— Палыч, забирай «Тундру». Будешь меня возить. Сам там между пацанами работу распредели, а ты теперь подо мной.

— Ого, — Валерий Павлович Гребенников, он же «Палыч» или «Старшой», как звали его остальные водители, аккуратно подцепил ключ с брелоком со стола. — Чего это ты, батька, удумал? Ты же не любишь пассажиром, все больше сам за рулем…

— Люблю, не люблю… Устал я, Палыч. И прекрати называть меня «батька». Какой я тебе батька, сам мне в отцы годишься.

— Не, ну как же… Батька наш, отец родной, кормилец…

— Палыч, не зли меня!

— Мы к тебе со всем уважением, любя же…

— Шреком вы меня тоже любя окрестили?

Валерий Павлович смущенно крякнул.

— Ну так ты это… сам виноват… Зачем эту рожу страшную на машине намалевал?

— Так вы ж сами мне на день рождения сертификат на аэрографию подарили! И потом — будто я не знаю, что вы меня еще до того так называли!

— Это все девчонки из бухгалтерии. После того как ты их там до слез довел.

— А не хер чаи гонять бесконечно! Я им не за это деньги плачу!

— Ну, — хмыкнул Палыч, — разбаловала их Лариса Юрьевна…

— Вот именно!

Валерий Павлович глянул искоса, но промолчал.

— Ладно, Григорий Сергеевич, как скажешь, — Гребенников прячет ключ от машины в карман, — под тобой так под тобой. Все, жду твоих указаний.

Григорий рассеянно кивнул.

— Ты с «Тундрой»-то справишься? Она здоровенная, да и тяжелая.

— Обижаешь, батька! Я в армии бронетранспортер водил!

— Ну, тогда точно справишься, — усмехается Гриша.

Определенно, характер нового клиента был компенсацией, бонусом за дополнительную нагрузку, за позднюю работу, из-за которой она теперь возвращалась домой ближе к одиннадцати. Ну, и деньги тоже были кстати, конечно. Хотя, деньги — они вообще всегда кстати.

Гоша оказался крайне приятным в общении человеком. С ним было удивительно легко. И Люда стала себя ловить на том, что ждет очередного сеанса в «Синей звезде» едва ли не с нетерпением. Она словно отдыхала душой в обществе Гоши. Он был умеренно болтлив, самоироничен и весьма неглуп. Идеальное сочетание для приятного, ни к чему не обязывающего разговора.

Они говорили о разном — о кино, о музыке, о погоде. Люда рассказывала забавные эпизоды из своей практики, Гоша искренне смеялся. Сама Людмила была довольна тем, как продвигалось дело, как реагировал организм клиента на то, что она с ним делала. О том, что с ним случилось, из-за чего он теперь нуждался в реабилитационном массаже, Георгий не рассказывал, что при его разговорчивости было отчасти странно. Но Люся не спрашивала. Интуитивно чувствовала, что, если не говорит сам — значит, тема ему неприятна. Точно так же Гоша мало касался своих дел, чем он занимается. Да и информацией о Грише он делился скудно, Люда так и не поняла, что связывает этих двух мужчин. Живут вместе, отношения, вроде бы, близкие. Братья? Совершенно не похожи, но бывает в жизни всякое…

Впрочем, к каким-то выводам можно прийти совершенно самостоятельно. Элитный жилой комплекс, роскошная квартира, модный дизайн. Гоша явно не бедствует, как и его… кто же все-таки? Брат? Друг? Ах, как же любопытно! У Гоши, это очевидно, приличное образование, судя по редким фразам — какое-то финансовое или экономическое. Причем он явно профи в своем деле. Чем занимается Григорий, непонятно. Но весь его облик, манера себя вести, говорить, свидетельствует о том, что он — большой босс. Очень большой. Высоченный плечистый босс. Кто же они такие? Люда давно не чувствовала такого любопытства относительно личности и обстоятельств жизни клиента. И тех, кто его окружает.

Она едва приступила к работе, как раздался звонок в дверь.

— О, Гришка рано сегодня. Откроете, Люся?

— Да, конечно.

Она не признавалась себе, но каждый раз внутри что-то вздрагивало при виде его огромной широкоплечей фигуры.

— Добрый вечер, — буркнул Григорий, шагая через порог. — Где этот гад? Уже на столе?

Люда растерянно кивнула.

— Гришенька, а ты чего это такой злой? — донеслось из комнаты.

— Мало тебя в детстве пороли, Жиденький! Ох, мало! Ты вот специально мое терпение испытываешь?!

— Между прочим, это низко — смеяться над фамилией человека! Я ее себе не выбирал! Не всем повезло с фамилией, как тебе! — Гоша отзывается глухо, он лежит, уткнувшись в согнутые руки, а Люда снова принялась за работу, с удивлением прислушиваясь к разговору. До этого дня Гриша приходил, как правило, уже к завершению массажа.

— А я тебе, Жидких, предлагал мою фамилию взять! Но ты ж гордый! Ты оказался! — Григорий устраивается в кресле неподалеку. Раздраженным движением ослабляет галстук, а потом и вовсе стаскивает его, засовывает в карман пиджака.

— Чего ради я должен твою фамилию брать? Что ты, муж мне, что ли?!

— Муж, не муж… — Гриша зевает, откинув голову на спинку кресла. — А я тебе предлагал. Отказался от фамилии Свидерский — вот и живи теперь как… Жидких.

Гоша в ответ лишь фыркнул.

— Так, ты меня не отвлекай! — Гриша поднимает голову. — Скажи мне, вредитель-диверсант, где все мои рубашки?!

— Что ты орешь так, будто без рубашки на работу ушел? Насколько я вижу, на тебе вполне приличная рубашка.

— Она розовая!!!

— Тебе очень идет розовый, сладенький.

Ответом ему натуральный рык, Люся вздрагивает. И решает вмешаться.

— Вам действительно идет… эта рубашка, Григорий.

— А вас никто… — он все-таки осекается. И, обращаясь уже не к ней: — Жорик, я тебя предупреждаю! Если завтра в шкаф не вернутся нормальные рубашки…

— Ой-ой, — Гоша совершенно не впечатлен. — Вы знаете, Люся, кто это так озабочен своим внешним видом? Такой стиляга, что даже завидно. А не тот ли это человек, который еще пару лет назад надевал тельняшку под рубашку?

Гриша бурчит — неразборчиво и нецензурно.

— Представляете, Люсенька? Генеральный директор, серьезный человек — и тельняшка под рубашкой!

— Я никого не прошу заглядывать мне под рубашку!

— А желающих-то много…

— Я прибью тебя когда-нибудь, вот ей-богу! — грозит Григорий. Вздыхает: — В этом доме еда есть?

— Есть, — глухо отзывается Гоша, Люда прижимает его голову вниз, начиная работать с шеей. — Там суп грибной на плите. И в духовке я запек рыбу. Только не наедайся на ночь.

— А когда еще наедаться? — Гриша встает с кресла, потягивается сладко, до хруста в плечах, а Люда вдруг некстати обращает внимание, как натягивается на груди нежно-розовая рубашка. — Хоть раз в день надо.

Проходит неделя. Людмила довольна тем, как продвигается дело. Более того, ее собственное мнение подтверждает и Гоша, который на вопрос о самочувствии и ощущениях в спине отвечает ей весьма провокационно. Но суть ей, определенно, нравится.

— Люся, mon ami, волшебница! Ни одна женщина не дарила мне такого наслаждения.

Люда не выдерживает и смеется.

— Ох, Гоша… — руки же продолжают работать. — Это лестно слышать, но я бы хотела узнать, как болезненные ощущения в спине? Усталость при длительном вертикальном положении?

— Лучше, Люся. Просто несравнимо лучше. Я даже не ожидал, что за такой короткий срок будет такой эффект.

— Почему? — тон ее если не обиженный, то недоуменный. — Я работала с такими травмами. Все идет, как и должно. Через неделю будет совсем хорошо. А потом еще попозже закрепить результат. И можно хоть на свадьбу!

— Люсиль, звезда моя! Я совершенно не хотел тебя обидеть! — они как-то незаметно перешли на «ты». В отличие от Григория, с которым они по-прежнему на почтительное и равнодушное «вы». — Еще неделю такого кайфа — и я решу жениться на тебе!

Люда снова ответно смеется.

— Я уверена, что спину твою мы сможем полностью восстановить. Несмотря на то, что травма была серьезная, — она сделала небольшую паузу, но Гоша снова проигнорировал ее слова. Все предельно ясно — он не хочет говорить об этом. И Люда продолжила: — Так что будешь полностью дееспособен. Как новенький. Чем не жених?