Оставшись один, он стал ожидать звонка от мамаши Мот. Особых дел не случилось, текучку Вавакин отраба­тывал сразу, за что правился спикеру, тот хвалил его в укор другим, и других, чтоб не культивировать зависти, Вавакин снабжал закрытыми документами, делился ин­формацией, чем был мил.

Время шло, а ответ от благодарной мамаши запазды­вал. К Вавакину подкрадывалось раздражение. Унимая его. он позвонил приятелю, который раньше хорошо сидел на Старой площади, знал многие ходы-выходы, благодаря чему подвизался ныне в Белом доме, не в больших чинах, но в прежней значимости. Дружба их была скреплена обменом узкой информацией и некоторыми делишками, дающими стабильный приварок к зарплате. Впрочем, что такое зар­плата чиновника? Мелочь, блажь, а информация — товар стоящий, оба потихоньку скирдовали тыщонку за тыщон- кой в свои тайнички. Сфера услуг расширялась, покоясь на обоюдной привязанности.

— Тарас Акимыч, — звонил он приятелю, — а ты мне обьективочку на госпожу Нинелию Мот не дашь?

— А кто это? — откликнулся приятель.

— Истинное лицо скрывается под Мотвийчук Ниной Владимировной, гадалкой. Круто живет тетка...

— Сделаем, дружок! — заверили Вавакина из Белого дома, и в это обещание он верил твердо, это не болтовня президентов, это то. на чем стоит держава — на невиди­мых связях клерков, их мицелий, который они берегут крепко. — Звони через часок.

Едва Вавакин положил трубку, телефон зазвонил тре­бовательно.

— Андрей Андреевич, — узнал Вавакин голос шефа-кор- милыта, — не забыл, что завтра повторное голосование?

— Как можно! — обиделся Вавакин. — На товсь. Две­сти голосов против, плюс-минус десять. Обещаю.

— Не подведи, — напомнил шеф. — А я тебе тут кое- чего подброшу, так сказать...

— Не можете волноваться! — опять заверил Вавакин, подтянул галстук и вышел к секретаршам. Начиналась сто прямая служба.

Заключалась она в хождении но фракциям, комисси­ям, из кабинета в кабинет с цедыо выяснения аппетитов депутатского сословия. Полковое товарищество, мерзавцы депутаты не исхитрялись перед ним, зная, что отчет Ваваки­на ляжет на стол спикеру. Их не корили, если кто-то шел против обшего мнения, на то она и демократия, зато итог всегда сходился. За итог отвечал Вавакин, будь он трижды плох. После вавакинского отчета другие люди нажимали дру­гие кнопки, тогда результат приобретал сносный вид и воп­рос выносился на голосование. Сбоев не было.

До двух часов дня Вавакин расхаживал по этажам, загс- вал разговоры, где-то давал адреса нужных врачей, кому-то рекомендовал нужный банк, с кем-то обещал попариться через денек-другой или посидеть скромно в дорогом «Та­мерлане». Все ради результата. Вернувшись к себе, он обна­ружил в приемной Мотвийчука, о котором начисто забыл.

— ftee исполнено! — вскочил со стула и отчеканил помощник.

«Еще бы нет с машиной под задницей. Всему научат, везде пропустят», — хмыкнул он и похвалил:

— Молодей!

— Андрей Андреевич, — дополнила секретарша Дина, — а я еще посылала Александра в цебэ и на Покровку. — Об­стоятельная и толковая, Вавакин держал ее для работы. — Все сделано точно.

— В квадрале молодец!

— А я посылала em за ватрушками д чя вас, — кокетливо вставила Элл очка, вылитая фотомодель.

Ее Вавакин держал для интерьера и особых случаев — для дорогих гостей, которым не грех в ночи изтловьипе поправить на дачке или в сауне спинку потереть. Сам Вава­кин не баловался с секретаршами. Махнув всем одобритель­но рукой, он прошел в кабинет и обнаружил с порога книж­ку па своем столе. «Я — колдунья» — значилось на обложке. Автор — Нинелия Мог.

— Дина, — спросил по интеркому Вавакин, — откуда эта гадость? Шурик притащил?

— Прислали с нарочными дарственной надписью, Анд­рей Андреевич, — отрапортовала Дина. — Автор звонила лично и просила передать, что дожидается вашего звонка.

— А, спасибо, — понял Вавакин.

Прежде чем звонить мамаше Александра, он связался с приятелем из Белого дома. 11ринял от него личный факс, вчитался, быстро поблагодарил и спросил напоследок:

— У вас ко мне что-нибудь есть?

— Есть. Но только при личной встрече. И желательно быстрее. Ибо от разговора прибыль.

Договорились встретиться в ресторане ЦДЛ сегодня же, как принято у думских и госчиновников: к себе не водить, платит jot, кто приглашает, приглашающего не объедать. Элита политес соблюдала, и свой дом |рязь не носила, обходясь ресторанами, каким, например, была бывшая вотчина писателей. Теперь вотчинники стали пи­сателями.

Писулька от Тараса Лкимыча лаконично сообщала био­графию гадалки без прикрас. Можно трижды вешать о сво­ем потомственном даре, найдутся дураки верить обману, только факты биографии к дарам не отнесешь, пороки беспечной жизни исцелить нельзя.

Удовлетворившись прочитанным и еще раз уверившись в порочности ислительницы. Вавакин позвонил госпоже Пипелии Мот, назвав ее легким словцом «гадалочка».

— Вы хотите сказать, вам нужна госпожа Мот? — пе­респросили Вавакина, отчего он потерял снисходитель­ность:

-- Тетя, кончайте дурочку ломать. Андрей Андреевич звонит.

— Простите, вы не представились, сию минуточку, — поспешили оправдаться на том конце.

Вавакин дважды сладко зевнул.

— Слушаю вас, Андрей Андреевич, — услышал он го­лос гадалки. Как там мой?

— Ваш при деле, а как наши? — без реверансов спро­сил Вавакин.

— О да, — появилась бархатность в словах Нинелии Мот. — Кажется, можно обойтись и без моей целительно­сти. Есть способ. Один профессор медицины делает уни­кальные операции.

— Резать не дам. — отрезал Вавакин.

— Не спешите, Андрей Андреевич, - со смешком ус­покоила обер-гадалка. — Это нейрохирургия. Операция

на шишковидной железе. Как бы потом не печалились от крупного размера. — Смешок.

От такого сообщения Вавакин сел в кресле ровно. Это не бред. Что-то он слышал подобное...

— И крупно берет профессор?

— Крупно.

— Да не тяните к эта за хвост! — возжелал правды Ва­вакин.

— Сто тысяч долларов сама операция и двадцать по­средникам, — поспешила с ответом гадалка.

— И много их? — ехидно спросил Вавакин, потому что ему испортили настроение хабалистостью.

— Через меня, Андрей Андреевич. Себе я, разумеется, ничего не беру. Спасибо за моего ребенка.

«Сучья коробочка! — не поверил Вавакин. — Все в свой карман положишь». Это он знал твердо, изучив касту по­средников.

— Когда, где и как? — кратко спросил он.

— Я буду звонить вам через денек, мы все согласуем.

— Буду ждать, — сухо ответил Вавакин. 11оложил трубку и нажал кнопку интеркома: — Дина, зайди. — Маячило. Маячило счастье! — Слушай, Дииуля, что ты знаешь о шишковидной железе?

— Об эпифизе? — уточнила грамотная Дина и задума­лась. Ее мозговой компьютер выдал ответ через десять секунд: — Крайне специфическая железа, влияет па поло­вые качества. Кроме того, при увеличении эпифиза делает индивидуум супергениальным. Как правило, операции на шишковидной железе с-критическим развитием.

— А это как? -- вытянул шею Вавакин. Замаячило не­доброе.

289

— Очень просто, — отвечала знающая секретарша уве­ренно. — Ни один человек с увеличенным эпифизом не стал удовлетворенным. Либо трагическая судьба, либо тра­гическая смерть. Скорее всего это связано с неуемными желаниями. Загадочные массовые самоубийства леммин-

10 Зак. 304S

гов напрямую связаны с ростом шишковидной железы. Идут всей стаей к воле и топятся.

— Я топиться не собираюсь, — помимо воли ответил Вавакин, и Дина воззрилась на него с интересом. Вавакин спохватился: Прости старика. Л что. операции на этой самой шишке делают?