Наконец они добрались до судейской палатки ним подбежала Долли в развевающемся на ветру шелковом шарфе, придерживая одной рукой на голове широкополую шляпу. За ней шагал Девер, поглядывавший на все происходящее с довольно-таки безучастным видом.

Выйдя из палатки, Грэм подозвал к себе Пенелопу и, когда та подошла, по-хозяйски обнял ее а потом уже поздоровался с соседями по имению. Грозный вид и надменное выражение лица Грэма отпугивали людей, и они боялись приближаться к нему, но нежность, с которой виконт относился к жене, свидетельствуя о его душевной мягкости, импонировала окружающим.

Мало-помалу мужчины стали задавать судье вопросы, начали возражать ему и даже спорить с ним. К концу конкурса местные жители уже разговаривали с лордом как с равным. Яростный взгляд виконта не производил на них особого впечатления, потому что многие из них помнили его с детства. Перекошенное, изуродованное шрамами лицо способно было навести ужас на окружавших виконта людей, но вид хрупкой нежной Пенелопы, державшей мужа под руку, успокаивал их. Кого может устрашить человек, которому жена осмеливается показать язык?

Покинув Грзма, обсуждавшего с соседями преимущества чалой кобылы Гая и недостатки серого жеребца О’Доналсона, Пенелопа отправилась посмотреть детский конкурс, в котором жюри выбирало лучшего в деревне младенца.

Долли тоже надоели лошади, и она составила Пенелопе компанию. Они купили в палатке ирисок, разыскали Александру, которая влезла на дерево, спасаясь от юных хулиганов, своих ровесников, угостили ее конфетами и отвели к перепуганной миссис Хенвуд, а затем нашли место, где' собрались матери, чтобы похвастаться своими крошками.

Когда через некоторое время Тревельян зашел за женой, то увидел, что она окружена стайкой детей. Один малыш цеплялся за ее юбку, другого она держала на руках. На лице Пенелопы сияла улыбка. Молодые матери с обожанием смотрели на новую виконтессу. Грэм вдруг испугался: в этом царстве женщин непременно поднимется шум, если он вторгнется на их территорию и заявит, что хочет забрать свою жену.

Гамильтон, явившийся сюда вместе с другом, с тревогой увидел, что Долли сидит в окружении маленьких пострелов и рассказывает им волшебную сказку, а они внимательно слушают, боясь пропустить хоть слово.

– Ты только посмотри на них! – воскликнул Гай. – Почему в голову мужчины, который видит женщин, окруженных детьми, сразу же приходят мысли о собственной несостоятельности?

Грэм не мог отвести глаз от жены.

– Правда? – с иронией спросил он. – Странно но меня никогда не посещают подобные мысли.

Гай рассмеялся.

– В таком случае с тобой все в порядке, старина, – сказал он. – А я уже было подумал, что ты – конченый человек.

Видя, что его друг продолжает стоять у входа в палатку, даже не пытаясь позвать жену, чтобы потребовать от нее вознаграждения за свои труды, Гай возмутился:

– Чего ты ждешь? Она готова стать твоей, ты страстно хочешь обладать ею! Что мешает вам любить друг друга?

В этот момент Пенелопа, подняв глаза, увидела, что муж пристально смотрит на нее. Кровь прилила к ее щекам. Если бы она обладала таким же живым воображением, как Долли, то уловила бы в пылком взгляде Грэма жгучее желание.

Передав малышей матерям, Пенелопа поспешно встала и вышла из палатки. Стараясь на ходу заколоть выбившиеся из прически пряди, она направилась к стоявшим под деревом мужчинам. Догадавшись, что Грэм явился, чтобы потребовать обещанное вознаграждение, Пенелопа чувствовала, как у нее трепещет сердце, и, забыв обо всем на свете, как будто не замечала, что рядом с ними находятся Долли и Гай.

– Теперь ваша очередь исполнять мои желания, не так ли? – спросил Тревельян, беря жену за руку.

Пенелопа догадалась, о чем идет речь. Кивнув, она увидела, как просиял взгляд мужа, и у нее перехватило дыхание.

День пролетел незаметно. Пенелопа и Грэм веселились от души. Они перепробовали все блюда в палатках, где продавали горячие закуски и кондитерские изделия. Несмотря на то что у Грэма был всего лишь один здоровый глаз, он победил в соревновании лучников, однако благородно уступил свой приз тому, кто показал второй результат в стрельбе. Гай сорвал банк в петушиных боях, поставив на одного из бойцовских петухов, и на выигранные деньги купил для Долли брошь с праздничной символикой, чтобы она могла заколоть свой шарф, который постоянно развязывался.

Они видели, как утомленная миссис Хенвуд в перепачканном платье уводила с праздника сонную Александру, и от души посмеялись, наблюдая за тем, как Девер стал жертвой борьбы за мяч, упав прямо в грязную лужу.

Веселье подходило к концу, но никто не спешил разъезжаться. Четверым молодым людям повсюду, где бы они ни появились, оказывался восторженный прием.

Грэм совсем забыл о своей хромоте и больше не опирался на трость, небрежно помахивая ею. Он использовал ее теперь для того, чтобы отгонять снующих повсюду мальчишек, которые носились с такой скоростью, что могли сбить с ног взрослого человека. Время от времени, когда Пенелопа протягивала руку, чтобы купить очередную безобразную поделку местного умельца на благотворительном базаре, Грэм легонько бил ее тростью по пальцам.

В конце концов, когда ей это надоело, она выхватила трость из рук мужа и убежала прежде, чем он успел отобрать ее. Вокруг раздался веселый смех.

В быстро сгущающихся сумерках Пенелопа пробиралась сквозь толпу, слыша за собой тяжелые шаги мужа. Забежав за палатки, она направилась к церкви. Она не сомневалась, что он догонит ее, и надеялась найти спасение внутри.

Тревельян настиг виконтессу, когда та уже вбежала сквозь боковые двери в неосвещенную церковь и поравнялась с первыми рядами скамеек. Обхватив мощной рукой жену за талию, Грэм прижал Пенелопу к себе. Задыхаясь от смеха, она спрятала трость за спину, но Грэм, наклонившись, ее отобрал.

Однако, завладев своей добычей, он не выпустил Пенелопу из объятий. Когда Грэм еще крепче обнял ее, Пенелопа почувствовала, как бешено бьется ее сердце.

Не проронив ни слова, он припал к ее губам. Пенелопу охватило смешанное чувство тревоги и радости, и она не сопротивлялась его ласке.

Сладкая истома разлилась по всему ее тещ, Поцелуй становился все более страстным и ясным. У Пенелопы перехватило дыхание.

Встав на цыпочки и обвив руками шею мужа, она ответила ему с не меньшим пылом. Почувствовав это, Грэм застонал от наслаждения, гладя ладонями ее спину. Он боялся напугать ее силой своей страсти, но не мог выпустить из объятий Он вдыхал исходивший от нее аромат, и у него шла кругом голова от того, что она отвечала на его ласки.

И только когда язык Грэма проник в рот Пенелопы, она опомнилась. Она знала, куда все это может завести. Опыт общения с Чедуэллом многому научил ее и, не желая повторять своих ошибок, она отшатнулась от мужа. В конце концов, они находились в церкви!

Прежде чем Грэм успел прийти в себя, Пенелопа уже выбежала на улицу через другую дверь. Услышав ее звонкий смех, виконт бросился вслед. Дверь вела в небольшой притвор, заканчивавшийся винтовой лестницей. Грэм поднялся по ней с завидной ловкостью и оказался на открытой площадке колокольни, залитой лучами заходящего солнца. Остановившись у перил, он залюбовался открывшимся перед ним видом на живописные окрестности.

Переведя взгляд на стоявшую у стены Пенелопу, он увидел, как от волнения и бега грудь ее вздымается и опускается. Солнечные лучи играли в ее золотистых волосах, шелковистые пряди которых падали ей на плечи. Сквозь тонкую ткань платья отчетливо виднелись очертания ее стройного тела, Грэма бросило в жар.

Подойдя к одной из свешивавшихся веревок, он раскачал колокол. И прежде чем Пенелопа успела вскрикнуть от изумления, раздался колокольный звон. Тогда Грэм тронул вторую вереску, и над укрытой сумерками землей поплыли мелодичные звуки.

Еле сдерживая смех, Пенелопа ухватилась за третью веревку и тоже начала звонить. Услышав это, толпа людей устремились к церкви. Пенелопа бросила взгляд вниз, на людей, бегущих через лужайку, а затем перевела его на Грэма, лицо которого скрывала тень. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и увлек к лестнице.