В Лондоне русский художник Гавриил Скородумов, который учился тогда в Королевской академии, сделал гравированное изображение княгини и ее детей, но работа осталась незаконченной. Вскоре, в ноябре, она поехала дальше в Шотландию и по дороге, в Истон-Модит в Нортхэмптоншире, посетила Генри, третьего графа Сассекского. Там же она встретила Эдварда Вильмота, отца Марты и Кэтрин — молодых женщин, которые позже будут жить с Дашковой в Троицком и уговорят ее написать автобиографию. Дашкова прибыла в Эдинбург 8 декабря, в необычно суровую зиму 1776 года и поселилась в модном квартале на Джордж-стрит в Новом городе^[316]. Согласно «Запискам», она жила также некоторое время в одной из квартир во дворце Холируд-хауз, рядом с кабинетом несчастной королевы шотландцев Марии Стюарт. Тут она отдала должное романтике, сыграв выдуманную роль женщины-жертвы, участие которой в политике привело к ссылке и наказанию. Но ее вступление в эдинбургское общество едва ли было похоже на исторический роман и разочаровало многих свидетелей. Вдовствующая графиня Файфская писала сыну, что видела Дашкову в театре. «Она была на представлении вчера, дамы были разочарованы ее внешностью, поскольку ожидали увидеть нечто прекрасное, но она презирает наряды»^[317].

Образование сына оставалось главной заботой Дашковой и основной темой этого второго путешествия в Британию. Еще во время первого путешествия она обдумывала, куда записать сына, и остановила свой выбор на Эдинбургском университете как наиболее подходящем для классического обучения Павла. Университет в XVIII веке был знаменитым центром образования и науки. Томас Джефферсон писал, что для образования нет больше такого места на земле, как Эдинбургский университет, а Бенджамин Франклин, приехавший туда в 1776 году, нашел его центром науки, где собрались лучшие из лучших^[318]. Для Дашковой имелись дополнительные стимулы к помещению сына именно сюда. Университет этот был далек от соблазнов больших столиц Европы, от которых Дашкова хотела уберечь сына, кроме того, она считала, что английское (или шотландское) образование лучше всего подходило к его темпераменту и личности. Твердо веря в то, что дети должны получать образование вне привычной для них среды, узнавая новых людей и новые места, она тем не менее высоко ценила родительское руководство, которого была лишена в детстве. Поэтому она сопровождала сына — да и сама предпочитала жить в Шотландии.

По пути в Эдинбург Дашкова написала три письма шотландскому историку Уильяму Робертсону^[319]. Он был ректором Эдинбургского университета, первым биографом Марии Стюарт и автором многих исторических исследований, в том числе «Истории правления императора Карла V»^[320], которую Вольтер и многие другие высоко ценили. Успешность университета, этих «Афин Севера», была в большой степени следствием управления Робертсона. Она надеялась, что сын будет учиться у Юма, но смерть философа за несколько месяцев до ее прибытия в Британию заставила ее предпринять все возможные усилия, чтобы уговорить Робертсона стать университетским руководителем Павла. В письмах она объяснила причины, по которым выбрала Эдинбург и наметила программу интенсивного обучения своего тринадцатилетнего сына. Она написала Робертсону, что готовит сына к военной службе, и действительно, как полагалось тогда в России, в возрасте восьми лет Павел был записан в армию в чине корнета.

Ссылаясь на молодость Павла, Робертсон выразил свой скептицизм, но гордая и настойчивая мать уверила его, что ее сын достаточно зрел, хорошо подготовлен и прекрасно владеет английским языком. Согласно Дашковой, ее сын не был слишком молод, чтобы поступить в университет. Более того, он уже стал высоким и сильным молодым человеком. Он знал языки: бегло говорил по-французски, читал на немецком и латыни, а по-английски «совершенно понимал прозаических писателей и недурно — поэтов»^[321]. Русский язык она вообще не упомянула. Дашкова продолжала уверять, что познакомила сына с великими произведениями мировой литературы и что она скорее боится «за его слишком резкую критику, что составляет главную черту его умственного развития»^[322]. Математика была важной отраслью знания при его подготовке, но ему требовалось дополнительное обучение алгебре. Более всего Дашкова надеялась, что он получит серьезное образование в гражданской и военной архитектуре, а также в истории и устройстве государственных учреждений, которые «он должен еще раз пройдти [sic] и дома особенно заниматься ими с своим гувернером»^[323].

В следующем письме Дашкова снабдила Робертсона подробным описанием подготовки сына и наметила двухлетний — на пять семестров — курс обучения его в университете, за чем должны были последовать двухлетние путешествия. Это была программа, опиравшаяся на широко понимаемый курс свободных искусств с дополнительными курсами по военной науке и фортификации. Там были семь основных пунктов:

«Логика и философия умозаключений;

Опытная физика;

Элементарная химия;

Философия и натуральная история;

Естественное публичное, универсальное и частное право и общенародное право Европы;

Этика;

Политика»^[324].

Предложенная программа была чересчур амбициозной. Учитывая последующее разочаровывающее поведение сына Дашковой, можно предположить, что он совершенно выдохся, стараясь угодить матери^[325]. Д. И. Иловайский прямо заявил, что Дашкова замучила своих детей образованием до полного интеллектуального истощения^[326].

В Эдинбурге Дашкова вошла в сообщество университетских профессоров. Ей «было приятно находиться в обществе этих глубоко образованных людей, во всем согласных между собой; разговоры с ними являлись неисчерпаемым источником знаний» (110/114). Часто она приглашала к себе в дом выдающихся ученых, ведущих интеллектуалов эпохи. Кроме Робертсона в числе ее гостей были Хью Блэр, профессор риторики и автор «Лекций по риторике» (1783), Адам Фергюсон, профессор пневматики, натуральной и моральной философии, математики и автор «Институтов моральной философии» (1772), и экономист Адам Смит. Она послала его влиятельное «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) брату Александру, президенту Коммерц-коллегии. Возможно, она встречалась также с Босуэллом^[327], который записал в своем дневнике в четверг 21 августа 1777 года, что он «обедал у лорда Макдональда с княгиней»^[328]. Дашкова никогда не чувствовала себя столь интеллектуально и эмоционально благополучно, как в Эдинбургском университете, в мире учености, ученых и просвещения, который был так непохож на мелочные дрязги мира придворного. Она путешествовала, читала, писала и сочиняла музыку. Она утверждала, что «это было самым спокойным, самым счастливым временем, выпавшим мне на долю в этом мире» (111/115). Когда она была в Эдинбурге, два русских студента, И. Шешковский и Е. Зверев, жили в ее доме. Отец Шешковского был главой екатерининской Тайной экспедиции, внушающей страх политической полиции, но сын оказался бездельником и «безмозглым мальчишкой» и в конце концов попал в долговую тюрьму.

В течение лета, последовавшего за первым учебным годом сына, Дашкова предприняла двухнедельное путешествие в Хайленде — шотландские горы^[329]. Подобное путешествие Сэмюел Джонсон^[330] совершил несколькими годами раньше. Ее «Небольшое путешествие в горную Шотландию» — уникальный травелог в форме дневника, описывающий путешествие, совершенное с 25 августа по 7 сентября 1777 года: «Это было во всех смыслах замечательное путешествие, необычное не только для русских того времени или иных иностранцев, но и для англичан»^[331]. Дашкова была из разряда редких путешественников, чей маршрут не совпадал с традиционным, который в Британии проходил лишь через Лондон и Бат. Рано утром 25 августа 1777 года компания выехала в двух экипажах. По пути Дашкова описывала ландшафт и руины древних замков как романтические и «возвышенные» и представляла себя женщиной чувствительной: «Я была тысячу раз права, полагая, что голова моя не стоит моего сердца»^[332]. Тем не менее многие ее наблюдения были лаконичными, сухими и касались повседневных подробностей путешествия. В местной гостинице в Линлитгоу, где они остановились, чтобы съесть на завтрак яйца и сливки, Дашкова заметила, что англичанин счел бы это место отвратительным, француз — посредственным, а шотландец clean and comfortable[333]. Сначала они осмотрели промышленные объекты, такие как канал Клайд-Форт, где лошади заартачились у подъемного моста и не захотели идти дальше. Грубость жестоких кучеров, которые безжалостно хлестали лошадей, шокировала Дашкову, и только пример проезжающего экипажа, наконец, убедил кротких животных (la delicatesse de ces deux animaux) пересечь мост. В Кэрроне они осмотрели знаменитый чугунолитейный завод, печи, камины и приспособления для плавки и сварки. Они пообедали в Инче и совершили экскурсию в замок Стерлинг перед тем, как продолжить свою экспедицию.