Ураган бушевал всю ночь и весь следующий день. Из вытяжного отверстия в печке вырывались язычки пламени, и папа рассказывал разные истории и играл на скрипке.

На следующее утро ветер только свистел и сияло солнце. Лора видела в окно, как над землей несутся друг за другом подгоняемые ветром снежные вихри. Весь мир выглядел словно Тенистый Ручей, когда он несется пенным потоком. Только вместо потока воды был поток снега. Даже солнечный свет казался нестерпимо холодным.

— Кажется, ураган кончился, — сказал папа. — Если завтра мне удастся съездить в город, надо будет как следует запастись едой.

На следующий день снег лежал на земле сугробами. Ветер только поднимал снежную пыль. Папа поехал в город и вернулся оттуда с мешком кукурузной муки, мешком сахара и мешком бобов. Теперь еды должно хватить надолго.

— Как-то непривычно думать, откуда взять мясо, — сказал папа. — В Висконсине у нас всегда было вдоволь оленины и медвежатины. На Индейской Территории были антилопы, олени, и зайцы, и гуси, и индейки — все что угодно. А тут одни только кролики.

— Значит, придется заводить мясной скот, — сказала мама. — Представь, как легко будет прокормить скотину, если здесь такие урожаи зерна.

— Да, — сказал папа. — На будущий год мы наверняка соберем урожай пшеницы.

Утром опять налетел буран. Снова низкая темная туча стала быстро приближаться с северо-запада, пока не скрыла солнце и все небо. С воем налетел ветер, закружился снежный вихрь, и скоро все скрылось за сплошной белизной.

Папа ходил в хлев, держась за веревку. Мама стряпала, убирала, штопала и помогала Мэри и Лоре учить уроки. Они мыли посуду, стелили постель, подметали полы, чисто мыли лицо и руки и аккуратно заплетали косички. Они занимались по книгам, играли с Кэрри и с Джеком, рисовали на грифельной доске и учили Кэрри азбуке.

Поэтому они были заняты весь день. И все дни сливались для них в один, с тех пор как начались бураны. Едва только один буран кончался ясным холодным днем, тут же налетал следующий. В солнечные дни папа спешил нарубить дров, обойти расставленные капканы, принести в хлев свежего сена из занесенных снегом стогов. Даже если солнечный день приходился не на понедельник, мама стирала белье и развешивала его на веревках, и оно сохло на морозе. В такие дни Лора и Мэри не учили уроки. Вместе с Кэрри, плотно закутанные в теплую одежду, они играли во дворе на солнышке.

Однажды к вечеру ураган начал стихать, и папа сказал за ужином:

— Завтра пойду в город. Мне нужен табак для трубки, и заодно я разузнаю новости. Тебе нужно что-нибудь, Каролина?

— Нет, Чарльз, — сказала мама. — Не ходи. Эти бураны так быстро налетают.

— Завтра можно не бояться бурана, — сказал папа. — Последний продолжался три дня и только что кончился. Дров я наколол столько, что их хватит на весь следующий буран, так что у меня есть время сходить в город.

— Что ж, делай как знаешь, — сказала мама. — Но обещай мне, Чарльз, что останешься в городе, если увидишь, что собирается буря.

— Я и шагу не ступлю в буран без веревки, за которую можно держаться, — сказал папа. — Но на тебя совсем не похоже, Каролина, чтобы ты боялась меня куда-нибудь отпустить.

— Ничего не могу с собой поделать, — ответила мама. — У меня какое-то предчувствие... Впрочем, это все пустое.

Папа рассмеялся:

— Я принесу еще дров, на случай если мне придется остаться в городе.

Он доверху наполнил ящик и обложил его кругом дровами. Мама уговорила его надеть еще одну пару носков, чтобы не отморозить ноги. Она дала ему новые теплые шерстяные носки, которые только что связала.

— Как бы мне хотелось, чтобы у тебя была бизонья шуба, — сказала мама. — Твое пальто совсем выносилось.

— А мне бы хотелось, чтоб у тебя были брильянты, — сказал папа. — Не беспокойся, Каролина. До весны уже недалеко.

Улыбаясь им, папа затянул пояс своего поношенного пальто и надел теплую фетровую шапку с ушами.

Ветер страшно холодный, Чарльз,— забеспокоилась мама. — Ты бы опустил уши.

— Не в такое утро! — ответил папа. — А вы, девочки, без меня ведите тут себя хорошо, — сказал он, закрывая за собой дверь; при этом он глянул на Лору, и глаза у него блеснули.

Лора и Мэри вымыли и вытерли посуду, подмели пол, убрали постель, вытерли пыль, а потом сели за уроки.

Но в доме было так уютно и красиво, что Лора все время им любовалась.

Черная плита была начищена до блеска. В кастрюле булькали бобы, в духовке пекся хлеб. Сквозь чисто вымытые окна с белыми занавесками в комнату лился солнечный свет. На столе лежала красная клетчатая скатерть. Рядом с часами стояла Кэррина пятнистая собачка и Лорина коробочка для украшений. А с коричневой полочки улыбалась бело-розовая пастушка.

Мама принесла рабочую корзинку и уселась в качалку у окна, а Кэрри сидела на скамеечке у ее ног. Мама качалась и штопала, пока Кэрри читала ей буквы по букварю. Кэрри знала большую и маленькую букву А и большую и маленькую букву Б. Потом она стала смеяться и болтать и смотреть картинки. Она была еще слишком мала, и ее не заставляли сидеть смирно и учиться.

Пробило двенадцать. Лора глядела, как качается маятник и как двигаются по белому циферблату черные стрелки. Папе пора уже было вернуться домой. Бобы сварились, хлеб испечен. Обед его дожидался.

Лора глянула в окно. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что с солнечным светом творится что-то неладное.

— Мама! — крикнула она. — У солнца странный цвет.

Мама вздрогнула и подняла глаза от штопки. Она быстро прошла в спальню, к окну, выходящему на северо-запад. Обратно она вернулась спокойная и сказала:

— Можете убрать свои книги, девочки. Закутайтесь как следует и принесите еще дров. Если папа не в пути, то он заночует в городе. Нужно, чтобы в доме было побольше дров.

У поленницы Лора и Мэри увидели, что приближается темная туча. Они заторопились, но не успели забежать в дом с полными охапками дров, как налетел ураган. Казалось, он был в ярости оттого, что им удалось унести по охапке дров.

Поднялся такой снежный вихрь, что за порогом ничего не было видно, и мама сказала:

— Этого пока хватит. Вряд ли ураган станет сильнее, а папа может прийти с минуты на минуту.

Мэри и Лора разделись и согрели застывшие руки. Потом они стали ждать папу.

Ветер за стенами дома выл, визжал и хохотал. Снег сек оконные стекла. Длинная черная стрелка часов медленно двигалась по циферблату. Короткая стрелка передвинулась к цифре один, потом к цифре два.

Мама наполнила три миски горячими бобами и разломила небольшой каравай свежеиспеченного хлеба.

— Вот, девочки, — сказала она. — Можете обедать. Папа, должно быть, остался в городе.

Себе положить бобов мама забыла. Потом забыла, что перед ней стоит миска с бобами. И даже когда Мэри ей об этом напомнила, почти ничего не съела, сказав, что не голодна.

Ураган становился все сильнее. Дом трясся от ветра. С пола тянуло холодом, и снежная пыль проникала внутрь сквозь щели вокруг дверей и окон, хотя папа так хорошо их заделал.

— Папа наверняка заночевал в городе, — сказала мама. — Так что я, пожалуй, пойду накормлю скотину.

Она натянула старые папины сапоги, плотно застегнула на шее папину куртку и перепоясалась его ремнем. Потом надела свой капор и рукавицы.

— Можно я с тобой, мама? — спросила Лора.

— Нет, — ответила мама. — А теперь слушайте меня. Будьте осторожны с огнем. Никому, кроме Мэри, к плите не прикасаться, как бы долго меня не было. Никому не выходить из дома, даже дверь не открывать, пока я не вернусь. — Она повесила на руку ведро и сквозь снежный вихрь нащупала веревку. Потом закрыла за собой дверь.

Лора подбежала к окну, но за ним было темно, и она не видела маму. Она не видела ничего, кроме снежного вихря, который хлестал по стеклу. Ветер выл, взвизгивал, вопил на разные голоса. Он казался живым.