Он прошел в спальню, которая была скупо меблирована: футон на деревянном полированном полу, удобное кресло с торшером и столиком, заваленным книгами, большая плетеная корзина для белья. Дженифер уже встала. Из смежной со спальней ванной доносился шум душа. Бреннан скинул с себя пропитанную потом футболку и бросил ее в корзину, затем направился в комнату, которая сочетала в себе офис и гостиную. Включил телевизор, чтобы узнать утренние новости, и запустил компьютер, чтобы посмотреть расписание на сегодня.

Пока компьютер искал нужный файл, посмотрел телевизор. Большая часть новостей была посвящена съезду демократической партии, открывающемуся сегодня в Атланте. Хотя ничего существенного еще не случилось, но уже была непомерно раздутая аналитика и изобилие предсказаний.

Фаворитом был Грег Хартман, но ему предстояло побороться за номинацию, в особенности со своим непосредственным оппонентом в политической философии и в религии, преподобным Лео Барнетом.

Бреннан питал недоверие ко всем политикам, но если бы мог голосовать, то сделал бы выбор в пользу Хартмана. Этот выглядел честным и внимательным человеком, особенно по сравнению с демагогом Барнетом.

За Хартмана стояло много разных джокеров. Камеры репортеров демонстрировали панорамы общественных парков Атланты, заполненных тысячами людей, шумно демонстрирующих нации горячую поддержку сенатору.

Бреннан просмотрел несколько интервью с джокерами на улицах, затем приглушил в телевизоре звук и обратился к экрану компьютера. Он желал добра Хартману и поддерживающей его публике, но день уже входил в силу, и у него были свои заботы.

На экране возникло расписание, и оно сулило, что день будет заполнен. «Ландшафтный дизайн Арчера» был занят двумя делами. Бреннан занимался разбивкой на холме сада, в котором был цутаи очи, миниатюрный водопадик, журчащий в выложенном для него каменном русле, для только что переехавшего сюда жить японо-американского банкира, а еще он сооружал многоуровневый кустарниковый парк с рыбным прудом для живущего вниз по дороге доктора. Иоахим Ортиз, прораб Бреннана, должен был возглавить бригаду, работающую для доктора, а себе он возьмет другую работу. Японские сады были по его части.

Бреннан откинулся в кресле, все еще слегка удивляясь тому чувству удовлетворения, с которым он встретил наступающий день. Оставить разрушение и смерть и обратиться к простой деревенской жизни – лучшее, что он когда-либо проделал в жизни. Он ощущал чистоту, покой и удовлетворение впервые за много лет. Иногда его посещало чувство вины за то, что он оставил свою вендетту против Кина и общества «Тень кулака», но в последние несколько месяцев это чувство приходило все реже и было оно все слабее.

С полки для справочников он взял «Сакутейки», классический труд Ташибаны Тошусины по устройству садов, но перед тем, как просмотреть его в поисках идей для новой работы, взгляд его остановился на экране телевизора, заполненном картинкой, на которой была запечатлена хорошо ему памятная женщина. Он прибавил звук.

«…Загадочная женщина, о которой известно лишь ее имя, Хризалис, была обнаружена сегодня утром мертвой в офисе принадлежащего ей ночного клуба «Хрустальный дворец». Полиция пока что воздерживается от комментариев, но туз пик, найденный на ее теле, указывает, что убийство связано с творящим самосуд загадочным стрелком из лука, известным как Йомен[6], который ответственен по меньшей мере за пятьдесят смертей в 1986 и в начале 1987 годов».

Бреннан все еще сидел, уставясь в экран, когда в комнату вошла, неся две чашки чая, влажная после душа Дженифер Мэлой.

– В чем дело? – спросила она, увидев выражение на его лице. Что случилось?

Бреннан обернулся к ней, в глаза его вернулся холод, и лицо приняло обычную жесткость.

– Хризалис мертва.

– Мертва? – переспросила она, не веря.

– Убита.

– Как? Кем? – спрашивала Дженифер, опускаясь в кресло напротив него. Она протянула ему чашку. Он ее механически принял и отставил в сторону.

– В репортаже этого не сказано. Но ее убийца пытался подставить меня, положив на труп туз пик.

– Подставить тебя? Зачем?

Бреннан впервые взглянул на нее.

– Не знаю. Но собираюсь узнать.

– Полиция…

– Полиция думает, что это сделал я.

– Но это же безумие, – сказала Дженифер. – Нас ведь не было в городе уже более года.

Они были так заняты, что не заметили, сколько прошло времени с тех пор, как Бреннан оставил вендетту против главаря банды «Кулак тени» по имени Кин и уехал из Нью-Йорка с Дженифер. Время их было занято путешествиями, отдыхом, лечением ран, они учились любить друг друга и в конце концов осели близь Гошена, маленького городка к северу от Нью-Йорка. Дженифер начала писать то, что станет, как она надеялась, полной биографией Роберта Томлина. Бреннан, уставший играть со смертью, жаждущий не разрушать, а созидать, занялся ландшафтным дизайном. Он открыл в себе недюжинные способности к садоводству, она же была счастлива, занимаясь изысканиями для написания книги. Их вполне устраивала такая вот тихая, спокойная, уединенная жизнь.

– Кто-то хочет меня поймать, – сказал Бреннан глухим голосом. – Кто?

Он взглянул на Дженифер.

– Кин.

Она в размышлении откинулась назад.

– Зачем?

Бреннан пожал плечами.

– Может, он пронюхал о том, что Хризалис известно, что он глава «Тени кулака». А может, считает, что так можно избавиться и от меня, и от нее одновременно.

– Пока мы здесь, полиция тебя ни за что не найдет.

– Может быть, – признал Бреннан. – Но при этом может быть и то, что они никогда не найдут настоящего убийцу Хризалис.

– Мы же здесь кое-что строим, – сказала Дженифер. – Не можем же все это бросить.

Все бросить. Это, должно быть, легко, сказал себе Бреннан, предать забвению прошлое и жить настоящим и будущим. Но он не в состоянии. Кто-то убивает бывшую любовницу. Он не может про это забыть. При этом убийца его подставляет. Он не может этого простить…

Он встал.

– Я этого так не оставлю. Не могу. – Дженифер лишь взглянула на него. Через мгновение он повернулся, вышел во двор и открыл дверь в амбар, где хранил оружие. Он загрузил фургон и сидел в нем несколько минут, гадая, собирается ли Дженифер к нему присоединиться.

Затем завел двигатель и уехал прочь. Один.

Мэйзрик играл роль доброго копа, Кент злого, и оба заслуживали самые восторженные отзывы. Надо сказать, Джэй Экройд этот спектакль уже видел. Мэйзрик был тощим и смуглым, с ярко-фиолетовыми глазами. Кент был лысым увесистым джокером со змеиным взглядом и острыми зубами. Когда Джэй в седьмой раз рассказывал свою историю, то стал думать, не поменялись ли они ролями в ситуации, когда подозреваемый – темная лошадка. Взглянул на Кента и решил, что лучше не спрашивать.

Ближе к обеду даже эти двое устали ходить по кругу.

– Если ты пытаешься нас провести, то сильно об этом пожалеешь, – сказал Кент, оскалив зубы.

Джэй хочет кинуть, и кого? Меня! Глядите-ка!

– Я уверен, что г-н Экройд рассказал нам все, что ему известно, Харв, – сказал Мэйзрик. – Если вы случайно вспомните еще что-либо существенное, позвоните нам.

Мэйзрик дал ему визитку, Кент сказал, что ему нельзя покидать город, и его отвели в дежурку для подписания протокола.

В полицейском участке было полно знакомых лиц. Швейцар из «Хрустального дворца» давал показания какому-то копу в форме, а в углу громко всхлипывала официантка, которую Хризалис уволила месяц назад. Прочие работники «Дворца» ожидали на деревянных скамейках около окна. Он узнал трех официантов, посудомойку и парня, игравшего ночами по четвергам регтайм в Зеленой гостиной. Но важнее всего были не виданные ранее им лица.

Лупо, бармен в ту смену, сидел в одиночестве за незанятым столиком. Покончив с бумагами, Джэй подсел к нему.

– Ты можешь в это поверить? – спросил его джокер. – Это что же с нами будет? – У Лупо были глубоко сидящие красные глаза и волчье лицо. Он линял; плечи его джинсовой рубашки были сплошь в волосах. Джэй отряхнул их. Лупо это едва заметил.