Ошеломленная Мерси только молча моргала. Подумать только, все это время он скрывал от нее, что у него есть любовница и четырехлетний сын!

— Милосердный Боже, почему же ты мне раньше не сказал? — потрясенно вскричала она.

Джулиан с грустью посмотрел ей в глаза.

— Разве ты не поняла? Потому что тогда бы ты не вышла за меня замуж…

— Ты совершенно прав! Я скорее умерла бы, чем стала твоей женой, негодяй! — И, помолчав, прерывающимся от гнева и боли голосом спросила: — Ты любишь ее?

— Одно время мне казалось, что люблю.

— О Боже! — Больше всего на свете Мерси хотелось бы сейчас провалиться сквозь землю.

— Мерси, повторяю тебе, наша любовная связь с Жюс-тиной осталась в далеком прошлом. Иначе я бы никогда в жизни не сделал тебе предложение. — Сделав над собой усилие, он попытался бесшабашно улыбнуться. — Послушай, дорогая, по-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. И потом, какое отношение все это имеет к нам с тобой… к нашему браку?..

— Какое отношение?! — возмущенно воскликнула она. — А твоя любовница и сын от нее тоже не имеют ко мне отношения? — Мерси украдкой вытерла слезы. — Ты ублюдок, — прошипела она сквозь зубы, — умный, хитрый ублюдок! Ты обманом завлек меня в ловушку. Ты скрывал от меня правду, пока не обольстил меня, не подчинил себе мое тело, не пробрался в мою…

— Что ты сказала?

Мерси, ахнув, прикрыла ладонью рот. Господи Боже, она чуть было не призналась ему в любви! Это было бы катастрофой. Ведь Джулиан никогда не любил ее. Он обманывал ее, бесстыдно пользуясь ее слабостью. И, узнав о ее любви, использовал бы ее как оружие против самой Мерси.

— Ты заставил меня открыть тебе душу, — продолжала она прерывающимся от слез голосом. — Убедил меня в том, что я никогда не любила Филиппа. Настаивал, чтобы я ничего не скрывала от тебя, а сам… сам все это время лгал… прятал от меня эту женщину… этого ребенка!

— Мерси, мужчины во многом отличаются от женщин, — беспомощно защищался Джулиан.

— Почему? Разве мужчины не должны быть честными и порядочными? — возмутилась она. — Тупоголовая, доверчивая дура! Мне бы не следовало забывать о том, какой ты человек!

— Ты хочешь сказать: что еще ждать от того, кто убил твоего отца? — Джулиан с трудом сдерживал гнев.

— Да! — крикнула она, забыв о всякой осторожности. — Негодяй, способный за спиной у жены ублажать свою любовницу!

— Проклятие, Мерси! Сколько можно повторять, что мы с Жюстиной больше не любовники!

— Хотелось бы мне в это поверить! Но все равно ты негодяй и подлец. А когда я вспоминаю о том, что мы вытворяли в постели, мне становится так стыдно, что хочется умереть!

Джулиан стиснул ей плечи.

— Мерси, в этом нет ничего дурного! Мы только стали ближе друг другу…

— Настолько ближе, что ты не задумываясь разбил мою жизнь! — заплакала она.

Заглянув ей в глаза, Джулиан похолодел от страха. Взгляд иногда может сказать все. И Джулиан, не выдержав, отвернулся. Он понял, что его признание убило их едва зародившуюся любовь. Его юная жена была пылким, гордым и страстным созданием. Она могла самозабвенно любить — и так же самозабвенно ненавидеть. И вот теперь она возненавидела его. Но он не винил Мерси. Он влюбился в нее, хотя и догадывался, что вряд ли может надеяться на ответное чувство. Он рисковал и знал это. И проиграл.

Звучавшая в ее голосе мука заставила его сердце болезненно сжаться.

— Почему ты не рассказал мне всей правды до того, как мы обвенчались? Почему ты не дал мне ни единого шанса?

Не дожидаясь ответа, Мерси помчалась в каюту.

Она двигалась как автомат, не отдавая себе отчета в том, что делает. Ее помертвевшее лицо напоминало гипсовую маску. Поспешно стащив с себя платье и накинув ночную рубашку, она, выключив свет, бросилась ничком на кровать, сжалась в комок и в полной темноте смогла наконец дать волю душившим ее слезам. Мерси рыдала и колотила кулаками по подушке, проклиная Джулиана и оплакивая свою любовь…

Но гнев не мог заглушить мучительной боли, которую причинило ей признание мужа. Однако самым ужасным было то, что она сходила с ума от ревности. Сердце ее обливалось кровью при мысли о каждой секунде, проведенной ее мужем в кругу той, другой семьи, о существовании которой она даже не подозревала.

Подумать только, у него есть ребенок… сын — от этой Жюстины! Он спал с ней… жил с ней… и не один год! Как же, должно быть, крепки узы, связывающие этих двоих! И какой же жалкой заменой Жюстине была она, Мерси! Еще бы Джулиану не злиться — она даже не смогла забеременеть!

Нет, сжав зубы, подумала Мерси, раз она перестала верить Джулиану, то сделает все, чтобы этот негодяй больше никогда не смог причинить ей боль.

Мерси все плакала… до тех пор, пока у нее уже не осталось слез. Но даже тогда она не смогла уснуть…

Джулиан не возвращался в каюту до поздней ночи. Когда он наконец улегся рядом с ней, Мерси почувствовала исходивший от него запах бренди и сигар. Рука его легла на ее плечо, и Мерси сжалась.

— Я хочу вернуться в монастырь! — охрипшим от слез голосом проговорила она.

— Ни за что!

— Ты не дашь мне развод?

— Никогда.

— Гореть тебе в аду!

Она глухо зарыдала. Джулиан придвинулся к ней и крепко прижал к себе. Она, проклиная мужа всеми бранными словами, которые только приходили ей в голову, отбивалась, как дикая кошка, колотила кулаками по его широкой груди. Но Джулиан, не обращая внимания на ее ярость, все так же прижимал ее к себе, пока она не устала и не разрыдалась у него на плече. Выплакавшись, Мерси незаметно уснула, уронив голову ему на грудь.

А Джулиан еще долго лежал без сна, глядя на ее заплаканное, несчастное лицо, и сердце его сжималось от боли.

На следующее утро они сошли на берег как чужие друг другу люди. Влажный воздух города тяжелым покрывалом окутал Мерси, и ей показалось, будто черное облако бросило тень на их брак.

Молодоженов встречал Генри. Они сели в карету. Генри погрузил в нее чемоданы, и они отправились домой.

Мерси и Джулиан, словно сговорившись, отвернулись друг от друга. Мерси вспомнила тот день, когда они вот так же вдвоем возвращались домой в карете… Джулиан усадил ее к себе на колени и с голодной страстью овладел ею. Теперь даже мысль об этом казалась горькой насмешкой. Всего лишь несколько слов — и брак их разрушен!

Наконец Мерси, собравшись с духом, решилась прервать тяжелое молчание. Повернув голову к сидевшему напротив нее совершенно чужому мужчине, она заговорила, сама подивившись, что голос ее звучит ровно, без малейшего намека на гнев:

— Джулиан, еще раз прошу — отвези меня в монастырь.

Он обернулся, и в глазах его вспыхнул огонь.

— Об этом не может быть и речи! Я никогда не отпущу тебя!

Мерси с трудом подавила в себе желание распахнуть дверцу и выпрыгнуть наружу. Ее удержала мысль, что это ничего не изменит.

— Джулиан, мы совершили большую ошибку. Может быть, еще не поздно…

— Напротив, моя дорогая, слишком поздно.

— Я хочу аннулировать наш брак! — выпалила она. Зеленые глаза Мерси сверкали гневом и обидой. — И уверена, что церковь пойдет мне навстречу, поскольку ты обманул меня, когда просил стать твоей женой. Слава Богу, это выяснилось сейчас, пока я еще не беременна!

— Могла бы не показывать так открыто свою радость! — прорычал он.

— Но я… — Мерси вовремя прикусила язык. Господи, она едва не призналась в том, что вовсе не хочет развода, даже наоборот! — Джулиан, давай покончим с этим, и побыстрее! — Она умоляюще посмотрела на него.

Джулиан не ответил. Он достал сигару и попытался зажечь спичку. Пальцы у него дрожали, и ему не сразу удалось справиться с ней. Наконец он повернулся к жене.

— Мерси, неужели ты думаешь, что я позволю своей жене на следующий день после свадебного путешествия сбежать от меня в монастырь? После такого позора я вряд ли осмелюсь когда-нибудь показаться в обществе!