От слова «папа» Вадим Сергеевич растрогался до глубины души: уже семь лет никто не называл его так, а уж услышать когда-нибудь это слово из уст Алины он почти перестал надеяться.
— Если что-то будет нужно, ты только скажи... На всякий случай вот мой рабочий телефон. — Вадим Сергеевич не знал, как выразить свою радость, что сказать стоящей перед ним дочери, какие найти слова...
— Хорошо, — кивнула Алина. — Ты тоже заходи. Матери — привет.
Она закрыла за отцом дверь и вернулась на кухню.
— Ты ведешь себя отвратительно, — сказала она, глядя, как Андрей колдует над кастрюлей с макаронами.
— А что случилось? — искренне удивился Андрей. — Я только собирался присоединиться к вашему маленькому семейному торжеству, как оно уже закончилось.
— И ты, конечно, не догадываешься почему?
— Третий лишний? — прищурился Андрей. — У тебя есть от меня какие-то секреты, которыми ты хотела поделиться с любимым папулей?
— Слушай, тебя никто не звал: ни вчера, ни сегодня. Я просто не хотела при отце выяснять отношения. Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это уйти и оставить меня в покое. И больше никогда не приходить.
— Тебе так кажется. И уверяю тебя, что не пройдет и пяти минут после моего ухода, как ты начнешь об этом жалеть.
— Я всегда поражалась твоей самоуверенности.
— Да? — Андрей оставил в покое макароны и вплотную приблизился к Алине. Его глаза излучали какой-то странный, уверенный свет. Алина почувствовала себя, словно под гипнозом. Рука Андрея коснулась ее груди. — Разве ты этого не хочешь?
— Убери руки, — еле слышно сказала Алина, чувствуя, как ноги ее становятся ватными.
Андрей изо всех сил прижал ее к себе и впился укусом-поцелуем в ее губы.
В понедельник Алина вышла на работу. Лана встретила ее радостным возгласом:
— Алинка, наконец-то, мы тут зашиваемся напрочь! Пятый курс без натуры неделю — замену тебе так и не нашли, третий воет — им нужна лежащая модель. Томке уже часы вписывать некуда, Лиза опять на больничном, пришлось Наташке с рисунка позировать, представляешь? Раздеваться она отказалась наотрез, так ее поверх платья в полотенце закутали, тазиков рядом понаставили — она там девушку в бане изображала! — Лана расхохоталась. — Когда она по коридору на перерыв шла, это было такое зрелище!!!
— Томка сегодня работает? — спросила Алина.
— На живописи ее нет. На рисунке спроси. Хотя, если работает, с минуты на минуту явится сюда — покурить.
Лана оказалась права: Тамара пришла ровно за десять минут до начала занятий.
— Привет, подруга! — радостно приветствовала она Алину. — Пошли покурим?
В костюмерной Томка деловито вытряхнула набитую окурками пепельницу в помойное ведро, достала сигарету и щелкнула зажигалкой.
— Ну, рассказывай!
— Я не знаю, что делать, — призналась Алина, обнимая себя руками, словно ее знобило. — Он приходит и остается. И у меня не находится сил, чтобы его выгнать. Он действует на меня как-то странно... Я ненавижу его, и меня к нему тянет одновременно... Он уходит, и я понимаю, что его здесь не должно быть никогда, что я не люблю его, что все это бред, что он практически сломал мне жизнь. Он возвращается, касается меня, и я ничего не могу с собой поделать... Это наваждение какое-то... Томка, я так устала...
— А он?
— Говорит, что любит... Вчера сказал, что хочет, чтобы мы подали заявление...
— Все то, что ты мне рассказываешь, очень похоже на страсть. Это не любовь, не привязанность, это самая настоящая страсть! И могу тебе сказать, что страсти еще никого до хорошего не доводили. Мой тебе совет — гони его на фиг! Я, конечно, понимаю, что одной тоже сложно, но ты совсем молодая, у тебя все еще будет, а ломать себе жизнь из-за каких-то двух ненормальных мужиков, по-моему, не стоит.
— Что Глеб? — спросила Алина, с трудом произнеся это имя.
— Вчера не пил. Бродил по коридору мастерской, как тень отца Гамлета. Страшный, небритый, волосы дыбом — то еще зрелище! Я было сунулась к нему, но он, как только имя твое услышал, так на меня зыркнул, что я убралась подобру-поздорову от греха подальше. У него занятия сегодня с двенадцати.
— Я знаю, — сказала Алина.
— Кстати, — вспомнила Тамара. — Илюха заходил, про тебя спрашивал. Я ему сказала, что ты переехала и телефона еще никому не дала.
— Правильно, — кивнула Алина. — Только Илюхи мне сейчас для полного счастья и не хватало.
— Он, между прочим, пить бросил. — Тамара неожиданно замолчала, словно ее осенила какая-то мысль. Глаза ее оживленно заблестели. — Слушай! А чем тебе Илюха не вариант? Не пьет теперь, деньги приличные зарабатывает, песни классные пишет, опять же с квартирой собственной. Пусть однокомнатной, но все же...
— Томка, прекрати! — оборвала ее Алина. — Какой, к черту, Илюха! Тут со всем этим разобраться не можешь, а ты — Илюха...
— Ты все-таки подумай, — не унималась Тамара. — Видела я, как он на тебя смотрит.
— Андрей тоже смотрел, — помрачнела Алина. — И вот что из всего этого вышло... У вас-то с Игорем что нового?
— Кантуюсь пока в мастерской, — вздохнула Тамара. — Устала как собака. Ни тебе помыться, ни отдохнуть толком. Игорь все никак с женой поговорить не может, да я и не дергаю пока: жить-то все равно негде, пока мы деньги этому ресторанному козлу не вернем.
— Он так и продолжает их требовать?
— Я к нему на поклон не ходила, — вскинула голову Тамара. — Мы почти штуку собрали, да Игорю тут его давний приятель пообещал в конце месяца оставшиеся две одолжить без процентов на полгода.
— На полгода? А возвращать вы как будете?
— Придумаем что-нибудь. Игорю через пару месяцев загранка светит, может, там продаст из картин что-нибудь. В общем, выкрутимся, не впервой.
— Девочки, вас студенты ищут! — заглянула в костюмерную Лана.
— Идем, идем! — отозвалась Тамара. — Ни сна, ни отдыха измученной душе, блин!
Сегодня Алина позировала по сорок-сорок пять минут. Поза была удобной, обогреватели работали на удивление исправно и даже не перегорали, как это частенько бывало, но главной причиной ее стойкости было то, что при таком раскладе времени ей реже приходилось выходить из аудитории для отдыха, что сводило к минимуму возможность встречи в коридоре с Глебом.
Но все ее ухищрения ни к чему не привели: в начале первого, уже одетая, она вышла из аудитории и столкнулась с Глебом нос к носу.
Оба на мгновение замерли. Глеб вышел из ступора первым:
— Здравствуй.
Алина молча кивнула, не сводя с него глаз.
За эту неделю он сильно постарел. Голова его стала почти совсем белой. Было тому виной беспробудное пьянство или измена Алины, оставалось только догадываться. Скорее всего, и то и другое вместе.
— Ты болела, — не то вопрошающе, не то утверждающе сказал Глеб.
Алина неопределенно мотнула головой: это ее движение можно было истолковать и как «да», и как «нет».
— Послушай, я хотел...
— Здравствуйте, Глеб Владимирович! — В коридор из аудиторий высыпали студенты.
Глеб кивнул на приветствия и снова повернулся к Алине:
— У тебя есть несколько минут?
— Есть, — прошептала Алина, не веря своим ушам. Сердце ее замерло: неужели?..
— Пойдем в костюмерную.
Глеб пошел по коридору в сторону кафедры живописи, Алина двинулась за ним следом. В ее душе появилась слабая надежда. Нога почти не слушались, отчаянно стучало сердце.
— Лана, десять минут не пускай, пожалуйста, никого в костюмерную. Скажи, что там переодеваются. Мы костюм подбирать будем, — попросил Глеб.
— Хорошо, — кивнула Лана, делая вид, что очень занята бумагами.
Глеб распахнул перед Алиной дверь костюмерной. Алина вошла, он вошел следом и закрыл дверь на ключ.
Алина прислонилась спиной к ледяной стене, ноги ее совсем не держали.
— Я хотел сказать тебе... — Глеб говорил спокойно и ласково, но Алине от его тона сразу захотелось плакать. — Я знаю, что Андрей сейчас живет у тебя.
