— Не отвлекайтесь! — остановил разговорчики Хмырь­ко-сан. — Разберемся с этим «процессом...», получим чет­вертую букву к «утреннему заседанию».

— А позвоню-ка я Валерке Пучсглазову, — решил Шиб- ский-кун. — Головастый мужик, наверняка у них уже от­гадали.

— Точно! — поддержали его. — Звони!

Конечно, давно отгадали, — засмеялся в трубку Пу- чеглазов. — Гайдаризация!

— Во дает! — подивился ответу Захребетный-баба. — Спроси про «утреннее заседание», получилось?

Поломайте сами голову, мужики, — рассмеялся опять Пучеглазое. — До угра время есть.

— Вот мерзавец, — без злобы сказал Шибский-кун. — Они там все такие марксисты-уклонисты. Шинельки вро­де сталинские носят, а харчи демократские едят.

— Не скажи, — вступился Хмырько-сан. — Валерка парень наш.

Кто уговорил Бубурина-заде голосовать за пожизнен­ное депутатство? Он. Его и брали в уклонисты, чтоб, зна­чит, человек от народа был во фракции.

— А кому это не подходит? — прояснял ситуацию За­хребетный-баба. В закулисных играх он разбирался с гру- дом. Пожизненное депутатство всем нравится, но почему марксисты упрямились?

— Друг Пафнутий, — обратился к нему дока Шибский- кун, хотя звали Захребстного всего лишь Нпифан, — тоико- сги нашего дела состоят в том. чтобы создавать видимость работы, а под шумок протаскивать жизненно важное.

— За пацана не считай! - обиделся Захребетный-баба.

— Никоща! - приложил руку к груди Шибский-куп. - Но объяснить товарищу полезно. Пойми, уклонисты через свою прессу проталкивают идею управления государством через «Комитет народного спасения» и «Конгресс россий­ских общин», где они имеют полный вес. Л мы вроде как их оппозиция. Зато когда наша платформа объединится с их­ней, тогда дайдайцы поддержат уклонистов. Когда то ссгь мы получим дачи по остаточной стоимости. Уяснил, садова голова?

— Я всегда за. — гак ничего и не понял Захребетный-баба.

— Л ты здесь сошка в лукошке, — вмешался Болтян­ко-оглы. — У пахана свои игры с царем нашим, и это не нашего ума дело. Верно я говорю, каперанг? — спросил он Хмырько-сана. Тот до депутатства служил во флотской газете и в торжественных случаях флотскую форму наде­вал, орденские колодки навешивал.

— Верно, — кивнул каперанг. — Мы народ дисципли­нированный. Скажут гавкнуть — за милую душу, не то что наш визирь. Брали его в одну дуду с царем играть, а он на кормильца еще и гавкать начал.

— Мужики, я так понимаю, — не терпелось Захребетно- му-бабс полно прояснить ситуацию для себя. - Мне все одно, у кого власть. Взял — пользуй на здоровье, но изволь ответить по всей строгости, если от твоего правления народу прибытку нет. За развал державы таких вешать надо!

— Это, брат Пафнутий, тебе следует к националам прибиваться, — наставлял Шибский-кун. знаток всех про­грамм и партий, почему и попал к пахану в советчики! — Их дело хоть и правое, но швах, потому что в Хамлаидии нашей нет и не будет законов об уголовной ответственно­сти за руководство державой. Для тою нас и кормят.

— Это почему же? возмутился бестолковый Захре­бетный-баба при всеобщих смешках. — Сами ж законы принимаем, долго ли?

— Во тупой! — постучал себя по голове Хмырько-сан. — А кто их готовит? Не ты ли, друг ситный?

— А кто? Я и готовлю, — сказал он, и все заржали смачно.

— А за досрочный роспуск кортесов станешь голосовать?

Нашли дурака, — подбоченится Захребетный-баба. Ответ всем понравился, ржали с удовольствием и мною. — Ну хоть Тимурову команду можно к ответу привлечь?

— Никак пет, друг Пафнутий, — не позволил Шиб- скнй-куи. - Пго команда сплошь из жидов и проходим­цев, честный человек с Гайдаром срать на одном гектаре постыдится, а судить нельзя, все там будем.

— А меня-то за Что? возмутился Захребетный-баба.

— А кто по указке пахана Закон о банкротстве прини­мал, чтобы тимуровцам легче чужое своим делать? Не ты ль? Поименно. Кстати, лежит списочек в нужном месте до поры...

— Дак все голосовали... Нужный он...

— Дак он дает право не отвечать по долговым обяза­тельствам. Хорошая кормушка? А ты за поддержку во Францию прокатился и премиальные получил.

— Мне кортесы давали!

— Л кортесам заинтересованные товарищи подбросили. Так что. брат Пафнутий, молчи в тряпочку, все одной вере­вочкой связаны, и слава Богу, дружно стоять будем, нам ее на шеи не наденут. Это и есть истинная демократия.

— Не нравится — увольняйся, — поддержал Болтянко- оглы. — Кстати, мужики, хорошо вчера пахан Забубенно- му ответил: не по пути с мерзавцами — скатертью дорога, насильно не держим.

— Сломает Забубённый голову, — посетовал Хмырь­ко-сан. — Умный парень, а на рога прет. Чего ищет?.. Помните, с месяц назад слух пошел: вроде к губошлепу его берут? Не взяли. Больно честный. Среди гайдаровской шайки места не нашлось. Л вот хотите верьте, хотите нет, я присутствовал при вхождении губошлепа Егорки в боль­шую политику.

Прямо-таки повивальной бабкой? подначил Шиб- ский-кун.

— Присутствовал при родах, — уточнил каперанг. Я тогда во флотской газете «Стой! Кто идет?» лямку тянул, и повезло мне затесаться в семинар по патриотическому вос­питанию молодежи. Чем не кайф? Столица, весна, бля- дешки на форму бесплатно вешаются — эх, хорошо! — зажмурился Хмырько-сан.

— Каперанг, не сбивайся с курса! — напомнил Бол­тянко-оглы.

— Ага, — очнулся каперанг. — И пригласил меня ко­реш столичный в «Правду» заглянуть, к папаше нашего губошлепа. И доложу я вам, мужики, правильный у него батя. Морячина, как и я, сухопутный, адмирал, но банку держать умеет. Не сходя с места у него в кабинете мы два литра шила уговорили.

— Бойцы вспоминают минувшие дни, — подначил Шибский-кун.

— Петь чем гордиться, — степенно ответил каперанг. — Так вот, очередной фуфырь откупорили, влетает в кабинет ейный сыпок. Прямо с порога, без уважительного «здрась- те», начинает слюной брызгать, успевай утирайся.

— О вреде пьянки небось? — опять не утерпел Шиб- ский-куи.

— А.и в аккурат. По поводу антиалкогольной кампа­нии тезки своего, Егора Кузьмича. И так. дескать, это мудро, и какой гениальный Егор Кузьмич, и как ему нуж­ны сподвижники лозу виноградную вырезать, и у него на этот счет поэтапный план имеется, и тому подобное. Ви­дит папаня-адмирал, скисли мы от потока мокрот, срыва­ются посиделки наши, снимает трубку и звонит кому-то. Пособи, мол, у чада моего интересное предложение есть по поводу антиалкоголизма, прими, выслушай. Тот согла­сился. Папаня трубку положил и говорит отпрыску: «Ты нам пить не мешай, а завтра с утра топай в цека к товари­щу имярек, там ему все изложишь. Губы с утра вытри, чтоб суть изложить насухо». Собственноручно за дверь сы­ночка выпроводил, чтобы не полез оп целоваться собствен- ногубно, а нам жалуется: «Послал Бог сыночка! Болтать мастер, а куда ни пристроишь, отовсюду прут за непри­годность. Может, мэнээсиик мой зацепится в партии? Гам трепачи всегда нужны».

— Л как его Ельцин не разглядел? удивился Болтян­ко-оглы.

— Не разглядел, говоришь? — перемигнулся каперанг с Хмырько-саном. Разглядел. Потому и взял в команду, чтобы рассчитываться было кем. Наш парь холопов ра­зумно подбирает, знает, что продажные. Думаешь, он ви- паря не разглядел,что продаст его до первых петухов? Знал. Но батюшка наш любит в народ ходить, и если вицарь совсем от рук отобьется, он тогда и напомнит летуну на­шему, кто афганских детишек с вертолета расстреливал, кого самого из рогатки сбили, и к власти таких допускать нельзя. А губошлепа он запросто отдаст, когда тот дров наломает побольше. И я, мол, тут ни при чем.

Завязывайте, мужики, с политикой, не поправи­лась тема Захребетному-бабе. — За день надоело. Кто на выпивку намекал?