Особенно интенсивно исследованное развитие производства керамики из Арреция может предохранить от ложных общих выводов. Совершенно очевидно, что простая бытовая посуда в Италии изготовлялась децентрализованно на мелких предприятиях, которые производили только для местного рынка. Уже со специальным сортом керамики, так называемой черной керамикой, найденной по всей Италии и во многих средиземноморских портовых городах, мастерские Арреция достигли значительных экономических успехов, которые, вероятно, привели к производству в больших объемах. Но только с изготовлением красной, резной керамики с блестящей поверхностью в последних десятилетиях до и в первых десятилетиях после рождества Христова, то есть с тем товаром, который пользовался большой популярностью, начался подъем, приведший к господству на рынке.
Тем не менее в Арреции, как и раньше, преобладали средние предприятия с несколькими дюжинами рабочих, а также маленькие мастерские ремесленных мастеров (на основе меток подписывающихся гончаров установлено, что на одном предприятии работало до 65 мастеров, правда, не одновременно. Однако не все гончары подписывали свои изделия, и общее число рабочей силы этого предприятия могло быть приблизительно в три раза больше числа гончаров, суточная норма которых составляла около 35—40 мисок). Ввиду стабильного спроса изготовление керамики на крупных предприятиях с большим количеством гончаров и гончарных кругов было, конечно, рентабельнее, однако распределение труда было возможно только в относительно скромном объеме: «Они (распределение и организация труда) определялись особыми условиями производства мелких гончарных изделий, которые существовали из-за влажной глины и орудия производства — гончарного круга. Блюда, тарелки и чашки от растяжки до придания формы вряд ли могли изготовляться раздельными рабочими операциями» (Г.Прахнер «Рабы и вольноотпущенники на гончарных промыслах Арреция». Висбаден, 1980). Существование бака-смесителя для глиняного производства емкостью 40 000 л является важным признаком увеличившегося объема производства; основные условия и структуры производства продолжали оставаться между тем постоянными.
Многое говорит о том, что большие керамические мастерские в районе Арреция принадлежали помещикам, которые владели несколькими глиняными ямами и часто благодаря своему общественному положению могли осуществлять значительные начинания. Так, например, археологи наталкиваются на печать Гнея Атея, который благодаря своим вольноотпущенникам и близости рынка развернул производство, изделия эти часто встречаются в военных лагерях. В мастерских Арреция работали, очевидно, представители различных правовых категорий, даже женщины. Точные статистические данные для отдельных групп отсутствуют: есть только малочисленные отправные точки для различных соотношений. Например, для примерно 12% от всех подписавшихся гончаров-рабов доказано более позднее освобождение, тогда как около 1/6 всех гончаров с самого начала были вольноотпущенниками. Относительно часто к персоналу принадлежали греческие гончары, наносящие рельефы, содействовавшие более высокому качеству продукции и успеху на рынке.
Ранее уже упоминалось, что ведущие центры производства керамики в течение 1 в.н.э. располагались в италийско-галльском регионе. Уже в середине 1 в.н.э. гончарни Ла Грофезенк в Южной Франции достигли высшей точки сбыта на всей галло-германской территории, а также в Британии и самой Италии. По данным счетов гончарных мастерских, при этом только в промежутке от 10 до 15 лет объем производства превышал 700 000 сосудов. Как Арреций был заменен Лa Грофезенком, так и этот последний — Лезу (западнее Лиона); места выработки продукции продвигались к рынкам сбыта. Предположительно их цены были ниже, чем цены товаров из Арреция, предположительно, что и корпорации новых мастерских были лучше организованы, но совершенно определенно, что транспортные пути к рынкам сбыта были короче.
Иное развитие складывалось в другой производственной ветви — в изготовлении кирпичей. А.Шантрен справедливо напомнил о преданном забвению факте, что большая часть римских частных домов во времена поздней Республики была построена из необожженного кирпича и что потребность в обожженном кирпиче достигла своей высшей точки только при принципате. На основе около 2300 сохранившихся штампов изготовителя можно доказать существование в Риме и его окрестностях около 130 различных кирпичных заводов. Часто эти штампы называют год изготовления, хозяина, арендатора или управляющего, а также соответствующий кирпичный завод. Они позволяют не только реконструировать историю фирмы, как и историю Домициев, которые к началу 2 в.н.э. со своими пятью кирпичными заводами заняли ведущее положение, но знакомят с переменой отношений владения недвижимостью.
Может удивить, что среди владельцев кирпичных заводов появляются сенаторы и всадники, кроме того знатные дамы, однако по римским нормам это было не непристойно, потому что изготовление кирпича одновременно рассматривалось как побочный доход виллового хозяйства. Относительно поздно, только начиная с Траяна, принцепсы взялись за этот сектор, правда, в быстро увеличивающемся объеме. Это в конце концов привело к тому, что в конце 2 в.н.э. в Риме исчезли последние маленькие частные заводы.
Благодаря штампам на кирпичах и другим сведениям можно обоснованно судить о смене форм работ и изменении рабочей силы в секторе кирпичного производства. В нем сначала преобладала деятельность вольноотпущенников и рабов. Рабы при этом работали не только как формовщики или у печей для обжига; частично в их распоряжении были помощники раба (раб раба), которые выполняли разнообразные вспомогательные работы (дневной нормой было около 220 кирпичей на человека). Потом некоторые рабы поднимались до управляющего, будь то на службе у принцепса или у других владельцев. Неоднократно доказаны в этом секторе случаи освобождения рабов.
В течение 2 в.н.э. полностью изменились способы ведения хозяйства на кирпичных заводах. Быстро сократилось число рабов и вольноотпущенников, сильнее стало стремление к арендной и наемной системе. Необычное увеличение мощностей при Адриане привело, наряду с общим сокращением рабов и вольноотпущенников, к дефициту подходящей рабочей силы, который нельзя было преодолеть обычным способом. Прекращение крупного строительства в Риме во времена солдатских императоров в 3 веке н.э. привело к упадку кирпичного и других производств строительных материалов столицы.
Когда Элий Аристид во 2 в.н.э. решил восславить Рим, он восхищался прежде всего размерами и разнообразием торговли: «Вокруг раскинулись материки, которые щедро обеспечены тем, что на них есть. Каждая страна имеет то, что порождают ее земли, реки и озера. Если кто-либо хочет все это увидеть, тот должен либо объехать земной шар, либо приехать в Рим. То, что растет и изготовляется у отдельных народов, всегда есть здесь и в изобилии. Бесчисленны грузовые корабли, которые сюда приходят и привозят товары из всех стран с весны до поздней осени, так что город кажется общим торговым местом всего мира.
Корабли из Индии, да если хотите, даже из «счастливой Аравии» (юго-восток Аравийского полуострова) можно увидеть в таком количестве, что можно подумать: людям оттуда остались только голые деревья, и они должны приехать сюда, чтобы купить свои собственные изделия.
Движение кораблей никогда не прекращается, так что нельзя полюбоваться ни портом (Остия), ни даже морем. И как сказал Гесиод о границах океана, что есть место, куда сливаются все воды, так и сюда сливается все — торговля, корабли, хлебопашество, отделка металлов, искусства, и все это изготовлено и растет на земле. То, чего здесь не видишь, не существовало или не существует» («Естественная история», 6, 101).
Естественно, в этих фразах чувствуется преувеличение оратора, однако они соответствуют тем представлениям о функции Рима как «об общей ярмарке всего мира», которые существовали при принципате. Само собой разумеется, что ориентированная на столицу торговля была лишь нитью густой сети с широчайшими радиусами. Причем так восславленная Элием Аристидом международная торговля при принципате была оценена двояко. Тогда как, с одной стороны, с удивлением превозносили ее размеры, с другой — говорилось о губительных последствиях дефицита международной торговли предметами роскоши, критика, часто связанная с желаниями женщин. По Тациту, еще Тиберий якобы сетовал на то, что «на украшения женщин, камни наши деньги уходят к далеким и вражеским народам» («Анналы», 3, 53).
