Дорого это будет стоить, Геннадий Глебович, от­ветил полковник Крокодилу. - Судских строжайше охра­няют, на допрос только к Барабашки!iy водят.        ,

— Джентльмены не говорят о деньгах, они у них про- ( сто есть, — успокоил Крокодил. — Он мне нужен живьем У

Полковник помариновал его для приличия, заломил пену, но Геннадий согласился. Предупредил: деньги кру­тые. добавок не будет, Судских вынь да положь.

Братвой поможешь? — подтыкал тылы полковник.

— .«Матросская Тишина» — это наша территория, — заверил Крокодил. — Но подымать там шухер ни мне, ни вам не стоит. Найдите красивый вариант.

Три дня полковник искал этот вариант и наконец со­общил Крокодилу: Судских в плохом состоянии, его уйекли ^ в тюремный госпиталь. Случай серьезный: отбили почки. Барабашкин распорядился оперировать его в лучшей кли­нике.

— И где такая? — поинтересовался Крокодил.

— Центр эндохирургии и литотрипсии.

— Тогда после операции брать надо. Какая будет охрана?

— С этажа всех убирают, готовят палату-люкс. Снару­жи будет дежурить СОБР. Но после операции ему надо будет отлежаться, сразу брать опасно для здоровья: креп­ко его отхайдакали. А скажите, если не секрет, для чего многим так нужен Судских? — осторожно выспрашивал полковник. — Били рядовые, спасают начальники, охо­тятся за ним хозяева положения, — подпустил он лсша, не надеясь, впрочем, на откровенность.

— Это мой товарищ, — жестко ответил Геннадий.

— Понятно, — не усомнился полковник. В том мире, откуда Гена Крокодил, честь и верность еще имеют хож­дение. К го гонорар от сложностей задачи не прибавится, здесь — узы.

Едва Крокодил прикинул план захвата, перезвонил пол­ковник и сообщил, что сразу после операции Судских уве­зут обратно в тюремный госпиталь.

— Сразу?.. — Не выпуская трубки из руки, Крокодил поразмышлял некоторое время, потом спросил: — Кто будет делать операцию?

— Светило профессор Луцевич. Операция назначе­на на завтра в двенадцать часов, через час Судских увезут в «Матросскую Тишину». Охрана уже отбыла в Центр.

— Разберемся, — осознал информацию Крокодил. — Домашний телефон светила получить можно?

— Сделаем, — ответил полковник. Такую малость, как вызнать телефон, сделать не жалко. Хотя бы потому, что его гонорар не уменьшился, а вызволять Судских будут люди Крокодила. Он полностью в стороне.

Остаток дня прошел в деятельных приготовлениях. Не считая нужным привлекать к операции бойцов Буйнова, Крокодил отобрал из своих самых надежных. В его гвар­дии были и бывшие чекисты, и афганцы, и спортсмены, такие же люди, как и СОБРе, которых дурацкая жизнь развела по разным полюсам бытия. Возможно, некоторые знали друг друга, служили вместе, а то и дружили, только разошлись на исходные позиции из разных побуждений. Умирать, во всяком случае, никому не хотелось, пулю об­мануть хотел каждый.

Через десять минут Крокодил знал адрес профессора. Через десять часов его люди заняли исходные позиции.

В девятом часу утра Крокодил лично выехал на место с двумя боевиками и машиной сопровождения. Разведка уже была там.

Жил профессор в обычной панельной многоэтажке. Без консьержки и виповскйх знаков отличия.

— Шеф, а за ним менты машину подали, — сообщили по мобильной рации наблюдатели.

«Если повезет, — загадал Геннадий, — перехвачу све­тило на квартире. Если нет — перестреляю ментов, дай им Бог жить долго, без приключений».

Милиция не СОБР. Менты спокойно кемарили в ма­шине, сержант и водитель, прибыли налегке.

«Вот и прекрасненько, — порадовался за них Кроко­дил. Спокойно припарковал свою скромную «тойоту» и, как к себе домой, вошел в подъезд. — Но сдастся мне, должен быть еще и старший...»

Место рядом с водителем пустовало, и наблюдатели пе­редали, что за Лупевнчем приехали трое. По плану Крокоди­ла они должны были подъехать к восьми и наблюдать за домом. К девяти подъезжал Геннадий. Раньше просто не­удобно беспокоить профессора, и раньше, но расчетам, ему нечего делать в клинике. Но осторожный Барабашкин решил ускорить события и прислал за Луцевичем сопро­вождение к девяти утра, уведомив по телефону. Его изви­нения к схеме Крокодила не относились, коррективы в операцию вносили по ходу дела. Накладка обозначилась.

Крокодил подошел к лифту, оттуда вышел профессор Луцевич в сопровождении лейтенанта милиции. Кроко­дил его в глаза не видывал, но присутствие стража поряд­ка прояснило отсутствие знакомства с фотографией. Зна­комство состоялось при независимых обстоятельствах.

«Была не была!» -- примял решение Крокодил. На раз­думья времени не осталось.

— Олег Викентьевич! — кинулся он к профессору с рас­простертыми объятиями. Па лейтенанта и не взглянул. — Какое счастье, перехватил вас!

Профессор безо всякого озадачился, но незнакомец вы­кладывал дело споро и бойко, а подкупило его другое — грамотно:

— Понимаете, какая петрушка произошла? Я из ЦКБ, при­вез рентгеновские снимки Судских, они вам понадобятся, мой шеф приказал обязательно передать их вам.

Какой шеф, какие снимки? Лупевич, которому уже ис­коверкали утренние часы, «доходил», ожидая ясности.

— Шеф лаже машину свою послал, пойдемте, снимки в машине, — старался не потерять темпа Крокодил.

Лейтенанту было безразлично, какие ведомственные недочеты мешают движению, и Луцевичу были абсолютно не нужны эти снимки, по, как человек воспитанный, он послушно двинулся за незнакомцем, который втерся между ним и лейтенантом, увлекая его к «тойоте». Лейтенант веж­ливо отстал.

Прошу, предложил хозяин и распахнул заднюю дверцу «тойоты». Сидевший там охранник живо выбрался наружу, а Крокодил занял его место. Луцсвич добродушно ожидал окончания вынужденной задержки.

— У нас секунды, Олег Викентьевич, — начал Генна­дий, не сводя глаз с лица Луцевича. — Сделайте так, что­бы генерал Судских на сутки задержался в клинике. Он в опасности, его незаконно удерживают под арестом, до опе­рации его довели менты, избили. Решайтесь, Олег Викен­тьевич. Либо золотым крестом одарю, либо чугунным. За генерала жизнь отдам.

— Да не отпущу его так сразу, — добродушно говорил Лу­певич. А остальное меня не интересует. Будьте спокойны.

Говоря о спокойствии, Луцевшгтем не менее прекрас­но отдавал себе отчет, какие сложные интересы свели его с незнакомцем, который явно подвирал, причислив себя к врачебному корпусу, и сама операция под надзором со­бровцев — из рук вон происшествие, и пациент, которого он еще не видел, но познакомился с высокопоставленным милицейским чином, сложно и путано втолковывавшим ему о необходимой секретности. Как врач, он обязан при­ложить максимум стараний для успешной операции, как человек, он симпатизирует не милицейскому чиновнику с бегающими глазками, а этому незнакомцу, который явно рисковал, знакомясь с ним.

— Все будет хорошо, — уверил он незнакомца.

— Верю и уважаю, — по-прежнему пытливо смотрел на Луцевича Крокодил. - Жизнь моею товарища в на­дежных руках.

Лейтенантик что-то учуял: физиономии сопровожда­ющих врача из ЦКБ ему но вкусу не пришлись.

— Посмотрели снимки? — спросил он, когда Луцсвич перебрался в милицейскую машину. Взгляд был подозри­тельным.

— И смотреть не стал, — мах пул рукой профессор. — В ЦКБ всегда перестраховкой занимаются. Вот на иност­ранной .машине приехать — они MOiyT,а лечить никогда не умели. Паркетные шаркуны, а не врачи.

Лейтенант успокоился.

2-9

Столица ойкнула, услышав про очередное кровавое преступление мафии — о нападении средь бела дня на одну из престижных клиник. Число жертв измерялось тысячами, пролитая кровь — литрами, саднило души от рассказов оче­видцев. Когда дым рассеялся, выяснилось: дым — дымом, шум — шумом, но никто не пострадал. Врут, решил обыва­тель, прячут от людей правду. По Москве загуляла другая версия, опять же со слов очевидцев: наркоманы прорвачись сквозь охрану, учинили погром, похитили наркотические препараты и скрылись. Простенько так постучали и исчез­ли.