. более половины амстердамских евреев жили попрошайничеством. Тем не менее, когда в Германии и Польше начались антиеврейские волнения, тысячи евреев-ашкеназов ринулись именно в Голландию: если в начале XVIII в. в Амстердаме проживало менее 3 % евреев, то к концу столетия их было уже почти 10 %. В отличие от своих предшественников – сефардов ашкеназы не могли похвастать важными торговыми связями, а потому начали подрабатывать на местных базарах, продавая поношенную одежду.
И всё же в Амстердаме евреи наслаждались невиданными свободами по сравнению с Европой. После новой волны еврейской иммиграции в XVII в. Амстердам превратился в еврейский центр Европы: к моменту начала Наполеоновских войн их здесь насчитывалось около 10 000. Французская оккупация вынудила власти отменить наложенные на евреев ограничения ради выживания города, и к середине XIX в. евреи были активно задействованы почти во всех отраслях экономики.
Изначально евреи селились на искусственном острове Флойенбург (ныне площадь Ватерлооплейн – Waterlooplein), получившем такое название из-за постоянных наводнений. Постепенно община облюбовала всю восточную часть Амстердама, превратив её в центр еврейского сообщества и возведя здесь синагоги (включая одну из крупнейших и богатейших в Европе XVII в. Португальскую синагогу), основав библиотеки, вызывающие восхищение и по сей день. Когда опустели верфи Каттенбург, Виттенбург и Остенбург (Kattenburg, Wittenburg, Oostenburg), ашкеназы начали осваивать эти покинутые промышленные зоны, в то время как зажиточные евреи предпочитали переезжать на Ниуве-Принсенграхт, Ниуве-Кейзерсграхт и Ниуве-Херенграхт, куда из-за местоположения не слишком стремились другие амстердамцы.
Большинство же евреев, однако, остались на прежнем месте, превращая его, по мере собственного обнищания, в своего рода гетто: по словам одного путешественника, это был настоящий «лабиринт узких грязных улочек с ветхими домишками, которые, казалось, вот-вот рухнут – стоит только коснуться их стен». На растянутых между домами верёвках висели рваные рубахи, заштопанные юбки и штаны.
Гимназия Барлеуса
Торговля проходила прямо перед дверями: здесь продавались «части мебели и оружия, имеющие отношение к религии вещицы, остатки униформы, инструментов, игрушек, старых чугунных украшений, разбитая глиняная посуда, ненужное барахло, тряпьё и всё то, что не имеет названия на человеческом языке». Это был огромный восточный базар, где вся жизнь проходила на улице: женщины запекали рыбу в маленьких печах, девочки качали малышей, мужчины рылись в своём старье. Путешественнику не терпелось вырваться из этого хаоса, чтобы наконец-то вдохнуть немного «свежего воздуха нормального Амстердама».
В начале XX в. дискриминация евреев усилилась: в некоторых кафе они вынуждены были платить в два раза больше, чем остальные посетители. Самый престижный и влиятельный клуб города, «Гроте-клуб», не допускал в свои стены иудеев. Не принимали их и студенческие братства и общины. Гимназия Барлеуса вообще выбрала девиз: «Никаких пролетариев, никаких девушек и никаких евреев».
Когда началась Вторая мировая война, голландцы искренне верили, что смогут сохранить нейтралитет: в конце концов, немцы считали Нидерланды арийской страной. Тем не менее уже в 1940 г. все гражданские служащие еврейского происхождения были уволены, включая учителей и профессоров университетов. Спонтанная забастовка студентов не спасла положение: еврейским сотрудникам даже не дали попрощаться со своими бывшими коллегами. Амстердамский университет потерял 26 лекторов.
Далее последовал запрет за запретом: в январе 1941 г. собственность евреев была конфискована и распродана, в августе школьникам-евреям запретили посещать занятия, открыв для них специальные школы. В сентябре появился новый запрет: об участии в общественных мероприятиях и концертах, а также о возможности посещения любых общественных заведений: от библиотеки и бассейна до ресторана и зоопарка. Вот что позже рассказала дочь хозяина амстердамского кафе «Ijsbreker»: «Газету с новостью о невозможности присутствия евреев в общественных местах принесли к нам в кафе в 5 часов. Уже через какие-то 5 минут заведение наполовину опустело. В один миг мы потеряли всё: у нас больше не было посетителей».
В январе 1942 г. безработных евреев начали отправлять в сельские трудовые лагеря, одновременно семьи всех голландских иудеев переселяли в отдельные кварталы Амстердама, обнесённые колючей проволокой, специальными знаками и разводными мостами. Следующим шагом стало принудительное ношение звезды Давида, затем – запрет пользоваться частными машинами и общественным транспортом, посещать друзей нееврейского происхождения и покидать дом с 8 вечера до 6 утра. Потом пришло время депортации. Транзитным пунктом служил Вестерборк, откуда борцы за свободу евреев похищали маленьких детей в коробках, мешках для картошки и рюкзаках, чтобы потом спрятать их у преданных друзей. Одним из спасённых оказался Эд ван Тейн, будущий бургомистр Амстердама. К слову, депортация евреев вызвала массовые протесты лишь однажды, в 1941 г., когда в столице вспыхнула так называемая «февральская забастовка».
