Внешне здание напоминало крутой купеческий лабаз. Вез окон, без фонарей, и вряд ли простой смертный станет на­жимать кнопку звонка у входа. Лабаз и лабаз. Зато внутри «Крутояр» смотрелся настолько респектабельно, что простой смертный подумает: и правильно, что пе звонил, тут круто... Зеркала на степах, дубовые панели, уютные нефы, посуда с вензелями и предупредительно-вежливые .официанты. Пра­вильно, без денег гул делать нечего, стакан сока — тысяча рублей, за углом, пожалуйста, пакет пятерка.

Встречал Вавакина молодой тренированный парень, плавающей походкой проводил его в отдельный кабинет к Борису Михайловичу. Лицо хозяина было непроницаемым, и Вавакин приготовился к худшему. Поздоровались они сдержанно.

— Что пожелаете? — спросил он Вавакина. Официант стоял с блокнотом наготове.

— Тут вы хозяин, — дипломатично отстранился от не­нужных забот Вавакин. — Гость — раб своего хозяина.

Борис Михайлович только спросил: мясо или рыбу . предпочитает гость? Андрей Андреевич избрал рыбу. Офи­циант поклонился и исчез. Проводив его взглядом, Борис Михайлович молвил:

— А дело, Андрей Андреевич, оказалось гнилым. К вам претензий нет, обижать вас никто не станет, а с мальцом этим поступайте по собственному желанию. Мое обеща­ние в силе.

Спорить Вавакин не стал. Боевики — не бес и редел ь- шики, до последней рубашки не раздевают, голову не мо­рочат. Что есть, то выкладывают, решают дела без посто­ронних. И без заказчика.

— Что ж, — вздохнул Вавакин. — Слава Богу, отвяза­лись.

— Эх, Андрей Андреевич, быстро вы остываете, я бы ни­когда обиду не простил, — тоном сожаления сказал Палач.

— Не мое ноле, — возразил Вавакин. — Подскажите как? Плачу.

— Оставьте, — отмахнулся Палач. — За Нииелиеи Мот стоит Таня-Имиджмсйкерша, к зиме вернемся к нашему разговору, поможем, а вот сынок — килька,.плавает сам по себе и по глупости. Команда дешевая, из шпаны, от наезда сразу отказались, отступного дали.

— А с Шуриком можно рассчитаться? — спросил Ва­вакин.

— Тогда вам расплачиваться, таковы правила.

— Согласен. Сколько?

— Давайте так договоримся: вам позвонят, обсудите с ребятами сами. Без меня, — без натуги ответил Палач.

— Согласен, — с легким сердцем принял предложение Вавакин. Обида на юного нахаленка вспомнилась.

И еще вспомнилась крупная рыба, которая вновь ско­силась на него оцениваюше: на вырост карасика, па вы­рост. А не мог пе понять Вавакин, что Палач свое дело сделал красиво и без следов. И с мелюзги Шурика полу­чил сполна, и с пего еще получит.

2-9

Обещание заплатить Христоумову Мотвийчук не вы­полнила. Дело, мол, пе сделано, платить не за что.

— Но я ведь свою миссию выполнил! — сокрушенно возмущался Христоумов. — Выполнил ведь!

— А я тебя кормила, поила, а дело не сделано, — сто­яла на своем она. — Скажи спасибо, костюмчик оставила.

Ладно, скрипел зубами Христоумов, в который раз об­манутый и кинутый прежней супружницей. Он и первую отставку свою получил из-за очередной увлеченности Мотвийчук: его поменяли на другого, а там на пятого, ше­стою... Время от времени они встречались, вели теплые разговоры по прихоти Мипуськи, ни па что другое Хрис- тоумов был не способен: спиртное иссушило его потен­ции. Тем он и перебивался, тая rдуше обиду на неверную подругу. На этот раз обман был очень обидным, в заначке не оставалось пи рубля. Обиженный и злой Христоумов отсиживался в конуре щеки некого общежития, которая до­сталась ему от счастливого приятеля, переехавшего к бо­гатой вдове. Сидел он и перебирал возможности разжить­ся деньгами. Ничего путного на ум не шло, увы, питие иссушило мыслительный центр Христоумова, ас чистень­кой квартиры, где предполагался охмуреж клиента Мот­вийчук. сто выгнали сразу. В момент беседы он отсижи­вался на кухне, куда его определили на всякий случай, и умудрился подглядеть, кого это такого щедрого нашла Нинуська, готового отвалить сто тысяч баксов. Явно сум­чатый, банкир или фирмач, другого не дано. А как увидел этого сумчатого, изумился — забыл категорию еще одного вида сумчатых. Работать и думать Христоумов отвык, но зрение пока не подводило. Думский! Видел он его пухлую харю по яшику! Думский мерзавец!

Телевизора в конуре у Христоумова не было, и увидеть снова думские дебаты он возможности не имел, но мысль найти думского запала и душу сильнее, чем бутылка пива на опохмел поутру. Целенаправленный Христоумов решил караулить его у входа в Думу.

Надев свой хлипкий плащишко по случаю дождя на дареный выгребной костюм, Христоумов с утра отправил­ся дежурить у входа в Думу. Как состоится встреча, что он ему скажет, Христоумов не обдумывал. Что скажет? Слу­чай покажет... Только бы встретить.

Ему повезло. Он успел перехватить Вавакина, спеша­щего на деловую встречу.

— Товарищ депутат! — с надеждой окликнул Христоумов.

— Вы меня? — откликнулся Вавакин непроизвольно. Соприкасаться с незнакомыми Вавакин не любил, чисто случайно это произошло, и он собирался разом отделать­ся от незнакомца, по тот-буквально с мучительной болью придержал Вавакина:

— Меня выдавали за профессора Христоумова.

Вавакин свел брови в единый куст, лицо стало угрожа­ющим.

— Я не виноват, -•• спешно оправдывайся Христоумов. — Я жертва и хочу все объяснить. Будьте милосердны.

Вавакин отмяк. Он еще по знал, что скажут ему в «Кру­тояре».

Палач и ориентировался на будущее.

— Мне сейчас некогда. Скажите, куда вам позвонить?

— Нет у меня телефона, — ответил и уронил голову Христоумов.

Вид незнакомца не внушал симпатий. Плащишко ви­дывал виды от жестких вокзальных кресел до скамеек в скверах, а вот обувь была не из дешевой. Несоответствие увиденного и услышанного заставило Вавакина дать теле­фон своих секретарш. А вдруг...

После встречи с Палачом «вдруг» потребовалось: знать план операции — уже много знать.

Хитроумов позвонил и сразу поведал, кто придумал планчик кидатова. Вавакин злорадствовал: попалась гада- лочка! И сыночка подключила, будто бы это его дружков проделки.

— А не подскажете, где найти сына Мотвийчук? — ос­ведомился он, хотя мот и не узнавать этою, ему обещал Палач сделать все тип-топ. Но так хочется, так хочется!

— Могу, — помедлив, сказал Христоумов. — Только у меня с деньгами очень плохо, — пересилив себя, решил он заработать хоть что-то.

— Давайте встретимся, — поняв ею, предложил Вавакин.

— Давайте, — потеплело на душе у Христоумова.

— Прямо сейчас у метро «Кропоткинская». Хорошо?

— Очень хорошо, минут через двадцать буду на месте.

Когда Вавакин подъехал на бульвар. Христоумов дей­ствительно уже прогуливался у входа в метро. С реши­тельным видом он направился к Вавакину с заготовлсн- нымтекстом: «Я знаю о семье Мотвийчук все досконально, помогу, но стоит это тысячу долларов».

— Я знаю о семействе Мотвийчук решительно все и... — И зашкалило, отнялся язык.

— Где живет малой? — помог Вавакин.

— В прежней квартире матери.

— Телефончик дайте?

Христоумов назвал, выдавил из себя цифры и смотрел с мольбой в лицо Вавакину.

— Что-нибудь еще? — Их глаза встретились.

— Вы не одолжите мне денег? — кое-как продавил ги­гантской сложности фразу Христоумов.

— Конечно, — сунул руку в карман пиджака Вавакин и достал приготовленные деньги. — Как-нибудь отдадите, — мягко сказал он и, не прощаясь, сел в машину.

Вололя Христоумов целую минуту после отъезда Вава­кина стоял с вытянутой рукой, напоминая статую русской литературы посткоммупистического периода. В руке ле­жала тридцатка.

—' Сука, сволочь! — чуть не заплакал Христоумов, гла­за туманила горькая печать. Он дошел до ближайшего ларь­ка, купил бутылку водки явно осетинского ропива и пря­мо у стойки отпил половину из горлышка. Сунул початую бутылку в карман плаща, вытер губы и старческим шагом, одеревенелыми ногами пошел в сквер искать компанию, чтобы завить горе суровой веревочкой. Обида жгла силь­нее прободной язвы.