Единственное, чему еще не нашлось применения - это длинное и широкое лезвие от рапиры или чего-то похожего, но и для него наступит время, в этом сомневаться не приходилось. Главное, чтобы оно наступило раньше, чем усталость окончательно возобладает над всем его тело и руки не смогут даже поднять эту темную заточенную пластину, не говоря о том, чтобы с кем-то сражаться ею.

   Олег расправил плечи, размял шею и неспешно двинулся вперед.

   Он и сам издавал достаточно много звуков. Шуршали листья под ногами, ломались ветки. Некоторые выдохи получались громкими и отрывистыми. Хрипы из горла вырывались вместе с плотными облачками пара. Казалось бы, солнце должно было разогреть воздух, но тот становился только холоднее. Ничего удивительного для конца октября.

   Плотный костюм спасал от переохлаждения, но все открытые участки тела, которых было предостаточно из-за дыр в ткани, неприятно ныли, как и мышцы в ногах, утомленные постоянными перемещениями.

   Но куда лучше было чувствовать боль, напоминающую тебе о том, что состязание продолжается, чем вовсе потерять все ощущения, как настоящий мертвец.

   Олег не мог представить, что чувствуют остальные участники. Есть ли у них вообще эти самые чувства? Особенно у альбиноса, который еще не скоро появится на арене. В голове у него конечно полная каша, но с физикой проблем быть не должно никаких. Не раз видя, как Оскар выбирается буквально с того света, Олег завидовал этой его способности, не имея ни малейшего представления, какой ценой она доставалась.

   У него тоже были свои особенности, за которые приходилось платить. Как и у любого другого человека. И все же, где-то должен был быть предел и ощущений, и цены, которая оказывается не по карману.

   Деревья внезапно кончились.

   Олег выбрался на обширную просеку, на которой покоились только пни, частично выкорчеванные, частично все еще торчащие из-земли, будто не желая расставаться с ней. Повсюду были раскиданы еловые и сосновые ветки. Все выглядело так, словно безумный лесник выпускал здесь пар, заведя бензопилу и пытаясь расправиться с осточертевшим ему лесом. Но победить вековой заповедник так и не смог, а сейчас покоился где-то под ковром из хвои и сушняка.

   Присев на корточки, Олег потрогал ветки перед собой рукой, надавил на них. Ничто не выдавало замаскированных ловушек.

   Глядя на противоположный край вырубки, атлет сжал зубы. Идти в обход означало снова терять время, но и лезть на рожон тоже было далеко не лучшей идеей.

   Зелено-коричневые цвета медленно завораживали. Их естество, казавшееся таким ненастоящим по телевизору, сейчас находилось так близко, что Олег снова прикоснулся к поваленным стволам и кучам веток. Прохладное мертвое дерево и мягкие иголки отзывались, они готовы были составить компанию любому, кто останется рядом с ними или уляжется на мягкую постель застеленной хвоей поляны.

   Ее пересекали несколько взрытых линий, будто кто-то прошелся с узким плугом, едва погружая острый край в землю. Вокруг них было множество таких же неглубоких отпечатков, но их природу определить было невозможно.

   Олег помотал головой, понимая, что нужно идти дальше.

   Двинувшись вдоль вырубленных деревьев и фантасмагоричных по форме пней, он пытался высмотреть мерцающие огоньки камер вокруг. Сделать это ему не удавалось. Может, из-за того, что в этом месте они были надежно укрыты среди множества объектов и ничем не выдавали себя, а может, их действительно не было.

   Пересекать просеку Олег не решился. Делать глупости все же было не в его стиле, поэтому он быстро шел по широкому полукругу вокруг вырубленной поляны на полусогнутых ногах, выставив перед собой заряженный арбалет.

   Маленький дикий поросенок с продольными светлыми полосками на спине выскочил из кустов и замер у ног человека.

   Олег вздрогнул, тут же наведя стрелу на потенциальную опасность. Но стоило ему осознать, кого он видит перед собой, как тут же захотелось бежать и как можно скорее. Даже в обратную сторону, через поваленные деревья и поле со скрытыми ловушками. Но было уже поздно.

   Следом за своим детенышем, перебирая сильными лапами, на открытое пространство вышел вепрь. Это точно был самец: торчащие из пасти острые клыки матовым блеском выделялись на фоне темной шкуры. И зверь явно выглядел недовольным тем, что на его пути появилось какое-то препятствие. Уперев лапы в землю, он поднял голову и, выдохнув длинную струю пара, вот-вот готовый броситься вперед на защиту своего семейства и самого себя, учуяв угрозу.

   Первая пущенная стрела пронзила шкуру и застряла где-то в спине вепря, вторая воткнулась ему брюхо. Но этого было недостаточно, чтобы остановиться бросившегося в атаку разъяренного секача.

   Возвращаться обратно к режущим сеткам слишком далеко. Лезть на дерево - долго. Оставалось только вступить в бой и попытаться выиграть его с минимальным ущербом для себя.

   Олег совсем не хотел убивать животных, но в такой ситуации у него не оставалось выбора. Сам умирать он тоже не собирался.

   Задуманный им маневр был опасным, но он позволял выиграть достаточно времени, чтобы довести начатое до конца. Оттолкнувшись одной ногой от мягкой земли и поднявшись в воздух, атлет второй ногой ударил дикого кабана точно в рыло, одновременно подкидывая себя еще выше.

   Арбалет свободно полетел на землю, а рука уже сжала ручку топора, когда вепрь затормозил и легко развернулся. Животные, которых знал Олег, так сделать не могли. Но на арене все обитатели были необычными.

   Прежде, чем его движение завершилось, и топор был готов вонзиться в плоть, разрывая темную шкуру, секач мотнул головой, откидывая мужчину в сторону.

   Струйка крови обагрила листву.

   Глубокая рваная царапина протянулась от локтя до середины правого бицепса. Ничего страшного, но боль была адской. Олег даже не нашел в себе сил завыть от горящих нервных окончаний, зато смог подняться и в два шага оказаться рядом с кабаном. Рубанув наотмашь, он рассек его рыло, но зверь, будто не собираясь умирать. Бешено хрюкая, он крутанулся волчком, еще раз опрокинув человека и пнув его сильными лапами. От этого удара, пришедшегося в нижнюю часть живота, у Олега выступили слезы на глазах, пока он катился по земле. И только упершись спиной в сосновую корягу, он понял, что наступила тишина, и больше никто не пытается убить его.

   Выпустив из ладони топор и зажимая рукой новую рану, Олег несколько раз моргнул и посмотрел перед собой.

   Вепрь без движений лежал в метре от него. Разрубленная пополам морда не вызывала ничего кроме рвотных позывов, но в желудке уже давно было пусто. Густая кровь блестящим озерцом разливалась на поляне, поглощая мелкие ветки и иголки хвои, будто шторм, уничтожающий настоящие корабли.

   Маленький поросенок носился рядом и беспокойно верещал без остановки. Заметив, что человек снова двигается, он подскочил и скрылся за деревьями. Его хрюканье еще долго доносилось из чащи.

   Морщась от противной боли и прикидывая, сколько он потерял крови, Олег быстро сделал перевязку, отметив, что и запасы тряпок подходят к концу, а костюм все больше напоминает лоскутную вышивку, нежели тактический комбинезон. Пошатываясь, мужчина подошел к зверю и принялся выдирать застрявшие в шкуре арбалетные болты. Сделать это оказалось непросто: они вошли глубоко в тело животного, возможно, даже задели внутренние органы, но на адреналине или на каких-то природных инстинктах вепрь продолжал неистово сражаться, пока его морда не была раскроена пополам.

   Олегу стоило признать, что сам он легко отделался. Этот секач мог легко растоптать его или разорвать клыками ничуть не хуже, чем лезвием топора. Но все это уже было частью несбывшейся вероятности, и мужчина предпочитал считать, что развиваться иначе события просто не могли.

   Справившись со стрелами и зарядив их обратно в арбалет, Олег задрал голову и увидел в вышине над собой три камеры, нацеленные точно на него. Не придумав ничего лучше, он беззвучно рассмеялся, закинул арбалет на плечо и, как можно сильнее выпятив грудь, вернулся на свой путь.