И снова у калитки Бурмистрова встречал хозяин.
— Добрый вечер, Георгий Георгиевич. Вот опять свиделись.
— Добрый, — ответил Момот, как старому знакомому, пропуская гостя на участок. — А я еще тогда подумал, что встреча наша повторится.
Опять камин, вкусный чай, печенье к приятным посиделкам.
— Какими судьбами? — первым задал вопрос хозяин.
Иван не стал брать чашки со стола, хотя очень хотелось сделать глоток, и ответил с застенчивой улыбкой:
— Вопросы появились. И не простые.
— Начните по порядку, с главного, не смущайтесь, — подбодрил Момот.
— Георгий Георгиевич, версия убийства Мотвийчук Басягиным не подтвердилась. Установлено, что вы в момент убийства находились в Москве.
— Похвально, — кивнул Момот. — А то я стал подумывать, что в Россию вернулись тридцатые годы прошлого столетия, справедливость попрана, шаблон и казнят того, кто под руку попался. Понимаю, вам неловко предъявлять мне обвинение в убийстве, хотя факты самые очевидные. Я вам больше скажу: примерно за час до убийства я был у Нины.
— Это установлено, — уверенно подтвердил Иван.
— Да? Похвально. И как?
— Отпечатки пальцев, Георгий Георгиевич. Возвращаю вам спичечный коробок, который унес из вашего дома в прошлый раз. Ваши отпечатки пальцев нашли в квартире Мотвийчук. Извините…
— Принимаю извинения. Как ни странно, вы мне больше и больше нравитесь. А нравитесь потому, что вы умничка, а я чист перед вами.
— Тогда помогите установить, кто он.
— Мойзес Дейл.
— Кто? — не поверил Иван.
— Мойзес Дейл, — уверенно повторил Момот. — Я и в первый ваш приезд знал это твердо. Во-первых, он побывал здесь и вопросы задавал вполне определенные. Так мог спрашивать человек, знающий четко о предмете своей цели. Во-вторых, мы с ним разминулись у Нины минута в минуту. Я ушел тогда, не добившись от нее откровенности. Мне требовалось успокоиться, и я решил отдышаться за дверью. В это время снизу послышались шаги, и я осторожно поднялся этажом выше. Мойзес позвонил, Нина открыла сразу, будто ждала его. Я понял, что они знакомы. На всякий случай я покинул свое убежище. Мне было интересно, надолго ли этот визит, и я не отказался подождать снаружи и по возможности понаблюдать.
Лучшее место для этого было во дворе. Там есть пожарная лестница. Но, выходя из подъезда, я заметил свернувшую в переулок машину. Пришлось опять спрятаться и выждать. Машина, кажется, «форд», остановилась напротив подъезда, въехав задними колесами на тротуар. Пока фары горели, я разглядел номер. Это была милицейская машина, одна из тех конфискованных, которая возит милицейское начальство. Однако из нее никто не вышел. Оставаться там было для меня небезопасно, и проходными дворами я выбрался на улицу. Не отказав себе в любопытстве снова, я прошел мимо переулка. Там уже собралось около пяти машин, сновали люди. Я понял: визит Дейла закончился неординарно.
Момот остановился, и Бурмистров спросил:
— Почему же вы сразу не сказали об этом? Убийца не успел бы уйти от правосудия!
Момот усмехнулся и сказал наставительно:
— Молодой человек, поспешность никогда не приносит добра, а в России нынче сплошь и рядом безвинные страдают за виноватых. Неделю назад передали, что арестованы Гуртовой, Шумайло и Дейл. А вчера сообщили, что Гуртовой назначен председателем Совета национальной безопасности, Христюк — министром МВД, а Мойзес Дейл выдворен из России. Как разобраться в этой каше и зачем мне попадать в нее? Ради чего вмешиваться во все это, что помогает варить уважаемый мною ваш шеф генерал Судских? В этой стране надолго поселилось беззаконие. Прав тот, у кого больше прав, и никакого выхода впереди.
— Это и ваша Родина, — огорченно буркнул Иван.
— Я поэтому столь откровенен с ее посланцем, — сухо ответил Момот. — Давайте лучше вернемся к жесткой статистике. Я могу сообщить вам много важного, что поможет Судских действовать уверенно и в нужном направлении.
— Должен согласиться, — сказал Иван и только теперь занялся чаем, приготовившись слушать.
— Главный вопрос: что так интересовало всех — меня, Дейла и милицию? Не деньги, не труды Ильи Натановича, а неприметная вначале вещь, но куда более ценная. Это подарок Софьи Аполлоновны, который она сделала когда-то неосмотрительно. Знаете, о чем я говорю?
Иван кивнул. К поездке он готовился тщательно. Сумели разыскать старых знакомых Мотвийчук и среди них дочь Софьи Аполлоновны, которая толком не знала, что именно подарила Мотвийчук ее мать, но было это нечто бесценным и необычным.
— Ниночка, пусть земля упокоит ее, умела влезать в душу, очаровывать своей непосредственностью. Эдакая щебетунья, кнопочка-колибри и всегда своя в доску. Очарованный человек соблазнялся и только спустя время начинал понимать, какую непростительную ошибку совершил, впустив к себе в душу. Если ее хватали за руку на пакостях, она обиженно хлопала глазами и заявляла: «А что я плохого сделала?» Кодекс ее существования позволял скрывать правду, если это выгодно, и сплетничать, если ситуация менялась. Во всей этой истории катализатором трагедии был сынок Нины, абсолютно беспринципный. Так вот, по-дарок Софья Аполлоновна сделала Нине удивительный: зашифрованный текст… Обождите, — взялся за лоб Момот. — Требуется экскурс, чтобы многое стало понятным.
Мы познакомились в 1988 году. Я получил возможность отдохнуть в цэковском санатории, где она работала администратором. Сблизились сразу. Необузданная любовь, и вскоре загс. Я, старый дуралей, поверил, что мне улыбнулось счастье, а скоро выяснилось, что моими руками она убирала прежнего мужа, который стал запиваться и разгульничать. Увы, я настоял на расторжении их брака и занял его место.
С Софьей Аполлоновной у нас сложились прекрасные отношения. Мы часто сиживали вместе, и она души не чаяла в нашем союзе: «Ниночка, этот человек дан вам Богом, берегите свое счастье». Тут, конечно, сослужили свою службу мои познания в магии и полная влюбленность старого холостяка.
Прозрел я полно как раз в день ее рождения, когда Софья Аполлоновна сделала Нине этот подарок. Во-первых, подбор гостей не понравился мне: она пригласила двух прежних любовников. Кого же это не покоробит. Во-вторых, подарок предназначался нам обоим и вскрыть конверт можно было тогда, когда Нина будет полно сведущей в магии. Однако, едва гости разошлись, она вскрыла конверт, нарушив обет, данный Софье Аполлоновне. Я был далековато, текста не видел, но едва приблизился, она спрятала конверт за спину. Вначале меня потрясло не это недоверие, а то, что я успел заметить: на конверте была единственная буква еврейского алфавита «шин». Она соответствует знаку Вотана — «Сумасшествие», «Разрыв с божеством». В конверте, исходя из этого, находился некий текст, способный дать сверхъестественную силу или погубить. Например, человека, вошедшего по недомыслию в активную зону реактора. Я сказал: это наш общий подарок, почему я не могу видеть его? Она ответила: много будешь знать, скоро состаришься.
С этого дня между нами пробежала черная кошка. Конверт исчез, я не особо спрашивал о нем, а Нина в спешке осваивала магию. Как я говорил, учиться она не любила и все больше спрашивала меня о готовых приемах. Я чувствовал внутренне, что она движется в опасном направлении, но не поднимал разговора о конверте, чтобы не настораживать, зная, что рано или поздно она сама обратится ко мне за помощью.
Однако я ошибался. Неожиданно она стала сближаться с Трифом, защебечивать его, хотя прежде откровенно посмеивалась над соседом, называя «записным жидярой». Тогда же я прозевал начало нашего непонимания с ним. Думалось, это от заумности он бурчит в ответ на мои приветствия, от занятости не приглашает на чашку чая. Оказалось, Нина искусно ссорила нас, ради возможности выведать тайну письма без моего участия.
— А все же что там могло быть? — постарался ненастырно спросить Иван.
Момот кивнул.
— Как раз собираюсь высказать свое мнение. Такой значок ставится в одном случае, когда предопределяет знакомство с ключом какой-то тайны. Он так и называется — ключ архангела Михаила, вожделенный предмет всех магов. Сам я не обладаю этим ключом, но знаю, что текст этот является ключевым для чтения древних книг таинств на арамейским и иврите. Еврейское письмо называют еще квадратным из-за особенности надстрочных и подстрочных знаков, и буква «шин» играет при чтении важную роль.
