Прострация. Как от нее избавится? В нее можно впасть только после сильного пережитого стресса или она, как явление малоизученное, порой настигает человека без каких-либо веских причин, вернее причин, о которых мы не знаем?
Репортерша просто выжидала, выжидала мучителя. Если б коп знал, не стал бы мешать.
— Мисс, позвольте вывести вас отсюда. Вижу, вы сильно напуганы. Но ничего. Вызовем врача, он вас осмотрит, назначит успокоительное и все наладится. Даю слово…
Неожиданно уши Барча порезал бесноватый выкрик Луизы, раздавшийся через секунду после появления за спиной полицейского убийцы. Дойл нашел в кладовой старый утюг, металлический, тяжелый ржавый, и использовал его для ликвидации непрошеного гостя.
Обернувшись, Барч получил смертельный удар в висок и пал ничком. Рядом с трясущейся Луизой, рядом с трупом Птенчика…
Маньяк повернулся к заложнице:
— У тебя было предостаточно времени, чтобы свалить, но нет! Видите ли, современные девочки такие модные, такие все из себя смелышки, что не убегают, когда это необходимо для сохранения собственной жизни! — пока Дойл паясничал, кричал, дергался по-обезьяньи, Луиза подобрала уроненный пистолет полицейского и наставила на него — на мучителя.
Решительная, она была готова выстрелить, готова убить.
— Что? — у подонка мгновенно слетела улыбка, — Успела набраться храбрости для убийства? Поздравляю! — Дойл занервничал, это было очень заметно по резко сменившемуся выражению, — Не каждая куколка на такое пойдет. Но опусти пушечку. Я не враг тебе…
Девушка не опускала. Она держала убийцу на мушке, и была готова…
— Ладно, просто скажи, чего ты хочешь?
— Чтобы ты сдох… — в Луизе не осталось жалости. Не осталось ничего, все заложенное исчезло еще несколько часов назад.
Сочувствие, сострадание, участие — эти благодетели покинули пленницу, которая никуда не ушла. Рискнула жизнью, только чтобы отомстить.
— Чтоб ты сдох… — повторила Луиза.
— Это не я зло вселенной. Я — лишь исполнитель! — Дойл сценично развел руками, а потом поднял их.
— Что ты несешь?
— Правду! Он любит смеяться, и этот… этот смех не прекратится до самого финала!
— Что…
— Конец тебе! — Дойл напал на девушку, когда та немного отвлеклась на раздумья. Он вцепился в ее руки, пытаясь вырвать оружие. Разгорячившись, не осознавая с кем борется — не с хрупкой репортершей мисс Сименс, которая совсем недавно была еще простой жертвой, а с настоящей убийцей, такой же, как он, с хищницей, готовой разорвать обидчика на несколько частей.
— Отдай оружие, сучка! Я буду жить, буду! И я больше не позволю никому мешать мне жить… — как бы Дойл ни напрягался, все бесполезно: вместо ожидаемого результата получил между ног и ушибся спиной о стену, оказавшись в другой части комнаты, только позже осознав всю проигрышность ситуации, которая была заведомо проигрышна!
Казалось бы, неравная борьба — мужчина против женщины — и вдруг побеждает вторая.
Увидев вновь сжимающую ствол Луизу, Дойл вновь растерялся:
— Опусти, деточка. Хватит убийств. Довольно… — гневный оскал сменился доброй лыбой, — Я уже и сам устал убивать.
Никакой жалости во взгляде. Никакого сострадания.
— Да? — моргнула Луиза, — А я только вошла в раж! — и…
— Не надо!
— всадила в туловище подонка четыре пули. Маньяк немного постоял, прямо, как Розалин Картер, сел на колени и… прислонил лицо к грязному от засохшей крови полу. Лег поближе к давно остывшему Сету!
Дойл перевернулся на спину и, истратив последние жизненные силы, вытащил из кармана заляпанной куртки диктофон. Сказал кое-что, прежде чем нажать на play.
— Вот тебе правда, ту, что я скрывал ото всех, и даже от себя. Это убьет тебя, как когда-то убила меня. Пока, Луиза — изо рта вытек красный ручей, — Увидимся в аду…
Указательный палец коснулся кнопки и мучитель скончался.
Находясь в компании пятерых трупов, девушка взялась прослушивать аудиозапись, которую маньяк приготовил. Специально для нее. Возможно, чтобы этот нежданчик неприятно шокировал, но, скорее всего, чтобы убил остатки веры.
Голос на записи — смешливый, придурковатый, принадлежащий, казалось, не меньшему психопату.
— Самуэль Дойл? Или как вас зовут по никнейму в Фэйсбуке — Лепрекон! В вашу кровь был введен медленно действующий яд! Условия для получения противоядия: истребить Картеров, убить отца, мать и ее ребенка! Отца мучить дольше, чем представительниц бабского пола…
Месяц назад.
Психиатрическая лечебница. Отделение для особо опасных пациентов.
Языкастый медбрат, оскорбивший родную мать Джека Хэлвана — лагерного маньяка, болтал с сестренкой по сотовому, обсуждал возможные негативные последствия своего необдуманного поступка.
— Надо же! К нам поступил очередной кровопийца! Какое знакомое лицо… Ах, это же его мать была оттраханой двенадцатилеткой, чего еще ожидать от этого психа?
Медбрату сделали замечание.
— Помолчи, Дойл, ты спятивший придурок!
Пациент услышал оскорбление, оскалился и сжал кисть в крепкий кулак, так, что послышался треск.
Три недели назад.
— За что?
— А ты не помнишь! За оскорбление! Нельзя говорить такое о людях, даже если это правда!
— Я случайно…
— Я понимаю. Но я вижу, вы любите правду, как и я, а значит, должны показать свою сущность эгоцентриста: люди готовы отнять чужие жизни ради спасения собственной! В этом и заключается эгоцентризм — в извращенной природе людей!
— Что мне нужно сделать, чтобы вы дали мне противоядие, мистер Хэлван?
— Убивать, творить хаос, веселить меня…
— Я и вправду хочу жить…
— Будете, если будете следовать инструкциям!
— Убить мать, убить ребенка, убить врагов Срауна, чтобы они не сделали ему ничего плохого! Сраун мне нужен… Он — следующий на очереди, кто будет мне доставлять! После вас, разумеется…
Дойл изменился, когда понял, что, вероятно, скоро умрет. Когда осознал свою незавидную участь…
— Устал от мысли, что яд сжирает меня изнутри! Мне надоело искать повод, чтобы всех вас убить!
— Он очень любит издеваться над людьми. Да, я серьезно. Он держит за горло и не отпускает. Вы даже не представляете, на какие преступные изыски я готов согласиться, лишь бы меня отпустили, миссис Картер.
— Он любит смеяться, и этот… этот смех не прекратится до самого финала!
— Он маньяк. Но убивает чужими руками, управляет людьми, как марионетками, потому что, как никто другой, знает их природу. Знает, чего они хотят, чего бояться…
— Яд внутри. Самочувствие ухудшается с каждым днем. Что делать? Черт!
Убийство Сальваторе Матераццо, убийство Уолберга, взрыв в метро, похищение мэра, взлом данных, динамит, удавка, компьютерные вирусы — все это дело рук Дойла. Но управлял им кто-то из тени. Кто-то, кто хорошо ознакомлен с личностью Дойла!
— Что мне нужно сделать, чтобы вы дали мне противоядие, мистер Хэлван?
— Убивать, творить хаос, веселить… меня!
— Дойл!
— Да, мистер Хэлван! Вы что-то хотели спросить?
— Вы сказали яд вас сжирает, и мне подумалось, что вы добренький, но просто страдаете!
— И?
— А потом вы сварганили «мне надоело искать повод».
