Макарову приходилось защищать честь русского флага; и ежели он не мог сделать больше, то он все-таки показал, что не позволит запереть свои силы в порту без попыток навести вред врагу, силящемуся его уничтожить. Он придерживался того мнения, что оборонительная тактика, вынужденная обстоятельствами, должна была заключаться в смелых наступательных действиях. Он встретил смерть с лицом, обращенным к неприятелю, стоя на своем корабле и со своим флагом, развевающимся до конца на стеньге...

Нисколько не желая сомневаться в наличии умственных сил России, мы можем сказать, что с кончиной адмирала Макарова Россия теряет вождя, которого трудно будет заместить».

Французская морская газета «Депеш» писала по поводу трагической гибели русского флотоводца:

«Адмирал Макаров был достойным представителем флора, история которого украшена столькими славными страницами и бессмертными именами. Всем морякам он известен как изобретатель многих технических приспособлений, вошедших во всеобщее употребление, как, например, пластыри его имени и приметные во всех флотах снаряды с колпаками, благодаря которым стало возможным пробивать броню из гарвеированной и никелированной стали.

Макаров с радостью принял назначение вести в бой русский флот... и поспешил на театр войны с твердой решимостью победить или погибнуть с честью».

Влиятельная в Германии столичная «Берлинер Тагеблатт» собщала о порт-артурской трагедии следующее:

«...Если гибель «Петропавловска» — потеря значительная, но много тяжелее утрата превосходного начальника флота Макарова с целым своим штабом! Со времени его прибытия в Порт-Артур флот вновь воспрянул духом, и заметно было, как адмирал Того в той же мере умерил свои предприятия».

Итальянская газета «Трибуна» тоже отдала дань памяти погибшего в водах Желтого моря флотоводца Макарова. В номере от 2 апреля говорилось:

«Погиб человек железного закала, доблести хладнокровной и решительной, предусмотрительности и отваги, человек с верным глазомером и быстрой решимостью, приезд которого в Порт-Артур немедленно проявился новым фазисом в действиях русского флота. Вы, сыны всех морей, моряки, служащие под всеми флагами, оплакивайте храбреца, бывшего вашим собратом, венчайте лаврами память его!..»

О том, в каком состоянии находились моряки кораблей порт-артурской эскадры после гибели флагманского броненосца и командующего флотом Тихого океана на его борту, есть немало свидетельств. Вот одно из них. Историческая комиссия при Морском генеральном штабе так охарактеризовала настроение личного состава Российского Императорского флота после смерти вице-адмирала Степана Осиповича Макарова:

«Был он в Артуре — эскадра действовала; погиб — замерла эскадра, не имея более одухотворяющего ее вождя. Флот сразу оказался без боевого начальника, без ясного стратегического плана, без дальнейшего руководителя...

Создавшаяся обстановка сама влекла к тому, чтобы отказаться от тех смелых надежд, которые питал адмирал Макаров, от его широких замыслов и предпринятых шагов...»

Даже в Японии было выражено официальное сожаление по поводу гибели русского флотоводца. От имени всего Морского штаба один из его начальников, Огасавара, объявил, что гибель эта является потерей для всех флотов и что адмирал Макаров был одним из лучших адмиралов в мире.

Празднества, устроенные на Японских островах по случаю потопления эскадренного броненосца «Петропавловск», отличались большой сдержанностью.

В городе Ноуге было устроено большое шествие, причем толпа несла тысячу белых фонариков в честь погибших русских моряков. В голове колонны несли знамена с надписью: «Мы неутешно печалимся о смерти храброго русского генерала». Оркестр играл траурные мелодии. А в японскую поэзию великий флотоводец вошел как «враг доблестный».

Таким образом в Стране восходящего солнца почтили смерть храброго и славного противника своего.

В самой России на ужасную морскую катастрофу и гибель командующего флотом Тихого океана откликнулись все газеты.

Журналист А: Н. Скаловский писал в «Кронштадтском вестнике»:

«Погиб для флота храбрый и предприимчивый командир «Константина» — этот Святогор-богатырь, ожививший тогда личной инициативой слабый судами Черноморский флот! Погиб для флота неустанный, многоопытный учитель и руководитель по всем отраслям современной военно-морской науки». Погиб на посту покрытый славой опытный боевой адмирал-флотоводец! Погиб и для науки пытливый исследователь морей и океанов, автор таких классических вкладов в нее, как «Об обмене вод Черного и Средиземных морей», «Витязь» и Тихий океан», «Ермак во льдах».

Популярная газета «Русское слово» в номере за 1 апреля писала о порт-артурской трагедии следующее:

«Горечь этой тяжкой утраты можно измерить только теми ожиданиями и надеждами, которые возлагались на этого опытного боевого адмирала».

Созвучной публикации в «Русском слове» оказалась газетная статья в «Руси», в номере за 2 апреля:

«Потеряна еще одна наша надежда — талант и героизм Макарова... ибо адмирал Макаров уже успел стать одной из надежд русского общества».

В монархической «Петербургской газете» в статье, посвященной трагедии в водах под Порт-Артуром, были и такие строки:

«...утешение в столь ужасающем общенародном горе нельзя не видеть... в том, что спасен, к счастью, великий князь Кирилл Владимирович».

В газете «Новости дня», в номере за 2 апреля, была опубликована большая редакционная статья, озаглавленная «К гибели «Петропавловска». Среди прочего в ней говорилось:

«...Погиб безвозвратно один из пяти оставшихся у нас на Дальнем Востоке броненосцев, и на это восстановление потребуются годы. Наша эскадра понесла незаменимую потерю, еще более ее ослабившую. А ведь и без того она была гораздо слабее неприятельской».

О гибели эскадренного броненосца с командующим флотом Тихого океана на борту телеграфной строкой было незамедлительно доложено императору Николаю II. В своем «Дневнике», впервые опубликованном в 1923 году в Берлине, всероссийский государь оставил такую собственноручную запись от 31 марта:

«...Петропавловск» наткнулся на мину, взорвался и затонул, причем погибли: адмирал Макаров, большинство офицеров и команды. Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья».

В те дни множество писем самого искреннего сочувствия поступили в адрес вдовы погибшего флотоводца К. Н. Макаровой. Вот одно, без подписи, отпечатанное на машинке:

«Взрыв «Петропавловска» и гибель славного Макарова поразили всю мыслящую Россию. Утрата его одинаково тяжела как для Вас, так и для всей России...»

Изучая историю Русско-японской войны 1904-1905 годов, историю героической обороны Порт-Артура, обстоятельства гибели броненосца «Петропавловск», невольно задаешься вопросом: случайной ли была гибель флагманского корабля с адмиралом С.О. Макаровым на борту?

Думается, что нет. Уж много прямых и косвенных фактов свидетельствует о том, что мина (или минная банка, что, пожалуй, точнее) появились на пути эскадренного броненосца отнюдь не в результате обычной минной постановки у входа в военно-морскую базу противника в ходе войны на море.

Активный участник обороны Порт-Артура с моря, очевидец гибели флагманского корабля и действий двух противоборствующих сторон В. Семенов, в то время служивший старшим офицером крейсера «Диана», составил карту-схему тех трагических событий дня 31 марта. Он лично хорошо знал вице-адмирала Макарова по совместной службе в Кронштадте и был опытнейшим штурманом, поэтому в достоверности вычерченных им на карте-схеме данных не приходится сомневаться.

Так вот, на «Плане берега от Белого волка до Сикоу», вычерченном В. Семеновым, в одной-единственной точке совпадают две линии. Первая — линия обычного крейсирования эскадры под флагом командующего на внешнем рейде Порт-Артура при появлении главных сил противника (знаменитая «макаровская восьмерка»). Вторая — обычный путь флагмана, крейсеров, канонерок и миноносцев при их выходах для поддержки с моря правого сухопутного фланга крепости. И именно в данной точке соприкосновения двух линий подстерегла минная опасность «Петропавловск». Штурманские расчеты В. Семенова подтверждают это.