— Глеб... — восторженно протянула Алина.
Глеб достал кольцо из коробочки и надел Алине на палец.
— Спасибо... — Алина уже не прятала сияющих глаз.
— Первого числа я тебе позвоню и заеду за тобой. Поедем праздновать. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула Алина. — На всю ночь?
— На всю ночь, — согласился Глеб. — А может быть, и на две и на три. Пока это — сюрприз. Все, я побежал, меня машина ждет.
Он снова притянул Алину к себе и жадно поцеловал в губы.
— Я люблю тебя.
— Я тоже, — шепнула Алина.
Лора Александровна сидела перед телевизором, даже не заметив, что Алина вышла. На экране веселились счастливые люди, пили шампанское, рассказывали смешные байки, переливались гирляндами елки, блестела мишура. А ей больше всего на свете хотелось умереть. Вадим звонил каждые полчаса, но она бросала трубку, едва услышав его голос. Вчера он подкараулил ее у подъезда, настойчиво пытаясь что-то объяснить, но Лора видела перед собой уверенное лицо его жены, полуодетой, раскинувшейся в смятой кровати, из которой он, видимо, только что поднялся, и не слышала ни слова из того, что он говорил в свое оправдание. Алина оказалась права: человек, предавший один раз, способен на подлость и во второй... Вадим тряс ее за плечи, выкрикивая в ее отрешенное лицо какие-то слова, приводя какие-то доводы, но Лора болталась в его руках, как сломанная кукла. Его слова отскакивали от ее сознания, не проникая внутрь. Это была своего рода защита...
Алина вернулась из подъезда взбудораженная и счастливая.
— Мам! Смотри, что мне Глеб подарил!!! — Она радостно влетела в комнату и вытянула руку, любуясь колечком.
— Красиво, — безучастно согласилась Лора Александровна.
— Что ты сидишь? — затормошила мать Алина. — Пора елку ставить! Зря я ее, что ли, покупала?!
Лора Александровна послушно поднялась и пошла на балкон за елкой.
Через час по всей квартире пахло оттаявшей хвоей. Елку поставили в обтянутое белой марлей ведро и задвинули в угол, который каждый год становился почетным елочным местом. Алина что-то напевала, подавая матери игрушки, перемежая свое мурлыканье детскими воспоминаниями.
— Помнишь, как я просила купить этот шарик? Ты еще говорила, что нет денег, а я устроила в магазине настоящую истерику? А эту блестючку помнишь? Я ее вырезала сама, ты еще потом мне мозоли от ножниц лечила...
Лора Александровна кивала, пристраивая на ветки игрушки, а вместе с ними перебирала в памяти целую историю прожитой жизни...
Когда Алина подала ей очередную игрушку, пальцы Лоры Александровны дрогнули. Она держала в руках блестящий полумесяц: его Вадим в первый их совместный Новый год надел ей на шею. Потом украсил ее мишурой и долго любовался делом рук своих, не позволяя ей снять с себя громоздкие елочные украшения. «Лорка-елка», — дразнился он тогда и смешно, по-мальчишески показывал ей язык...
Полумесяц упал на пол, разлетелся мелкими осколками по паркету. По щекам Лоры Александровны потекли слезы.
— Мам, ты что? — всполошилась Алина.
У Лоры Александровны не было ни сил, ни желания их сдержать.
Алина усадила ее на диван, принесла воды, заставила выпить.
— Мам, ты что? Мам, ну не надо... Ты из-за отца, да? Не плачь, ну, черт с ним, пусть он приходит! Я не буду больше устраивать истерик! Только... Не заставляй меня быть с ним паинькой... Но хамить не буду, я тебе обещаю... Мам, только не плачь...
При упоминании о Вадиме Лора Александровна разрыдалась с новой силой.
— Мам, да что происходит-то?! — вконец растерялась Алина.
И Лору Александровну прорвало. Всхлипывая и вытирая слезы, она рассказала дочери все: о первом свидании с Вадимом в парке, о снятой квартире, о планах, которые они начали строить вместе, и о ее последнем визите в квартиру Вадима... Услышав имя Ирины Михайловны, Алина побелела от злости.
— Мам, да ты что, не поняла, что она это сделала специально? Если все так, как ты рассказываешь, если он действительно перебрался жить в эту квартиру, то она это сделала специально! Она же и ко мне на работу заявилась!
— К тебе? — удивленно всхлипнула Лора Александровна. — Когда?
— Давно уже. Я тогда не поняла, чего это она на меня накинулась... А она, видно, из-за тебя...
— Ты-то здесь при чем? — недоумевала мать.
— Да кто ее знает, сумасшедшую дуру?! — искренне развела руками Алина. — Генеральская же дочка, привыкла, что ей все на тарелочке с голубой каемочкой приносят! А тут собственный муж сбежал! И к кому? К бывшей жене! Есть из-за чего рехнуться!
— Ты действительно так думаешь? — со слабой надеждой в голосе спросила Лора Александровна.
— Я думаю, что тебе все-таки стоит с ним поговорить. В любом случае человек всегда имеет право на то, чтобы его выслушали.
— Ты стала совсем взрослой... — вздохнула Лора Александровна.
— Хочешь... Я сама ему позвоню? — поколебавшись, спросила Алина.
— Да нет... Я, наверное, сама...
— Звони! — почти приказала Алина. — Только умойся сначала, а то нос распухнет.
Домашний телефон Вадима не отвечал. Лора Александровна подумала и набрала номер мобильного.
«Абонент не отвечает или временно недоступен», — сообщил ей металлический женский голос. Лора Александровна снова сникла.
— Мам, ну что ты, как ребенок, в самом деле? Может быть, у него операция срочная? Позвонишь попозже, в конце концов!
— Ты уходишь сегодня?
— Да, — кивнула Алина, не желая посвящать мать в подробности предстоящей ночи. Ей сейчас для полного счастья только не хватало узнать, что Глеб женат. — Но если хочешь... Я могу остаться дома.
— Нет, что ты! — замахала руками Лора Александровна. — Не порти себе праздник! И потом... Если ты права, то я, наверное...
— Тоже одна не останешься! — весело закончила за нее Алина. — Все, романтическая часть окончена. Пошли елку до ума доводить!
Алина ушла в половине одиннадцатого, поцеловав мать на прощание и вручив ей новогодний подарок — маленький флакончик французских духов.
— Это же, наверное, очень дорого, — растерялась Лора Александровна.
— Не дороже денег! — отшутилась Алина.
В одиннадцать ни один из телефонов Вадима по-прежнему не отвечал...
В начале двенадцатого Алина подошла к центральному входу ресторана. Илья уже ждал ее, весь снег на крыльце забросав окурками.
— Привет! — радостно кинулся он навстречу. — Я уже думал, что ты не придешь...
— Я же обещала, — царственно подала ему руку Алина. — Я всегда выполняю свои обещания.
— Надо будет иметь это в виду, — улыбнулся Илья. — Пошли, а то я уже совсем замерз, тебя ожидаючи.
Столик музыкантов стоял почти у самой сцены. Илья познакомил Алину со своими друзьями. Кого-то она уже знала по имени, кого-то видела пару раз. Три сидящие за столиком девушки — то ли жены, то ли просто подруги — не произвели на Алину никакого впечатления. Илья усадил ее на стул и сел рядом.
— Ты была здесь когда-нибудь?
— Нет, — призналась Алина.
— Ну и как тебе?
Алина огляделась по сторонам. Ресторан занимал огромное помещение с высоким потолком, большой сценой и многочисленными окнами, которые выходили на реку.
— Знаешь, — сказала Алина. — Я всегда чувствовала себя неуютно среди необъятных просторов. Кажешься себе какой-то песчинкой или муравьем... Я больше люблю маленькие, уютные подвальчики. Там все как-то камерно...
— Понятно... Еще одно дитя подземелья, — улыбнулся Илья. — Хотя в чем-то я с тобой согласен. Просто и у больших пространств, и у маленьких подвальчиков есть свое предназначение.
— Илюха, пора! — окликнул Илью человек во фраке и бабочке.
Илья поднялся.
— Ладно, не скучай, ешь, пей, мы сейчас первую половину программы отлабаем и вернемся. Кстати, хочу, чтоб ты знала: все песни сегодня будут звучать исключительно для тебя.
Он налил Алине вина в бокал и пошел на сцену.
