— Это место принадлежит богам. Спросите разрешение у них. — Ее голос прозвучал весело и задорно, а сама она в это время с удовольствием плескалась в воде.

Запах мыла напомнил ему о подарке, посланном леди Лейлой через сестер. Аромат свежескошенной травы смешивался с запахом земли в пещере, создавая тонкую, приятную комбинацию.

Дунстан нырнул под воду, смывая с себя дневную грязь, и подумал, что в жизни не испытывал такого удовольствия. Она оказалась права. Он не знал почему, но это было действительно заветное место. Он должен быть благодарен ей.

Достаточно полежать здесь, и можно очиститься от напряженности и мучений последних нескольких лет, даже несмотря на то, что нельзя избавиться от воспоминаний. Может быть, разлить по бутылкам эту воду? Он послал бы пузырек братьям для дальнейшего изучения. Растворенные в воде минеральные соли могли оказаться полезными, подобно тем, в Бате. Наверняка эти источники обладают одинаковой целительной силой.

Дунстан уцепился за эту идею, пытаясь отвлечь мысли от плещущейся рядом с ним обнаженной женщины.

Здесь она была безымянной, безликой женщиной, без сбивающих с толку глаз или цвета волос. Ее имя больше не имело значения.

Дунстан вытянулся во весь рост, убирая с лица мокрые волосы. Освеженный и ободренный, он с интересом огляделся вокруг поросшей мхом пещеры, чувствуя, что уже в состоянии контролировать себя.

Лунный свет лился через отверстие наверху. Он серебрил вьющуюся растительность, и казалось, что он видит крошечные белые цветы, похожие на маленькие звездочки, проглядывающие сквозь мох на стенах.

Дунстан вглядывался в темноту, стараясь рассмотреть волшебницу, которая привела его сюда.

— Лили?

— Мне кажется, что я могла бы здесь жить, — тихим голосом ответила она совсем близко.

Вдруг перед ним вспыхнули белые и зеленые искры, и он с удивлением отступил назад.

Из темноты зазвенел смех, и вновь ему показалось, что видит какие-то призрачные формы. На сей раз, ему удалось кое-что рассмотреть. Изучая увивающие стены растения, Дунстан вытаращил от удивления глаза: кто-то повесил здесь качели.

В серебристом свете он проследил скрытую растениями веревку, пока она не исчезла во мраке над его головой. Это могло быть небезопасно. Его взгляд снова вернулся к мелькающему туда-сюда белому пятну. Лили, конечно, это она. Дерзкая женщина.

Она качалась, и подол ее мокрой сорочки развевался на легком ветерке. Тонкое прозрачное белье обтягивало ее тело, словно вторая кожа. Уже слегка подсохшие черные волосы вились по спине и по поверхности воды, когда она наклонялась назад, раскачивая качели.

Дунстан словно провалился во времени и оказался в детстве, где все было возможно и каждый день дарил ему одно чудо за другим. Он почувствовал запах травы, на которой когда-то валялся, и вновь ощутил в себе силу юности.

Годы мучений вдруг остались далеко позади, и он как во сне поплыл к качающейся на качелях девушке.

Она засмеялась, когда он поймал веревки и остановил качели. Плутовка не боялась его, как другие, и поэтому у него на сердце стало легко. Она доверяла ему.

Девушка видела в нем только мужчину и, несмотря на его репутацию, воспринимала таким, каким хотела его видеть.

Дунстан понимал, что ее отношение к нему ломает твердую преграду, которую он возвел для самозащиты от жестокости общества. Он никогда раньше до конца не осознавал, что значит полностью доверять кому-либо.

Не выпуская из рук веревку, Дунстан заглянул в глаза озорницы, почти скрытые густыми черными ресницами. От пара ее щеки порозовели, а полные губы соблазнительно блестели. Ему захотелось поблагодарить ее, покачать на качелях, как ребенка, хотя ребенком она точно не была.

Одурманенный ароматом минеральных испарений источника, Дунстан наклонился и осторожно прикоснулся губами к ее губам, — готовый в любую минуту отступить при первом же признаке протеста.

К его великому изумлению, она страстно ответила на его поцелуй. Жар опалил все его тело, и это ощущение было уж точно не от горячей воды источника. Полные губы манили его, приглашали действовать дальше. Дунстан отпустил веревку и прижал к груди женщину, которая была словно рождена для его объятий. Под своими пальцами он ощутил ее горячую шелковистую кожу.

Она не оттолкнула его.

Сотни ночей, проведенных в одиночестве, улетучились при первых же признаках ее желания. Он не мог больше сопротивляться…

Она застонала и приоткрыла губы шире навстречу его настойчивому языку. Его поцелуй стал увереннее, язык проник глубже, исследуя вкус меда, смешавшегося с опьяняющим ароматом вина и роз. Дунстану все еще удавалось контролировать себя. Нельзя было заходить дальше поцелуев. Не выпуская девушку из объятий, цепляясь за веревки качелей, он убеждал себя, что может остановиться в любой момент. Ему просто хотелось еще раз отведать вкус…

Осмелившись, он погладил упругие полные груди, выступающие под влажной сорочкой, наслаждаясь испытываемыми ощущениями. Как только его мозолистые руки оказались там, он уже не мог не коснуться затвердевших сосков. Вместо того чтобы прервать поцелуй, она что-то пробормотала и еще крепче прижалась к нему. С ее молчаливого согласия, Дунстан встал так, чтобы она могла понять, как сильно он возбужден. Пылкая реакция девушки пробудила в нем животный инстинкт, помутивший сознание. Качели висели на идеальной высоте. Только тонкая ткань становилась преградой к воротам в рай.

— Пожалуйста, — нетерпеливо пробормотала она.

Его поцелуй стал еще жарче. Он наслаждался чувственным удовольствием при поглаживании женского тела. Без сомнения, она испытывала такие же чувства, побуждая его не останавливаться, делать один шаг за другим.

Оторвавшись от ее сладкого рта, Дунстан наклонил голову к ее груди, намереваясь отведать этот головокружительный опьяняющий вкус. У нее перехватило дыхание. Девушка откинулась назад, не выпуская из рук веревку, свободно и целиком предлагая себя, как ни одна, другая женщина в его прежней жизни.

Пылающий от страсти Дунстан испытывал непреодолимое желание стать частью ее и посмотреть, куда она может его завести. Несмотря на предупреждения, все еще звучавшие в его сознании, он не мог не пойти дальше. Обхватив ее бедра, Дунстан качнул девушку, буквально впившись в ее грудь, и в награду почувствовал, как содрогается от удовольствия желанное тело. Он все еще мог остановиться. Все еще можно было покончить с этим безумием. Он был мужчиной огромной силы воли, а не самцом, учуявшим запах самки. Он остановится, как только поймет, что отблагодарил ее за предоставленное ему удовольствие.

Его рука проникла под тонкую ткань сорочки и коснулась влажных завитков, скрывающих вход в заветное место для любого мужчины.

Она почти сползла с качелей, чуть не лишившись сознания от его нежных ласк. Дунстан тотчас же предусмотрительно поймал ее за талию.

Он стоял обнаженным между ее бедрами, что, казалось, было простейшей возможностью продлить удовольствие, которого она так жаждала. Если он войдет в нее, то возникшая между ними напряженность исчезла бы. Неразгаданная загадка, кем была эта женщина на самом деле в том, другом мире, теперь не имела значения в этом волшебном месте. Главное, кем они были вместе прямо сейчас.

Дунстан еще сильнее стиснул пальцами талию и ягодицы женщины, чувствуя, как ее горячая влага влечет его еще сильнее. Шире раздвинув ее бедра, он осторожно приник к завиткам, и она задрожала всем телом.

Он не заметил, как опасно она обвила его своими длинными красивыми ногами, и его короткие ласки совместно с ее усилиями привели к тому, что он оказался внутри под ее восхищенный возглас. Дунстан умел вовремя выйти из тела женщины перед семяизвержением. Он боялся именно этого момента, так как не мог позволить себе еще заводить детей. Будучи в силах контролировать этот процесс, он впился губами в ее рот.

Девушка провела языком по его губам и с наслаждением завладела его языком. Затем она оттолкнулась от него, но Дунстан ухватил ее за бедра и, поддерживая, чтобы не упала, вернул к себе. Чистое, опьяняющее чувство удовольствия овладело им, как только он снова ощутил ее в своих объятиях. Он чувствовал, как дрожит ее тело, знал, что она рядом, знал, что ему нужно только…