— Мне все равно, где ты был. Меня это не интересует!

— Неужели? — с вызовом бросил Джулиан. — Именно поэтому ты и не спишь, да? Уж не меня ли ты поджидаешь?

— Я не могу уснуть, потому что… потому что я тебя ненавижу!

— Ну хватит! — прорычал Джулиан и, не обращая внимания на возмущенный вопль Мерси, притянул ее к себе.

Еще мгновение назад она с радостью задушила бы его своими руками, а сейчас, когда он навалился на нее всей тяжестью своего мускулистого тела, она чуть не закричала — с такой силой проснулось в ней желание, и она почувствовала мучительную, тянущую боль где-то в самом низу живота.

— Послушай, Мерси, — заговорил он, и она поразилась боли и гневу, звучавшим в его голосе, — не в моих силах изменить прошлое, но я не позволю тебе испортить наше будущее. Между нами было немало хорошего, нельзя же просто взять и забыть обо всем! Разрыва я не допущу. Хочешь ты или нет, но я намерен прямо сейчас положить этому конец.

— Только если ты возьмешь меня силой!

— Посмотрим! — И вдруг, к великому смущению Мерси, Джулиан разжал руки.

Мерси немедленно выползла из-под него, упираясь кулаками ему в грудь, тяжело пыхтя и ругая его на чем свет стоит. Но Джулиан не сделал ни малейшей попытки помешать ей. Вместо этого он, стоически перенося удары ее кулаков, наблюдал за действиями своей жены.

— Давай, дорогая, — ласково шептал он. — Бей меня! И пусть твоя обида и гнев уйдут навсегда. Только тогда ты сможешь меня полюбить.

Слова Джулиана оказались пророческими. Не успел он произнести их, как в душе Мерси будто что-то погасло. Она не могла избивать человека, который даже не пытается защищаться. Она в бессильной злобе заколотила по подушке кулаками, не зная, что, собственно, делать дальше. Все, что мучило ее, вдруг показалось таким незначительным. Остались только его глаза, с мукой и нежностью смотревшие на нее, да стук ее сердца, грозившего в любую минуту выскочить из груди.

Всхлипнув, Мерси смахнула с лица слезы.

— Прости, что ударила тебя. Я не хотела…

— Знаю, — прошептал Джулиан. Он коснулся губами ее судорожно сжатого кулачка и целовал его до тех пор, пока дрожащие пальцы наконец не разжались.

Нежность Джулиана была подобна целительному бальзаму, успокоившему боль от ран, нанесенных ее гордости. И Мерси не выдержала. С рыданием, от которого у него чуть не разорвалось сердце, она обвила руками его шею, и губы их слились в страстном поцелуе. С низким, хриплым стоном Джулиан поднял рубашку ей до талии. Обезумев от желания, Мерси призывно шевельнула бедрами, и сердце ее торжествующе дрогнуло, когда его восставшая плоть уперлась ей в живот. Отвечая на ее призыв, Джулиан подхватил ладонями ее бедра и одним мощным толчком вошел в нее.

Он двигался в ней с осторожной нежностью. Но Мерси сегодня ночью не нужна была его нежность. Она хотела обезуметь от страсти, даже испытать боль — может быть, это вытеснит из ее памяти воспоминания о другой женщине… Джулиан, сгорая от желания, задвигался мощными, тяжелыми толчками, с каждым ударом проникая в нее все глубже, пока из груди Мерси не вырвался торжествующий крик.

Низкий, животный стон разорвал тишину спальни. Губы Джулиана накрыли ее рот, и последним могучим толчком он ворвался в нее, вложив в этот рывок всю ту муку и страсть, что сжигали его тело адским огнем.

Прижавшись друг к другу, они провалились в сон.

На следующее утро Мерси, приоткрыв глаза, еще затуманенные сном, увидела, что муж одевается. Ярко-синие глаза его смущенно и неуверенно остановились на ее лице.

— Доброе утро. — Голос его звучал напряженно.

Мерси едва не потянулась к нему, но тут же одернула себя, припомнив, что прошлой ночью все произошло именно так, как хотел он. И сейчас она горько пожалела об этом. Как она могла так постыдно сдаться, так быстро забыть о том, что он обманывал ее со своей любовницей?

— Доброе утро, — холодно отозвалась она.

Джулиан сел на край постели и привычным движением отбросил со лба непослушную прядь. И Мерси захлестнуло желание.

— Надеюсь, нынешней ночью нам удалось уладить вопрос о раздельных спальнях? — с вызовом спросил он.

— Радуешься, что тебе удалось добиться своего?

С побледневшим от обиды лицом Джулиан встал.

— По-моему, минувшей ночью мне не пришлось применять силу. И мы оба прекрасно это знаем!

Глаза Джулиана не отрывались от лица жены. От его внимания не ускользнул ни румянец на ее щеках, ни сверкавшие обидой и негодованием глаза, ни дрожащая нижняя губка. Такая прекрасная, такая юная и такая гордая… И вдруг злость его куда-то ушла, сменившись жалостью к этой обиженной девочке и яростным желанием ее защитить.

С тяжелым вздохом он вновь опустился на постель.

— Мерси, прости меня… я виноват. Но неужели мы не можем хотя бы попробовать начать все снова?

— Начать все снова? Никогда!

— Почему ты так упорно цепляешься за свои обиды? Почему не можешь просто забыть и простить? — спросил он.

— Потому что ты лжец и негодяй! И проклятый, похотливый развратник! — взорвалась Мерси. — Почему бы тебе не отправиться на свою дурацкую биржу и не оставить меня в покое? И зачем я только вышла за тебя замуж?! Господи, хоть бы ты ушел и не вернулся!

Терпение Джулиана лопнуло. Вскочив на ноги, он возмущенно ткнул пальцем чуть ли не в нос Мерси.

— Это меня ты называешь лжецом? А сама-то ты кто? Маленькая лгунья, и не надоело тебе притворяться? Можно подумать, ты сама этого не хотела! Может, напомнить тебе, как ты разбудила меня чуть ли не с петухами? Перестаньте изображать оскорбленную невинность, мадам, вы несколько опоздали!

Это был точно рассчитанный и метко нанесенный удар. Всхлипнув от обиды, Мерси смотрела на него глазами раненой лани.

— Может, я и получаю некоторое удовольствие от того, чем мы занимаемся в постели, но… но это не имеет никакого отношения к нашему браку! Он мне ненавистен, так и знай!

— Я все понял! — свирепо прошипел Джулиан. — У тебя хватило ума воспользоваться моим признанием, чтобы избавиться от меня! Ты ведь всегда меня ненавидела, верно? И не хотела выходить за меня замуж. И теперь небось до смерти рада, что нашла выход!

— Это неправда! — закричала Мерси. — Я пыталась, честное слово, пыталась — весь медовый месяц! Но ты… ты обманул меня!

— Да, я тебя обманул, — обреченно прошептал Джулиан. — Впрочем, чего можно ожидать от убийцы?

— Джулиан… — испуганно прошептала Мерси.

— Ты никогда не сможешь ни забыть, ни простить, да, Мерси? — яростно бросил он ей в лицо. — В этом-то все и дело! Ты никогда мне не верила, видела во мне не мужчину, а чудовище. Что ж, пусть так. Ну и оставайся со еврей ненавистью, пусть она греет тебя!

Мерси все бы сейчас отдала, лишь бы заставить его забыть те злые, жестокие слова, которые она выплевывала ему в лицо, но было уже поздно. Джулиан вихрем вылетел из комнаты, с оглушительным грохотом хлопнув дверью.

Мерси уткнулась лицом в подушку.

— Джулиан! — рыдала она. — Я люблю тебя, Джулиан! Боже, помоги мне, я тебя люблю!

Мерси еще долго оплакивала погибшее счастье.