Файвель Меер Бенцелович Гец (р. 1853) — еврейский публицист и педагог. См. о нем в т. 65.

Ответ на письмо Геца от 9 июня, в котором Гец сообщал о посылке Толстому своей брошюры, напечатанной анонимно: «Открытое письмо к графу Л. Н. Толстому» (Вильно 1898).

1898 г. Июня 15. Я. П.

Дорогой Николай Васильевич,

Слышал, что вы были в Туле, и очень сожалел, что не заехали к нам. Вы хоть и уехали из Тулы, а я всё преследую вас просьбами. Будьте добры, решите, может ли бывший у помещика прикащик, попавший ногой в непокрытое веретено молотильной машины (он заявлял несколько раз об опасности такого положения веретена, тем более, что уже были от этого несчастия) и лишившийся от этого ноги в 95 году, искать с помещика вознаграждения? Прикащик этот — крестьянин с большим семейством и теперь впал в нищету.

Если можно искать (помещик богат¹ и сначала обещал помочь, потом бросил), то напишите мне или прямо ему: г. Одоев, Скоморошинская вол[ость], деревня Сизеново, Ивану Никитину; напишите: можно, и он приедет к вам или, если не нужно приезжать, составит и подаст прошение по вашему указанию; или напишите: нельзя.

Пожалуйста, милый Н[иколай] В[асильевич], не откажите. Очень вам благодарен. Дружески жму руку.

Лев Толстой.

15 июня.

Год в дате письма определяется датой ответного письма Давыдова.

Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) — юрист, в то время председатель Московского окружного суда. См. о нем в т. 63, стр. 141—142.

¹ О ком здесь идет речь, неизвестно.

Давыдов ответил письмом от 22 июня, в котором писал, что И. Никитин имеет «много шансов выиграть дело», и советовал ему приехать в Москву для переговоров.

1898 г. Июня 15. Я. П.

На днях писал вам, милый друг И[ван] Михайлович], но вот получил письмо, очевидно по случаю, с вопросами, и пишу еще:

Ни в Киеве, ни в Берлине, ни в Париже никого не знаю вполне близких по вере людей. В Киеве есть Еремич,¹ Поль.² Это молодые живописцы, но я их адресов не знаю. Я думаю, дойдет, если адресовать в школу живописи. Был там Злинченко,³ но вчера узнал, что его сослали в Арханг[ельскую] губернию. Насчет вашей поездки в Англию я писал вам в том письме, могу прибавить только то, что всякая перемена места для своего удобства, связанная с тратой денег, т. е. чужих трудов, есть грех. Если мы точно верим, что жизнь наша в служении богу, то не можем искать изменения положения, п[отому] ч[то] служить богу можно всегда и везде тем, чтобы становиться более и более духовным и потому совершенным.

Переменять место можно без греха, по моему мнению, только тогда, когда эта перемена требуется другими людьми.

Я был болен, теперь поправился, живу, как и прежде, дурно в Ясн[ой] Пол[яне], стараясь поправить дурноту своей жизни работой писания, но знаю, что не писать надо, а жить. А жизнь вся в грехе роскоши.

Прощайте, милый друг, целую вас. Не унывайте. Вам хорошо.

Л. Т.

Дата на письме рукой Трегубова.

Ответ на письмо Трегубова от 28 мая, в котором Трегубов просил указать адреса близких знакомых, проживающих в Киеве, Берлине и Париже, и сообщал о полученных письмах из Англии с приглашением ехать туда.

¹ Степан Петрович Яремич (р. 1869), художник и историк искусства. См. о нем в т. 68.

² Владимир Иванович Поль (р. 1875), художник, пианист, композитор и музыкальный критик, знакомый H. Н. Ге.

³ Кирилл Павлович Злинченко (р. 1870), знакомый Толстого с 1895 г., с 1903 г. член РСДРП (большевик), автор ряда статей и воспоминаний о Толстом. См. о нем в т. 69.

1898 г. Июня 17. Я. П.

17/29 июня 1898 г.

Дорогой Павел Иванович. Получил вашу программу и оглавление 1-го №. И то, и другое очень хорошо, но мне пришло в голову, не лучше ли вместо «Совесть» дать заглавие: «Свободное Слово»¹ или «Русское Свободное Слово». То претенциозно, а это проще и выражает сущность дела. Верно, теперь уже поздно, и вы, пожалуй, не согласитесь, но мне хотелось сказать свое мнение.

Я опять заболел, лежу в постели, обычным желудочным, но очень сильным припадком, потому что недавно еще у меня был кровавый понос и я не успел оправиться. Напишу подробнее, когда буду в состоянии.

Я написал статью о голоде, послал ее Меньшикову, прося поместить в Петерб[ургских] Ведомостях или в другом месте; по нынешнему письму Меньшикова² вижу, что едва ли она будет напечатана в России, и потому пошлю ее вам, а вы с Чертковым вместе решайте, что с ней делать. Перевести ли по-английски и напечатать в большой газете? Для вашей же русской газеты она слишком «tame».³

Скучаю, что очень давно не имею известий от Чертковых.

Привет всем друзьям.

Благодарите Моода за прекрасно изданную и переведенную им книгу, мы ее получили.⁴

Лев Толстой.

Письмо написано рукой С. А. Толстой под диктовку Толстого. Подпись собственноручная.

Ответ на письмо Бирюкова от 19 июня нов. ст., в котором Бирюков сообщал о посылке Толстому программы журнала, измененной по указаниям Толстого, а также оглавления первого номера журнала.

¹ Предложение Толстого было принято: периодические сборники, журнал и издательство В. Г. Черткова получили название «Свободное Слово».

² Письмо М. О. Меньшикова от 13 июня. См. прим. к письму № 161.

³ [«робкая».]

⁴ Перевод трактата Толстого об искусстве был опубликован под заглавием: «What is Art?» By Leo Tolstoy. Translated from the Russian by Aylmer Maude. Brotherhood Publishing Cº, London 1898.

1898 г. Июня 15—20? Я. П.

Получил ваше письмо от 18 июня, дорогой П[авел] А[лександрович] и очень обрадовался ему. Я, кажется, более месяца не имею ни от кого известий за исключением коротенькой записочки от Поши. Я рад б[ыл] очень вашему письму, но оно не удовлетворило меня: я не знаю очень интересных мне о вас подробностей: как обстоит ваш бюджет? Что вы зарабатываете? Что проживаете? Вижу, что вам очень тяжело от напряженной работы, но, милый друг, не забывайте того, что есть люди — я их вижу вокруг себя — которым много хуже, не думайте, что это те, кот[орые] работают еще тяжелее вашего, нет, — это те, кот[орые] живут праздно и вовсе не работают. Я понимаю ваш страх перед царством рабочих, но этого царства никогда не будет, п[отому] ч[то] им не над кем царствовать. А что они такие же эгоистичные и безжалостные, как буржуа, и еще озлобленные теперь — это несомненно. Но все-таки до сих пор они жертвы, и потому нельзя не быть на их стороне. Да, впрочем, всё, что я думаю об этом, я напишу, если бог велит.¹ Еще недоволен я, милый дорогой друг, вашим письмом, п[отому] ч[то] чую в нем отсутствие простых сердечных отношений с Ч[ертковым] и даже Б[ирюковым], а только усилие быть с ними в любви. Не согласен с вами в мотиве, по к[оторому] вы вышли из их товарищества, и очень жалею, что вы вышли, п[отому] ч[то] вы были бы очень нужный элемент в этом товариществе. Еще недоволен я в вашем письме тем, что чувствуется в нем не покорность своему положению, а возмущение, желание внешней перемены. Милый друг, ведь хоть вы и молоды, вы всякую минуту можете уйти туда, откуда нет сюда возврата, и во всяком случае среди таких же пробегающих по разным кривым, коротким и длинным, товарищей, должны пробежать эту жизнь, пронеся в ней то, что велено. Только одно это важно. И если мы верим в это, то как может прийти мысль считаться с сотоварищами этого шествия. Какие другие могут быть отношения к этим сотоварищам, кроме желания помощи друг другу, и какие могут быть желания об изменении положения, когда оно само, не переставая изменяется именно так, как нужно, и ведя меня туда, куда нужно. Интересно про остров. Напишите. Ну вот простите, что позволяю себе учить вас. Отплатите мне тем же.