Сегодня, пересекая квартал Кэтрин, он чувствовал усталость. Впереди у него была длинная ночь. Чем дольше он искал и не находил Дэнни, тем сильнее он отчаивался. Дни утекали, а Дэнни все не было.

Когда Кристи дошел до середины квартала, с Гудзона подул такой сильный ветер, что он вынужден был остановиться. Наклонился вперед, сопротивляясь воющему ветру, пытаясь устоять на ногах. Ветки деревьев гнулись и трещали, с крыши сорвало кусок шифера, и он разбился прямо у ног Кристи.

Неожиданно ветер стих, но температура упала на несколько градусов. Было около нуля. Кристи посмотрел наверх, на абсолютно темный дом Кэтрин на другой стороне улицы, светилось только маленькое окошко в мансарде.

Сквозь стекло окна он увидел ее лицо; наверное, она услышала ветер и подошла к окну, чтобы посмотреть. Кристи поднял руку, чтобы помахать ей, но остановился. Она смотрела вдаль — не на улицу, а куда-то намного дальше. Он ощутил ее тоску, желание чего-то, что невозможно было получить.

Он чувствовал в себе то же желание, но не смог бы выразить его словами. Глядя на Кэтрин, он задрожал сильнее, чем от северного ветра. Стоял как вкопанный несколько минут и не мог пошевелиться. Но впереди была долгая ночь, и перед ним расстилался целый город, где ему предстояло продолжить поиски. Впереди в уличных огнях вырисовывалась заброшенная надземная железная дорога — старый железный скелет выглядел пугающе. Он заставил себя двигаться дальше.

На работе Кэтрин обнаружила, что не может сосредоточиться. Ей очень хотелось увидеть Дэнни и убедить его сделать правильный шаг — поговорить с отцом. Несколько дней она избегала Кристи, изменив привычный маршрут. Сейчас у ее стола стоял мистер Рейнбек, внимательно рассматривая последние дополнения к ее перечню.

— Замечательно, — сказал он, постукивая пальцем по черно-белой фотографии двух каменных колоколов. — Где вы их нашли?

— Э-мм… — Кэтрин покраснела.

— Мне нравятся колокола, — сказал он, — они так символичны. Они призывают людей к молитве, празднованиям… Это могущественные орудия духа! Когда мародеры нападают на места поклонения, они всегда разрушают колокола. Потому что колокола несут благую весть, понимаете? Это превосходный снимок. Идеально подходит для нашего проекта. Где они находятся?

Кэтрин притворилась, что просматривает свои записи. Тем временем ее мозг судорожно работал. Их нашел Дэнни. Одним из способов заставить его взять у нее деньги было «нанять» его, чтобы он разыскивал горгулий, ангелов, каменную резьбу. Она дала ему фотоаппарат, и несколько недель назад он принес снимки.

— Я не могу вспомнить, мистер Рейнбек. Я просмотрю свои записи.

— Может быть, в церкви? — спросил он, рассматривая снимок сквозь лупу. — Интригующе. Они могут быть ритуальными. Видите эту ленту вокруг обода колокола слева? Кажется, это латынь.

В этот момент в библиотеку зашел сын мистера Рейн-бека — Сильвестр-младший. У него были глаза и поведение тигровой акулы — вкрадчивые, расчетливые, всегда готовые к убийству. В компании было известно, что Сильвестру-младшему не нравились проекты его отца. Он рассматривал землю как что-то, на чем можно построить, а небо — как пространство, которое надо заполнить. Деньги должны зарабатываться, храниться и вкладываться, а не тратиться на нелепые проекты по помощи горожанам стать мечтателями.

— Здравствуйте, миссис Тирни, привет, отец, — сказал он.

— Посмотри на эти колокола, мой мальчик. — Старый Рейнбек передал лупу сыну.

Сильвестр-младший просто положил ее, глядя на Кэтрин:

— На прошлой неделе я проходил мимо здания по пути домой со «Щелкунчика». В библиотеке горел свет.

— Ну и как «Щелкунчик»? — спросил мистер Рейнбек. — Я отлично помню, как твоя мать впервые водила тебя на него. Она была очень взволнованна.

Кэтрин нервничала, но не могла не заметить судорогу на лице Сильвестра-младшего — он тоже вспомнил. Ей стало интересно, был ли этот тик связан с тем фактом, что им занималась только мать. Мир большого бизнеса поглотил его отца.

— Петрония Буланже танцевала Фею Драже, — ответил Сильвестр-младший. — Она и ее муж остановились в пентхаусе нашей башни Саттон-Плейс. Она дала мне билеты. Что мне было делать — отказаться? Не очень хороший PR-ход. Зато были хорошие места. Партер. Так как насчет…

— Сильвестр, ты хоть иногда должен наслаждаться жизнью. Не следует рассматривать все с точки зрения связей с общественностью. Балет призван давать свет, прибавлять сил, делать жизнь радостнее! Не так ли, Кэтрин?

— Абсолютно точно. Я тоже вспомнила, как мой отец впервые повел меня на «Щелкунчика». — Она обрадовалась смене темы.

— Отец, я не думаю, что надо втягивать Кэтрин в разговор о балете. Так как насчет света? — резко спросил Сильвестр-младший, уставившись на Кэтрин пронизывающим взглядом.

— Наверное, я задержалась на работе, — сказала она с замиранием сердца, пытаясь оправдаться, но в то же время испытывая жалость к еще одной семье, в которой были проблемы с пониманием. Она наблюдала это два года.

Он покачал головой:

— Я велел водителю остановиться и проверить записи охраны. Вы уже ушли.

— Мне очень жаль, — сказала она, чувствуя, как горят ее щеки. В последние годы охрана стала очень надежной. Она знала, что ступает по тонкому льду. — Я, видимо, забыла выключить свет.

— Здесь точно никого не было? — спросил Сильвестр-младший, впившись в нее тяжелым взглядом.

— Кому ночью может понадобиться библиотека? — спросила Кэтрин, уклоняясь от вранья.

— Изумительный снимок, — прервал их старик, протягивая фотографию сыну. — Он прекрасно характеризует то, что мы пытаемся сделать для этого города, не так ли? Сообщает нам, что жизнь слишком коротка, а мы тратим ее, носясь по делам. Вспомните, где вы их нашли, Кэтрин. Я хочу увидеть их в натуре.

Отец и сын покинули библиотеку. Кэтрин покрылась испариной. У нее было странное чувство, что Сильвестр-старший намеренно спас ее. Подозревал ли он что-нибудь? Она вспомнила о наброске, который нашла скомканным рядом с книгами по метеорологии, оставленными Дэнни на столе на прошлой неделе. Кэтрин не убрала их сразу на полку, и в то же утро их увидел старый мистер Рейнбек, постучал по ним своим длинным пальцем и сказал:

— Нужно быть умным парнем, чтобы понимать, что все ответы в небе!

Она вздрогнула, не зная, что и подумать. Она молилась, чтобы Дэнни поскорее объявился: ей была невыносима мысль о том, что Кристи проведет еще один день без каких-либо новостей от сына.

Дэнни стоял на углу Двадцать третьей стрит и Девятой авеню, притворяясь, что ждет автобус. На нем была шляпа-котелок, которую ему однажды дала Лиззи.

— Для загадочного Дэнни Гарри Гудини Бирна, — сказала она, добавив, что это напомнило ей картину Магритта: человек в шляпе-котелке стоит перед облаками, а его лицо полностью закрыто огромным зеленым яблоком. Дэнни прятался, тайно наблюдая за своим отцом. Он думал, что шляпа помогала ему в этом.

Отец тяжело работал. Хотя было пронизывающе холодно, шел небольшой снег, к тому же еще вчера выпало четыре дюйма снега, и влажность была пятьдесят восемь процентов, Кристи вспотел — Дэнни видел испарину на его лице. Он показывал людям елки, отпиливал нижние ветки, заворачивал деревья, грузил их на тележки или на крыши автомобилей. Дэнни должен был бы ему помогать. Вот чего хотел от него отец. Дэнни и сам хотел бы ему помочь, но… не так, как отец планировал.

Живя в Новой Шотландии, Дэнни знал, что его будущее предопределено: он унаследует ферму и останется на том острове, где вырос. Климат на Кейп-Бретоне был суровый, жизнь определялась стихией. Фермеры вынуждены были постоянно следить за небом — готовиться к ураганам, бурям, ветрам, потопам. Одно засушливое лето могло погубить десятилетний труд.

Дэнни ходил в школу, но ферма всегда была на первом месте. Два года назад в июне молния попала в большую ель, и вся роща загорелась. Дэнни увидел дым с остановки школьного автобуса, развернулся и побежал помогать отцу и пожарной бригаде. Чтобы потушить огонь, понадобился целый день. Дэнни пропустил два итоговых экзамена. У него были целые каникулы, чтобы подготовиться к ним, но летом была самая работа.