— Вы меня знаете! >1 же говорила!

— В бреду слышал ваше имя, — прозаически улыбнулся Судских. Он перевел глаза на стоящего рядом Геннадия.

— Салют, генерал...

И ему виноватая улыбка н ответ.

Еще через три дня в теле Судских пробудилась жи­вость, а через неделю профессор Луцсвич разрешил кор­мить его нормальной пищей, и Гена Крокодил расстарал­ся пловом.

Геннадий мужественно не затевал с ним посторонних разговоров, только обычные для знакомства. О том, как Судских попал к нему, ответил односложно: поговорим позже, здесь генерал в безопасности. Судских оказался тер­пеливым.

Вскоре Луцсвич разрешил ему вставать, и Женя Сички­на сняла неусыпное дежурство. У Геннадия появилась воз­можность беседовать с опальным генералом без свидетелей.

Шаг за шагом, слово за слово прорезался основной интерес Крокодила. Крокодил — он и есть крокодил, но он не был бы удачливым хищником без умения прятать острые зубы. К тому же Геннадий не был корыстным, и если есть понятие «крокодиловы слезы» — есть у кроко­дила душа и чувство справедливости.

Само собой, до пикантной темы о миллионах воров­ской семейки они обсудили и тему злоключений Судских, и участие вора в законе в судьбе Судских. С последним проще: ребята Геннадия, встряв в разборку с Мастачным, проштрафились перед Буйковым, и в знак дружбы он обе­щал вождю баркашей вызволить без шума Судских. О про­исшедшем начете на клинику Судских не знал, будучи в трансе, зато Геннадий дап ему возможность поговорить по телефону с Буй новым. Все объяснилось. Но другую тему Ген­надий обстраивал красиво, подобно пастырю с заблудшей душой, чтобы не наткнуться на вежливый отказ. Забота за­ботой, понимал он, только Судских не из тех людей, кто пенит свою жизнь превыше всего. Опшатит за чуткость с лишком, но с криминальным миром не свяжется.

Геннадий не зря внимательно прослушивал радиокоммен­таторов. Телевидение, за редким исключением, служило хозяе­вам положения, посягательство на их власть и крамола отсека­лись, усекались, подавались зрителям в приглаженном виде. Игла Останкинской башни по-прежнему вкалывала своим паци­ентам парализующие препараты, зато в прямом эфире на радио прорывались нотки истинного положения вещей, когда из мозаики взглядов можно было сложить истинное панно происходящего, что позволяло ему чутко реагировать на из­менение среды и располагать свои силы так, чтобы любое, самое дерзкое преступление отводило от него внимание стра­жей закона. Разумеется, речь не о мокрых делах и заказных убийствах — Крокодил покончил с ними давно; другое дело — отьем награбленного. Грабили не домушники и даже не мокрушники — что можно взять за самый приличный скок? Ну, пять тысяч долларов, ну. на двадцать тысяч манаток, ну, побрякушек на сто тысяч. Разве это навар? Ужин в приличном ресторане и один заход в казино оттянуться... У впасть иму­щих, вот у koix) можно разжиться, душеньку порадовать! Но это уже политика, для чего надо быть ориентированным, дер­жать глаза открытыми в грязной политической среде. Впро­чем, в проточной воде крокодилы не водятся.

Кому выгодно отстранение Судских? Ельцину? Березов­скому? Чепуха! Тому, кто придет на смену этой верхушке.

Притом той команде, которая уже сейчас имеет устойчивое положение и расставаться с прочностью занятых позиций не намерена. Ешс когда выборы, а она готовится тщательно, расчищая путь к власти, устраняя помехи.

Гена Крокодил просчитал свой затейливый разговор.

— Игорь Петрович, а почему окрысилась на вас правящая семейка? - спросил он после обеда, когда, по его мнению, разговор не складывается, а стекается в спокойное русло.

— Имидж подпортил, — усмехнулся Судских.

— Как можно испортить дрянно сшитый кафтан? — усомнился Крокодил.

— Не скажите, — посерьезнел Судских. — Ельцины при­ходят и уходят, а клану жить да жить. Тут шире вопрос...

— Л вы, разумеется, слишком много знали, — не спра­шивал. а как бы утверждал Геннадий, давая понять, что углубляться он не намерен, чем можно поставить гостя в неловкое положеiше

— Я курочка, несущая золотые яички. — нашел ответ Судских, а Геннадий подхватил:

— Уничтожать вас резона нет.

— Зато резонно выступить под личиной спасителя, - закончил Судских, и Геннадий понял, что все изыски его известны собеседнику и на самой причесанной козе к нему не подъехать. Как же раскрутить нужную тему?..

Неожиданно Судских сам подсказал ход:

— Понимаете. Геннадий Глебович, бездарное окруже­ние нашего президента не случайно в последние годы его правления, это хорошо продуманная игра. В нужный мо­мент - а такой в России очередные выборы — на смену прогнившему строю придет сплоченная и грамотная коман­да, и совсем не прогрессивно мыслящая. Так было с Хру­щевым. В паше время такой командой может стать эле­ментарная мафиозная структура.

— И кто бы это мог быть? — спросил и затаил дыхание Гена.

Вы грамотный человек, вычисляйте сами, — пред­ложил Судских. По его виду не казалось, что разговор его увлекает. — Вот какая раскладка. Лебедя аккуратно спла­вили за Урал, чтобы не застил глаза решительным видом. Церковь отошла от партийцев, поскольку у Зюганова по­явился велеречивый конкурент, не запятнанный прежни­ми прегрешениями, который не разрушал храмы, а строит их, не грабил приходы, а дает им вспомоществование. Яв­линский болтолог. Говорит он правильной нужные веши, только это слова, на действия у него силенок ист. Чилий­ский вариант давно попал в учебники политэкономии. Наш Альенде в окружении сразу трех Пиночетов. Таковы усло­вия задачи. Решайте.

— Я понял вас, — испытующе смотрел на Судских Ген­надий, и Судских отвечал не менее проницательным взгля­дом. — Только интересно, кто бы мог стать противовесом этому мафиоз$/? Назовем его условно, господин...

— Шин, — подсказал Судских, и Геннадий удивился:

— Почему Шин?

— Да чисто случайно вырвалось, — улыбался Судских. — Некий ключевой знак вспомнил... — Он постарался замять неловкость: — Пока существует единственный серьезный конкурент на президентское кресло, справедливый и непод­купный, острый обличи тель существующего и аналитик под- ковровых игрищ. Галина Старовойтова.

— Вот бы не подумал! — развел руками Геннадий.

— Гаков анализ, — с улыбкой пожал плечами Судских. — А вообще в стране утвердилось мнение, что за лысым главой государства приходит на смену волосатый, за волосатым — лысый. Один из моих мозговиков-нрограммистов, Гриша Лаптев, высчитал, что нарушение этой закономерности дает России абсолютно другой путь развития, тем более женщи­на. Только пробиться Старовойтовой к власти не дадут. Стиш­ком хороша во всех отношениях, эдакая Галина Великая. С ней разберутся круче и загодя, нежели с прямолинейным генералом Лебедем. Для господина Шина Старовойтова очень опасный конкурент.

Игорь Петрович, — дождался своей очереди Гена Крокодил, — допустим, я целиком с вами согласен, не буду строить из себя патриота, но кто правит, мне далеко не безразлично. Мафиози — не вор в законе, ему наше братство целиком противно. Кого-кого, а нас изведут бы­стро. Да, я вор в законе, мой промысел криминален, но любой из наших олигархов еще больший вор, только без- законник. Как помочь Старовойтовой?

— Сложный вопрос, помедлил Судских, разгляды­вая лицо хозяина. Для себя он еще не сделал вывода, ка­кова доля искренности в словах его нового опекуна. Что ж... Если человек предлагает помощь, можно и принять ее. — Средства нужны. Чтобы Старовойтовой развернуть предвыборную кампанию, потребуются миллионы. Ни у какой из ныне здравствующих политико-финансовых груп­пировок она не возьмет, захочет остаться независимой от обязательств еще до воцарения на Олимпе власти. А да­ром денег никто не дает. Кто платит, тот заказывает музы­ку. Таков закон этого грязного жанра.