Йемон Асторет сказал, что теперь ворота часто запирают и днем — впервые после Темного Года, когда взбунтовавшиеся фанатики-Архитекторы сожгли орденские школы в восьмистах мирах и в город нагрянула Великая Чума. Йемон наставительно, точно двум послушникам, объяснил послам, что лорды Ордена опасаются нового бунта — со стороны астриеров и хариджан, на которых оказывается сильное давление с целью обращения их в рингизм. Воины-поэты тоже способны пойти на штурм ворот. За последний год в Невернесе появилось слишком много этих вестников смерти в радужных кимоно — они слетаются в город, как ястребы на поживу.

Санный кортеж, проехав в Южные ворота, продолжил свой путь по красным ледянкам Академии, и Данло погрузился в океан воспоминаний. Перед ним встали Утренние Башни Ресы, пилотского колледжа, где он в юности изучал математику мультиплекса. В тени двух этих солнечных колонн помещалась Обитель Розового Чрева, где он, плавая в соленых бассейнах, упражнялся в холлнинге, адажио и дзадзене.

У Обители и у Ресы он видел множество пилотов-кадетов в черных камелайках, к которым испытывал невольное чувство товарищества; он предвидел, что многих из них пошлют на войну, не дав им обучиться пилотированию легких кораблей в полной мере. Ему хотелось остановить сани, подъехать к этой молодежи на коньках и сказать им, что он сам стал пилотом в очень юном возрасте и повел свой корабль в Экстр, не будучи полностью готовым. Но их взгляды и лица не выражали дружелюбия: они хорошо знали, кто он и зачем вернулся в Невернес. Один из них, плотный юноша (по слухам, побочный сын лорда Бургоса Харши), плюнул на лед, когда Данло проехал мимо, и с явным вызовом крикнул: — Беспутный явился!

Его друзья, все в золотых нарукавных повязках, хором грянули недавно вошедший в обиход припев: — Беспутные, безбожные, безнадежные.

Пока кортеж ехал мимо старых деревьев йау, украшающих улицы и лужайки Академии, другие члены Ордена — акашики, технари, механики и печатники — приветствовали послов сходным образом. Данло мог только догадываться, какие оскорбления ожидают их в самой Коллегии Главных Специалистов. Выяснить это ему предстояло скоро. Сани обогнули башню Хранителя Времени и остановились перед прямоугольным зданием, облицованным глыбами белого гранита.

Коллегия занимала место между академическим кладбищем на юге и красивой рощей ши на севере. На востоке высился Холм Скорби, все еще покрытый белыми и пурпурными цветами, несмотря на конец теплого сезона. Данло и Демоти поблагодарили Йемена Асторета и других кадетов за сопровождение, но те еще не закончили свою миссию и провели гостей вверх по ступеням, а затем в приемную зала заседаний. Там их встретил одетый в красное горолог по имени Ивар Луан и с поклоном проводил через двустворчатые двери в круглую палату, где заседали лорды Невернеса.

Однажды Данло уже побывал в этом историческом месте.

В зале со стенами из полированного белого гранита и клариевым куполом было очень светло, но всегда холодно из-за постоянных сквозняков. Данло помнил, как стоял на коленях на черном каменном полу перед этими самыми людьми (в число которых входил и Демоти Беде). Но теперь они с Беде не принадлежали больше к Старому Ордену, и от них не требовалось, согласно традиции, преклонять колени на фравашийском ковре; им предоставили стулья, и Данло сел под внимательными взорами ста двадцати лордов. Главные специалисты сидели за полукруглыми столами, размещенными амфитеатром вокруг четырех стульев в центре зала.

Данло, ненавидевший стулья, гадал, кому предназначены два свободных места. Здесь, как и прежде, пахло деревом джи, лимонной политурой и старческим страхом. Наиглавнейшие лорды размещались за двумя центральными столами прямо напротив него, Данло хорошо знал многих из них, особенно Колению Мор, Главного Эсхатолога; она перебирала шелковые складки своего нового золотого платья. Коления, пухлая, круглолицая, умная и добрая женщина, полностью подпала под власть рингизма. Смелая по натуре, она стала первым лордом, сменившим традиционную одежду на золотую. За ее столом сидели также Джонат Парсонс, Родриго Диас, Махавира Нетис и Бургос Харша в прежней коричневой форме, с изрезанным осколками стекла лицом.

За другим центральным столом сидели Ян Кутикофф, Главный Семантолог, и Ева Зарифа в пурпурном платье сразу с двумя золотыми повязками. Рядом с ней беспокойно ерзал старый Вишну Сусо, трогая свою повязку, как будто она вдруг стала слишком тугой. Ему причиняло явное неудобство тесное соседство с лордом, который сидел с другой стороны, — главой Ордена Одриком Паллом.

Ничего удивительного: Данло за всю свою жизнь не встречал более жуткого человека. Ему было больно даже смотреть на лорда Палла с его розовыми альбиносскими глазами и кожей, как поблекшая от времени кость. Этот редкий генетический дефект подчеркивали черные зубы, которые лорд приоткрывал, когда говорил или улыбался, что случалось нечасто. Лорд Палл предпочитал изъясняться на цефическом языке жестов, и сидящий рядом с ним кадет-цефик переводил его знаки на устную речь. Палл, согласно поговорке, был молчалив, как цефик, а также хитер, циничен, и в душе его не осталось ни единого светлого пятна.

Эли лос шайда, подумал Данло. Шайда эт шайда.

Лорд Палл слегка приподнял палец, и кадет, красивый блондин со свирепыми голубыми глазами уроженца Торскалле, произнес:

— Удачным ли был ваш путь, лорд Демоти Беде и Данло ви Соли Рингесс? Мы принимаем вас как полномочных послов Содружества Свободных Миров, хотя, как вам следует знать, не признаем полномочности самого Содружества.

— Возможно, со временем ваше мнение изменится, — сказал Демоти.

— Возможно, — ответил Палл через переводчика, но его розовые глаза не допускали такой возможности. — Время — странное понятие, не так ли? И у нас его очень мало. Волновой фронт сверхновой движется к нам со скоростью света, а флот вашего Содружества, вероятно, еще быстрее. И это еще не самое худшее из того, что нам угрожает.

— Что же может быть хуже, лорд Палл? — спросил Демоти.

— Скоро вы это узнаете. — Палл сделал знак кадету-горологу, стоявшему у двери в другую приемную. Тот склонил голову и достал лазер из кобуры у себя на бедре, а затем с большой осторожностью отворил двери, за которыми ожидали два человека. Кадет взмахом лазера направил их к двум пустым стульям рядом с Данло и Демоти.

— Нет! — воскликнул Данло, забыв всякую сдержанность, но тут же спохватился и замер, как талло, не сводя глаз с этих двоих, слишком хорошо ему знакомых.

— Я вижу, вы знаете друг друга, — сказал лорд Палл, — однако позвольте мне представить наших гостей Коллегии. Малаклипс Красное Кольцо с Кваллара и Бертрам Джаспари с Таннахилла.

Услышав это имя, сто лордов ахнули почти одновременно.

Таннахилл! Бертрам Джаспари явился сюда с этой затерянной планеты, преодолев тридцать тысяч световых лет в космосе, как и Данло. Со своей остроконечной лысой головой и кожей, посиневшей от обычного на Таннахилле грибкового заболевания, он был безобразен — безобразнее всех известных Данло людей.

Его сморщенный ротик напоминал сушеный кровоплод, тусклые серые глаза — протухшую тюленину. На лице у него застыло выражение язвительной насмешки, но все это было только внешним уродством — истинное безобразие Бертрама коренилось гораздо глубже. Данло знал, что он изворотлив, тщеславен, скуп, жесток и совершенно лишен милосердия. Хуже того: он не дорожил ни одним человеком, кроме себя самого, и беззастенчиво использовал других в своем стремлении к власти. Основной его порок заключался, пожалуй, в том, что он был мелок душой, мелок и крив, как деревце, выросшее при недостатке воды и солнца. Если бы он состязался с лордом Паллом за звание более яркого выразителя шайды, победителя было бы трудно определить.

— Лжец и убийца, — прошипел Данло, когда Бертрам занял стул около него. — Убийца планеты и целого народа.

Бертрам сделал вид, что не расслышал. Он явно боялся встретиться с пылающими синими глазами Данло и сидел, нервно оправляя свое кимоно, традиционную одежду Архитектора Кибернетической Церкви. Около года назад, начав на Таннахилле Войну Террора, он выкрасил белое кимоно в ярко-красный цвет, дав понять, что готов проливать кровь (предпочтительно чужую, а не свою). Вся фанатическая секта его ивиомилов носила теперь одежду того же цвета. Их флот, должно быть, затаился в космосе, у какой-нибудь ближней звезды, имея в виду еще более страшные шайда-цели.