— Постой, Яша, не пляши вперед Матфея и Марка, — блеснул знанием евангелий Альберт Васильевич. — Чем прогневал Судских кремлевскую Иродиаду?

— Запутанная история, - почуял себя на коне Яков, угадал возможность ровни с крупным бизнесменом. — Так и быть, с вами тайной поделюсь. У нашего полудурка была гадалка. Когда-то именно она присоветовала ему обстре­ливать Белый дом из танков, Мотвийчук некая. Она же упросила пристроить своего балбеса в команду. Бывают, доложу я вам, балбесы, этот обер-балбес. Пристроили его

экспедицию, а он уже па второй день решил покатать на служебной машине девочек и покормить их в ресторане. Журналисты тут как тут. и машина имиджмейкерши.

Выгнали. А маманя, решив загладить оплошность, нагада­ла президенту, что Лебедя губернатором не изберут, а ему самому жить до ста лет. Лебедь губернатором стал, а имидж - мейкерша перепроверила гадание в конторе Судских. Тех­ника у него, — Яков почмокал губами, - чтоб я так жил!

Альберт Васильевич полностью согласился.

— И дальше что?

— А дальше простодушный Судских предоставил точ­ный прогноз: к осени папаша избавит страну от глупостей Кириенки, а к зиме — от своей лучезарной глупости. Про­гноз не понравился ни дочке Иродиады, пи самой Ироди- адс. Финал — отставка и уголовное дело. И знаете, доложу я вам, нашли компромат!

— Не может быть! — не поверил Альберт Васильевич. — Я наслышан о нем как о сверхпорядочном человеке.

— Родной Альберт Васильевич, если у нас захотят вы­копать, обязательно вас закопают, сшс и за вырытую зем­лю взыщут от восьми до пятнадцати. Не знаю, врать не буду, только Судских пришили подготовку путча.

— Ерунда! — и тут не поверил Альберт Васильевич.

Не спорю, — вежливо согласился Яков. Зато мно­гие тайны ему ведомы. — Он приблизил рог к самому уху собеседника, еще и ладошкой прикрыл и зашептал горячо, заставив стоически морщиться Альберта Васильевича: — Скажу как еврей еврею: Судских знает номера банковских счетов венценосной семейки!

— Ьоже мой! — ухватился за стоящую идею Альберт Васильевич, превратив себя в удрученного заботами о бед­ных евреях раввина. — Яша, родной мой, мы обязаны знать эти счета! Мы прежде всего поможем тем нашему народу, а отнять деньги у воров — святое дело. С деньгами можно куда угодно уезжать или жить здесь где угодно. Технику исполнения возьму на себя, по вы ведь знаете что-то?

А вот и знаю! — возгордился Яков. — Все гоняются за Судских, а нужен его помощник Григорий Лаптев. — Пос­леднее он опять произнес строго в ухо Альберту Васильеви­чу. — Он делает все расчеты для Судских. Это так просто.

Альберт Васильевич хорошо запомнил Лаптева, отчего появились дополнительные вопросы:

— Если так просто выведать тайну, почему сложно с Лаптевым?

— А никто не знает об этом, — с превосходством по­смотрел на Мастачного Яков. — Только я.

— Тогда почему вы сами не сделали этот бизнес?

— Нужен сильный человек. Как вы.

На лесть Альберт Васильевич не поддавался.

Откуда вы вообше узнали об этом?

— От моего бывшего шефа. Когда-то он учился вместе с Лаптевым, встретил его много позже и, зная уникальные способности товарища, вычислил остальное. Про Судских, про секретную лабораторию. Он работал еще в подчине­нии Коржакова, а гот на всех собирал компру. Ему Кор­жаков поручил узнать о зарубежных счетах венценосной семейки. Мой бывший шеф был сам неплохим програм­мистом, часть работ произвел самостоятельно, другую часть, посложнее, поручил Лаптеву. Задень до смерти он похвастал мне, что тайны семейки у него в кармане. И дискету показал. А в Кремле все стены ушастые. Дискету он положил в сейф, а мне велел дежурить в кабинете до утра. От нечего делать я решил позабавиться с сейфом. Всю ночь подбирал комбинации и к утру открыл eio. От­крыл, закрыл и стал дожидаться шефа. Решил побриться и пошел в свой кабинет за электробритвой. Спустился этажом ниже, а снизу слышу, как один охранник другому говорит, что мой босс в аварию попал, и кажется, в послед­нюю — сейчас в реанимации. Что меня толкнуло, какой бес, только я дискету из сейфа забрал. Лишь сейф запер, злой охранный народ ввалился. Меня выставили, велели на работе'сегодня-не появляться, а мне того и надо вынести драгоценную дискету!

— Тогда опять не понимаю, — изобразил полное рав­нодушие Ачьберт Васильевич, — что вам мешает стать пер вым человеком в городе Семь Колодцев и баллотировать­ся в кнсссет?

— Мало одной дискеты, я же говорил вам! — досадо­вал Яков.— Нет расшифровки Лаптева!

Информация заслуживала внимания, но Альберт Ва­сильевич виду не подавал.

— Видел я Лаптева, — кивнул Мастачный. — Только он не из тех людей, кто раскалывается.

— Альберт Васильевич, вы должны знать людей, кото­рые любые орешки раскалывают, — намекнул Яков. — Дискета моя, Лаптев — ваш, идет?

Альберт Васильевич без слов протянул руку Якову. Ла­дошка у того была потной даже в сухости горячей сауны.

— Что мы все о делах, о делах! — высвободил руку Альберт Васильевич. - А не развлечься ли умным людям?

— Я готов, Альберт, — стал на одну доску с Мастач- ным Яков.

Альберта Васильевича знатно покоробило такое ами­кошонство, но в данном случае пришлось сказать себе: молчи, грусть, молчи.

— Сейчас определим готовность, — усмехнулся он и хлопнул в ладоши: — Люди!

Явились люди. Зинка и Люция. Свою личную Виолу, как знал, не взял. Люди явились голяком.

— Воже мой! — восхитился Яков. — Какие люди! В дру­гих местах такие брали бы по пятьсот баксов за сеанс.

Якову крупно повезло на халяву.

Атьберт Васильевич распорядился:

Обслужить сего мужа по классу люкс, чтобы голое ею стал тихим и проникновенным. Готовност ь номер один, Яков...

И тотчас замотался в простыню. Хоровых спевок Атьберт Васильевич не терпел. Да планчик с Лаптевым следует обду­мать одному: вдруг появятся дополнительные вопросы?

Пока Яков шел в опытных руках массажисток. Атьберт Васильевич обсосал планчик. Лаптев, как он уже понял, не тот мягкий фрукт, какой можно изрезать на закуску и вы­жать как лимон. Для подобных случаев папаня свел его с главарем боевиков Геной Крокодилом. Бывший спортсмен, уходя в запас, избрал для себя вечно кормящую специаль­ность: воровали на Руси и воровать будут, грабили таких на Руси и грабить будут. Ятя начала он сколотил команду ро- бингудов из прежних партнеров, деятельно помог им орга­низовать собственные дела, куда входил на правах учредите­ля, имея постоянную отстежку. Робипгудство прекратилось, едва ФСБ и милиция взялись отлавливать вольных стрелков с пристрастием, и надо ли рисковать собственной шкурой, если подросли молодые и задиристые, лишенные уважения к опыту старших, которые зарились на накопленное благо­получие, а порой и скалились, требуя дележа? Он постепен­но отстранился от активных дел, по первой просьбе трудя­щихся не спешил на разборки, выбирая для своей команды, дело, но не дельце.

Конечно, альтруистом он не стал и свою половину брал, но доля от пятисот баксов и пятисот тысяч разницу имеет, и последняя отливает весомым звуком, как папаша-коло­кол на высокой и прочной звоннице. Поэтому просьбу сынка Мастачного о встрече он сразу не принял, а поста­рался побольше узнать о его последних подвигах. Поджог ларьков в Подмосковье затрагивал его косвенно: подста­вилась его команда, которую отстреляли баркаши, выпла­тив ему компенсацию за моральный и материальный ущерб. Много, мало ли, но баркаши отвалили ему десять милли­онов новыми деревянными. Половину он но закону отдал увечным и семьям погибших, остальное пошло ему и в общак.

И вот погорелец Мастачный-младший ищет с ним встречи. Навели справки там-сям, убедились: Мастачный не требует компенсации, а сулит дело покруче ларьковых прибылей.