- Ой-ля-ля! - сорвался с места Лудди и пустился в пляс.

- Один уже спятил от богатства, - усмехнулся Табольт. - Брось, Лудди! - рявкнул он.

Лудди пригнулся от крика и застыл посреди комнаты в нелепой позе.

- Садись лучше, я объясню вам, что к чему. - Табольт начал неторопливо собирать с полу шашки, потом присел к столу.

- Денежки наши лежат в банке. Пока не поздно, их нужно забрать. Сегодня же сматываться всем. Ваши билеты на самолет у меня. Я взял их еще вчера. У вас дела пока в полном ажуре. Ничего не бойтесь. У меня - не знаю. Есть одно местечко, через которое я постараюсь уйти. Ждите меня на месте. Скоро тремя миллионерами в мире будет больше. Пусть каждый делает со своими деньгами все, что хочет. Фирма наша закрывается. Неприлично миллионерам заниматься вульгарными грабежами. Свое прошлое советую оставить для мемуаров. Ферма и ее хозяин принесли нам большую удачу, и мы должны отблагодарить человека. Я думаю подарить ему пару тракторов и автоматизированный коровник. Похоже на то, что дела у него идут не очень хорошо. Вы все поняли?

Лудди и Рубот переглянулись. Лица у них при этом были глупые-преглупые.

В комнату вошел хозяин.

- Что-то вы долго не появляетесь, ребята. Женщины послали меня узнать, не случилось ли с вами какой беды?

- Спасибо, дружище, - поднялся Табольт. - Ты даже не представляешь себе, какую большую услугу ты нам оказал.

- Брось сюсюкать, Ремми. Мы все очень рады, что ты заглянул в нашу дыру. Живите здесь сколько хотите и как хотите.

- Сколько стоит ваша ферма? - выпалил вдруг Рубот.

Хозяин удивленно посмотрел на него.

- Тысяч пятьдесят, наверное. А с долгами, которые я успел наделать, и все семьдесят пять.

Рубот выхватил из кармана чековую книжку, быстро заполнил листок и оторвал его. Запнулся он только на мгновение: хотел проставить цифру тридцать пять, но рука его дрогнула, и он написал пятнадцать;

- Держите, - протянул он хозяину чек.

Тот взял его, внимательно прочитал и изумленно посмотрел ча всех троих.

- Берите, берите, - подбодрил его Лудди. - Кто знает, были бы мы сейчас живы-здоровы, не выручи вы нас.

- Это что, за ночлег?

- За уважение, - коротко бросил Табольт и направился в столовую. - Пошли, а то женщины обидятся на нас. - Горячность Рубота не понравилась ему. Поступок его был настолько нелеп и изумителен, что фермер обязательно кому-нибудь расскажет о нем.

Хоть Лудди нашелся и как-то объяснил глупость брата.

Хозяин аккуратно вложил чек в бумажник. Нужно было отблагодарить человека, но он не находил подходящих слов.

Жена хозяина, пожилая, на редкость некрасивая женщина, ее сестра, миловидная дама лет двадцати пяти-тридцати, сестра фермера, красивая особа тридцати двух лет, две работницы по коровнику и служанка ждали мужчин за столом.

Ферма была захудалой. Усадьба ее торчала в степи одна-одинешекька. До ближайших соседей езды было часа полтора, так что гости семью хозяина жаловали не часто. А тут вдруг как с неба свалились сразу трое разодетых в пух и прах столичных франтов. Даже в душе хозяйки шевельнулось желание пофлиртовать с самым старшим.

Обед прошел на редкость весело. Лудди, ослепительно улыбаясь, рассказывал анекдоты, от которых женщины краснели. Рубот после своей вспышки был более сдержан. Он все не мог решить главную проблему: что же ему следует сделать, когда он станет миллионером. То ли купить себе какой-нибудь заводик, то ли положить миллион в банк и жить на проценты.

Доказав себе, что похищение биолога в соседней с Аранией стране и профессора Фэтона здесь - дело рук одних и тех же лиц, Яви, естественно, отказался от мысли, что непосредственными исполнителями похищения Фэтона могли быть местные уголовники. И Яви не мог подумать, что преступники не имели в своем распоряжении в Лине никакого другого транспорта, кроме полицейского фургона. Дзист уточнил это обстоятельство: похитители имели машину, на которой они приезжали в мастерскую. Информация Дзиста подтолкнула инспектора к размышлениям над вопросом, который он из-за постоянного притока все новых и новых сведений так и не успел осмыслить.

Проводив Бейта и Дину в столицу, Яви вернулся в комиссариат и сразу пошел в телетайпный отдел. Инспектор с нетерпением ждал ответа на отправленный вчера запрос по поводу зафиксированных Бейтом у мастерской следов протекторов двух автомашин. Одна из них уже установлена - это фургон военной полиции. Загадкой оставалась другая. Хоть бы знать, какой она марки.

Дежурный по телетайпу огорчил инспектора - ответа не было. Яви пошел к себе. Трое детективов криминального отдела линского комиссариата вели наблюдение за двумя приятелями Райна и Пекки. Пекки не ездил больше в мастерскую, иначе он сразу понял бы, что полиция уже побывала там.

Яви запер изнутри дверь и пошел в ванную, которая примыкала к кабинету. Он с наслаждением лег в ванну, вытянул ноги и закрыл глаза. Как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя довольным. И в то же время - как много. Будь у него другое настроение, сложись обстоятельства не так удачно, он не только не позволил бы себе принять ванну, но и расслабиться. Человек вроде бы в жизни все делает для себя: добивается успеха в работе, во имя больших целей жертвует многими личными удовольствиями. А если разобраться, то ничего этого ему не нужно. Удовлетворяя свою ненасытную душу, он убивает тело. Но умирает тело - умирает и душа. Всего должно быть в меру: честолюбия и жизнелюбия.

Инспектор блаженно улыбнулся, и лицо его на мгновение помолодело - беззащитно-детской была эта улыбка.

Яви вспомнил своего внука малышку Ари - сына дочери. Ари он любил. У инспектора была единственная дочь. Первый брак ее оказался неудачным. Она вышла замуж вторично, отдав сына от первого брака на воспитание своим родителям.

Яви с женой и внуком жил в пригороде столицы в собственном коттедже из четырех комнат. При доме имелся крохотный земельный участок, где Яви разводил цветы, постигая азы селекционирования. В летние месяцы они с Ари уезжали в горы на родину инспектора и занимались ловлей певчих птиц. Зимой создавали птичьи хоры, а весной отпускали лесных певцов. Яви кольцевал птиц, выпускаемых на волю, - так на всякий случай. И ни одна из птиц не попадалась дважды. Видимо, неволя надолго запоминалась им.

Тщательно обтершись полотенцем, Яви неторопливо оделся. Не мешало бы надеть свежую рубашку и новый галстук, купленный им в столице перед отъездом в Лин, но чемодан его был в номере отеля.

Какое счастье, что за это время ни разу не зазвонил телефон и никто не постучал в дверь. Яви вышел в кабинет и повернул в двери ключ. Теперь пусть звонят, заходят, стучат. Он взял со стола лист бумаги и пробежал взглядом записи, сделанные им перед поездкой с Бейтом на аэродром. Это был план работы на день.

Яви аккуратно свернул бумагу и положил во внутренний карман пиджака. Таких листков в его архиве хранилось несколько тысяч. Стоило ему взглянуть на любой из них, и прошлые дела оживали для него во всех их подробностях.

Инспектор надел пальто и спустился вниз, к машине.

Он так и не успел как следует познакомиться с городом. Эту улицу он знал - она называлась Центральной. Выглядела она сейчас неопрятно. На тротуарах валялись обрывки газет, упаковочные картонки - весь этот мусор втоптан подошвами в неубранный с тротуаров снег. Витрины многих магазинов смотрели на улицу бельмами наглухо задернутых светлых жалюзей. Но публика спешила в обеих направлениях, поток машин проносился мимо инспектора, обдавая бока «Дракона» брызгами грязной снежной кашицы, то и дело открывались и закрывались широкие двери магазинов, ресторанов, деловых оффисов. Предутренний туман почти рассеялся. Инспектор чуть пригнулся над рулем, чтобы увидеть солнце. Солнечный шар, еще окутанный слабым туманом, казалось, застыл на небосклоне, нижним краем своим зацепившись за острый шпиль антенны здания телевизионной компании.