Лейла в гневе откинула простыню, поскольку совершенно точно поняла, почему доведший ее до бесчувственного состояния мужчина хотел оставить ее. Теперь этот наглец решил восстановить свое доброе имя! Какого дьявола он не сказал ей об этом сразу? Почему не попросил о помощи?

Небеса запрещают Ивесу просить что-либо у Малколм. Как люди могут жить изо дня в день, руководствуясь этими безумными предрассудками?

— Что ты намерен сделать, — нетерпеливо начала она, — пройтись по бальным залам, требуя сказать, кто убил твою жену? Запугать, пока кто-нибудь из них не признается?

Лейла принялась собирать свою разбросанную по кровати одежду, с удовлетворением отметив, что Дунстан замер, перестав застегивать пуговицы. А она намеренно вызывающе продемонстрировала ему свои обнаженные ягодицы.

— Я понятия не имею, что буду делать, — признался он. — Я просто сделаю то, что нужно.

— Ха! Ты не можешь скрыть от меня запах страха, Дунстан Ивес. Мысль о Лондоне приводит тебя в ужас. Без меня ты пропадешь.

Лейла надела халат, потуже затянула пояс и обернулась к странно молчаливому Дунстану. Он не мигая смотрел на нее, так и не застегнув до конца бриджи.

— В чем дело? — потребовала объяснений она. — У меня что — перья в волосах? Ты же понимаешь: я не могу встать с постели при полном параде.

— Запах страха? — озадачено поинтересовался он.

Она нетерпеливо махнула и поискала щетку на туалетном столике.

— Здесь нечего стыдиться. Твои страхи из-за неизвестности. Что касается лорда Джона… — Она поморщилась, поскольку щетка запуталась в ее завитках. — От этого человека просто несет враждебностью, когда он расстроен.

— Чем еще от меня пахнет? — спросил Дунстан, продолжив застегивать бриджи.

Лейла улыбнулась его отражению в зеркале:

— Вы напрашиваетесь на комплименты, сэр? Что я получу взамен? Не скажете ли вы мне, что мои глаза столь же темны, как небо в полночь?

— Лейла, — он подошел сзади и забрал щетку из ее руки, — не дразни меня. Я этого не люблю. Скажи: чем от меня пахнет — хорошим или плохим?

Она нахмурилась, услышав, каким тоном он это сказал, но пожала плечами.

— От тебя пахнет точно так же, как мыло, которое я для тебя сделала. Ты пахнешь землей, солнцем, уверенностью и силой. И страстью, — шутливо добавила она. — Твоя страсть намного сильнее, чем у большинства мужчин. Теперь твоя очередь. Кто я?

— Ведьма, — не спеша, ответил он, держа прядь ее волос в одной руке и нежно проводя по ней щеткой другой. — Ты приводишь меня в замешательство. Я ничего не вижу вокруг, кроме твоих поразительных глаз, ощущаю твою уверенность и какое-то природное чутье, которое не могу определить или понять, но я не чувствую страха, Лейла.

— Потому что я не боюсь. — Она забрала щетку и принялась быстро расчесывать волосы.

— Люди не могут ощущать с помощью запаха страх, Лейла, — мягко заметил он, обнимая ее за плечи, призывая посмотреть на их отражение. — Я не могу чувствовать запах желания, даже если я знаю, что ты его испытываешь.

— Не будь глупцом. — Лейла впилась взглядом в отражение его рубашки, желая, чтобы он наклонился и она могла видеть в зеркале выражение его лица. — Откуда тебе знать, что я испытываю страсть, если ты не чувствуешь этот запах? — Что-то в его объятиях подсказало ей, что эта беседа важна для него. Что-то неуловимое витало в воздухе между ними.

Дунстан завязал волосы назад в хвост, что подчеркнуло его небритый квадратный подбородок. В расстегнутом вороте рубашки виднелись мощная смуглая шея и соблазнительные темные завитки, которых Лейле очень хотелось коснуться. У нее даже пальцы зачесались. Вместо того чтобы выглядеть как пират, он казался очаровательным.

Губы Дунстана слегка дрогнули. От этого его лицо совершенно менялось — он становился обаятельным, когда улыбался. От его взгляда у Лейлы дрогнуло сердце, и она пожалела, что они не могут сорвать одежду и вернуться в постель вновь. Он испытывал точно такое же желание. Лейла чувствовала это по запаху и с надеждой смотрела на Дунстана.

— Я знаю, что ты сейчас испытываешь, — начал объяснять он, — потому что вижу это по твоим глазам и по тому, как твои губы становятся влажными и зовущими. Но я не могу почувствовать запах желания, точно так же, как и запаха страха.

— Ну, я всегда знала, что Ивесы — особые существа. — Она вновь повернулась к зеркалу, но щетка замерла в ее руке. Независимо от запаха, который исходил в этот момент от него, ей стало не по себе.

Дунстан усмехнулся и провел руками вверх и вниз по бархатному халату.

— Распознавать по запахам чувства не дано даже вашему семейству, дорогая. Скажи как-нибудь своей матери, что обладаешь такой способностью — посмотрим, что она на это ответит.

В водовороте лондонской жизни все Малколмы восприняли благосклонность общества к Лейле как само собой разумеющееся, при этом никто не обратил внимания на ее способность определять по запаху внутреннее состояние людей. Только Дунстан сделал это.

Неужели люди действительно не чувствуют запаха страха? Лейла просто не могла этого понять. Она знала его с очень раннего возраста, научилась распознавать запахи на ароматических шариках своей матери, разве не так? Рецепт изготовления свечи, запах которой стимулировал желание, был одним из самых популярных ароматов ее матери. Конечно, люди ощущали этот запах, но никак не определяли по нему характера и чувства.

— Не будь смешным. — Ее беспокойство не исчезло, и Лейла боролась с ним. — Если не хочешь, чтобы я ехала с тобой в Лондон, так и скажи. Нечего смеяться надо мной.

— Хочу заметить, что буду дразнить тебя так часто, как ты меня, но сейчас не тот случай. Я серьезен, как никогда, Лили. Многие люди не связывают запах с состоянием страха или страсти. Если мы поднесем горсть земли к носу, то почувствуем ее запах, но не думаю, что ты это имела в виду, не так ли?

— Конечно, нет. — Лейла разозлилась и бросила щетку на столик. — Земля пахнет землей. Некоторая пахнет хорошо, а некоторая — плесенью или чем-то другим, но остается землей. Нюхать землю — это совсем другое. Это… это… — Она изо всех сил пыталась подобрать слово, которое подразумевала под понятием «земля». Ей казалось, что это все самое хорошее, основательное в мире и жизни, приносящее свои плоды и… но не могла найти всему адекватное чувство.

— Это — что-то такое, что ты чувствуешь, а другие нет. — Дунстан наклонился и поцеловал ее в щеку. — Давай будем уважать наши различия и учиться друг у друга.

— У нас с тобой разногласия по всем вопросам, — напомнила она ему. — Как нам это удастся?

— Я понятия не имею, но не сомневаюсь, что нам не будет скучно, — ответил он, лаская ее щеку. — Верь своему носу, Лейла. Твоя семья способна на вещи другим неподвластные, потому что верит в то, что люди считают глупостью. Доверяй своей интуиции.

Он выпустил ее из объятий, чтобы закончить одеваться. Лейла старалась подольше сохранить тепло его рук. Желание вновь овладело ею, а вслед за ним возникла сильная потребность исследовать его.

Доверяй своей интуиции. Интуиция подсказывала ей, что она принадлежала Дунстану Ивесу, который сможет научить ее гораздо большему, чем ей удастся сделать самой.

Однако еще в детстве ее учили не доверять мужчинам рода Ивес, так как они ничего хорошего не могли предложить женщинам рода Малколм.

Инстинкт доверия? Доверять Ивесу?..