Дело дошло до одной из отвратительнейших сцен, которые когда-либо видел город, к продаже с аукциона принципата тому из двух претендентов, который предложит наивысшую цену. За 25 000 сестерциев на каждого, то есть в два раза больше, чем три месяца тому назад заплатил Пертинакс, богатый сенатор смог купить и титул, и дворец. Своим предложением наивысшей цены он смог победить соперника, нового городского префекта Флавия Сульпициана и получить покорное согласие сената, но больше ничего. Римский плебс повел себя сдержанно и с отвращением.
Рис. Пертинакс.
Теперь не были заодно и пограничные войска, которые и на этот раз снова были политически переиграны. Одна за другой три большие войсковые группировки в Сирии, на Дунае и в Британии выдвинули своих кандидатов, сирийская армия Песценния Нигра, дунайская Септимия Севера, легионы в Британии Клодия Альбина. Базы тех силовых групп возникли не случайно, не случайно они были идентичны большим территориям восстания 68 г.н.э., когда Вителлий опирался на рейнскую армию, Веспасиан — на сирийское и дунайское войско, и не случайно они были отправными точками многих узурпаций 3 в. и последующего времени. В них вырисовывались три исторические и географические единицы, окружающие Империю: кельтско-римская на Западе, иллирийско-фракийская на Дунае и эллинистическая на Востоке.
При всех сравнениях с положением в 68 г.н.э. нужно учитывать, однако, некоторую разницу и новое развитие. Важнейшие изменения с соотношением сил затронули Дунайское войско со времени Маркоманнских войн. Оно стояло на первом месте не только по численности (12 легионов), но и по рангу и значению. К этому нужно добавить, что оно по причине преобладающего регионального набора в легион было тесно связано с провинциями у себя и тылу. Наоборот, рейнская армия между тем стала армией второстепенных военных действий. Четыре легиона ее обеих провинций вели себя сначала выжидательно. Инициативу на севере Империи взяла на себя британская группа войск. В отличие от относительного спокойствия на всем рейнском фронте, битвы на севере Британии никогда не прекращались, и само войско в последнее десятилетие вызывало о себе неприятные воспоминания из-за неоднократных бунтов. Оно было не только испытанным в сражениях, но и полным решимости отстаивать свои собственные интересы.
Нельзя недооценивать, наконец, силы Востока. Блок малоазиатских, сирийских провинций и Египта имел девять легионов и практически неограниченные вспомогательные средства. В лице Песцения Нигра, вышедшего из италийского всаднического сословия, сирийская армия выставляла кандидата, который пользовался симпатией в Риме. По своему происхождению он не был представителем объединенных в его группе войск сил, так же как и Септимий Север — в дунайском войске.
Однако уже в начальной стадии проявилось политическое превосходство Септимия Севера. Он понимал, что имя Пертинакса было сейчас сигналом двойного значения. Для Рима он воплощал надежду на как бы конституционное и прогрессивное правление, для дунайской армии был мотивом для мести за убийство человека, который оставил о себе добрую память у дунайских легионов. Септимий Север очень ловко привлек иллирийские силы на свою сторону.
Прежде чем Дидий Юлиан в Риме получил надежные сведения, Север в середине апреля выступил из Карнунта. В его быстром, стремительном продвижении, казалось, повторились наступления флавиевского полководца Антония Прима в 69 г.н.э. Во главе своих войск в форсированном темпе Север шел на Рим. Через Эмону и Аквилею, не столкнувшись с сопротивлением, он достиг Равенны. Там к нему перешел флот. Между тем Дидий Юлиан в столице довольствовался бессмысленными оборонительными распоряжениями, которые к тому же выполнялись с большой неохотой. Перед дворцом на Палантине воздвигли баррикады и одновременно объявили Септимия Севера врагом государства.
Тогда как Дидий Юлиан тщетно старался спасти то, что нельзя было спасти, Септимий Север решил избежать негирского кровопролития. Учитывая продвигающуюся армию Севера, сенат и преторианцы откололись от Дидия Юлиана. Сенат приговорил его к смерти и признал Севера принцепсом, ловким шахматным ходом была выведена из игры гвардия. Север сначала пообещал ей прощение, в случае, если она выдаст убийцу Пертинакса; когда это произошло, новый правитель вызвал преторианцев в парадной форме за ворота города, приказал их там разоружить и расформировал это войсковое соединение. Одновременно их лагерь, настоящая цитадель Рима того времени, был занят передовыми отрядами дунайского войска. В начале июня 193 г.н.э. Север вошел в Рим, Дидий Юлиан еще до этого был убит.
В лице Септимия Севера Африка получила своего первого правителя. Какую чудовищность означала африканская пуническая династия для римского восприятия, можно понять. Столкновения с пуническими силами, с Карфагеном, когда-то довели Римскую Республику до грани уничтожения, и Рим ответил на это уничтожением противника, полным разрушением города в 146 г. до н.э. и торжественными проклятиями его земли. К возникшей потом провинции Африка относятся знаменитые слова Моммецена, что римляне водворились там «не для того, чтобы пробудить новую жизнь, а чтобы стеречь трупы» («Римская история». Берлин, 1885, 623). Несмотря на сражения Югуртинской и гражданской войны и на успешные восстания при раннем принципате, которые были связаны с именем Такфарината, африканский регион в политике Империи отошел на задний план по сравнению с Германией, дунайскими провинциями и Сирией. До Севера единственным правителем, посетившим Африку, был Адриан.
Но среди этого политического затишья римская Северная Африка пережила стремительный экономический подъем и стала житницей и масляным резервуаром Империи. Параллельно с этим возросло влияние провинции и на другие регионы. В лице Фронтона, воспитателя Марка Аврелия, и Апулея, одного из крупнейших литературных дарований 2 в.н.э., начался расцвет африканской литературы, которая развивалась еще два столетия, дав такие имена, как Тертуллиан, Минуций Феликс, Лактанций и Августин.
Семья Северов происходила из Лепты Магны, одной из больших пунийских факторий на триполитанском побережье. Она была из тех состоятельных купеческих семей, которые сколотили себе состояние, торгуя с соседскими племенами, и наилучшим образом воспользовались экономическим процветанием принципата. Лепта Магна была возведена Траяном в ранг колонии, но Северам еще до этого удалось подняться до римского всаднического сословия. Уже в начале 2 в.н.э. член семьи был в Риме авторитетным адвокатом, и за два поколения до Септимия Севера другие представители семьи получили консульство.
Луций Септимий Север, родившийся 11.4.145 г.н.э. в Лепте Магне рос сначала в своем родном городе. В возрасте 20 лет он прибыл в Рим, где при протекции своих родственников быстро сделал карьеру. Сначала он был квестором в Бетике и на Сардинии, в 175 г.н.э. в качестве легата проконсула провинции Африка он вернулся на родину. Как большинство его честолюбивых товарищей по сословию из провинции, Септимий Север изо всех сил старался стать полноценным римлянином и жить, как римлянин. Для этого едва ли какая сцена является более типичной, чем тот эпизод, который сообщает «Жизнеописание Севера» по случаю его официального возвращения в Африку. Когда его обнял простой земляк, принадлежащий только к плебсу, Септимий Север приказал его высечь и запретил плебеям подобную фамильярность.
После своей административной службы в Северной Африке Север исполнял должность легата легиона; после смерти Марка Аврелия в его карьере наступил перерыв. Только в 187—188 гг. н.э. он стал наместником Лугдуна, с 191 г.н.э. командовал как легат Верхней Паннонией дислоцированными там тремя легионами и с этого места начал борьбу за власть.
После свержения Дидия Юлиана Септимий Север летом 193 г.н.э. провел в Риме только один месяц. Пертинакс был обожествлен, и ему устроили пышные похороны. Играми и подарками новый правитель выразил свою благодарность римскому народу. Так же и по отношению к сенату он попытался сохранить правила приличия, хотя не строил никаких иллюзий по поводу того, что большая часть сенаторов отвергала его или относилась сдержанно. В политическом заявлении по основным вопросам Септимий Север подтвердил руководящие принципы Пертинакса и Марка Аврелия и возобновил прежнюю привилегию сената, по которой ни один сенатор не мог быть приговорен к смерти, прежде чем сам сенат не рассмотрит это дело.
