- Не бойся ты, - неожиданно насмешливо заговорила Дейдере. Ее низкий голос, как ни странно, привел испуганную непривычностью ситуации Рику в чувство, и она перестала дрожать. – Не ты первая рожаешь. Все боятся. Погоди, в следующий раз будешь уже опытная, сама научишь кого угодно.

- Какой еще следующий раз, - простонала Рика, схватившись за живот после очередной схватки. – Никогда в жизни я больше рожать не буду. К Бааву этих мужчин!!

- Ага, - посмеиваясь, подошла Дейдере. – Я это каждый раз слышу. И при следующих родах напоминаю. Делают вид, что не говорили такого. Так, слушай меня: дышишь ты правильно. Сейчас начнется самое интересное. Клелия, иди отсюда. Рано тебе пока такой шок испытывать. А то от парней шарахаться начнешь.

Клелия остановилась на пороге, но, услышав пронзительный и какой-то отчаянный вопль Рики, стрелой вылетела за дверь и убежала вниз. Несколько часов она занималась домашними делами, прислушиваясь к доносившимся сверху звукам. Потом, увлекшись уборкой, забыла про происходящее в спальне.

Звук открывающейся двери и мелодичный звон колокольчика над ней выманил Клелию в холл. У входа в большую комнату стоял Сигмар, сгружая многочисленные коробки и свертки. Рядом с ним стоял высокий черноволосый парень, помогая складывать все это на стол в гостиной. Зеленые глаза его смотрели как-то странно: левый – безжизненно и мертво, правый – чуть настороженно, но с любопытством. Парень слегка кривился, наступая на правую ногу. Рядом у стены стояла красивая трость черного дерева.

- Привет, солнышко! – улыбнулся Сигмар. – Я отлично поторговал на ярмарке. Продал все с великолепной прибылью. Вот Торгрим – кстати, знакомьтесь – как раз и помогал.

Клелия с любопытством уставилась на гостя. Так вот он какой, возлюбленный Рики. В это время Сигмар закончил складывать свои покупки и уселся на диван, закрыв глаза.

- Как хорошо... Прохладно. Клелия, девочка моя, ты просто прелесть. Спасибо тебе еще раз за гостеприимство. А покушать ничего нет? – шутливо-жалобно посмотрел на хозяйку дома Сигмар.

- Найдем, - кивнула Клелия. – Кстати, вы не в курсе, думаю. Наверху рожает Рика. Так что кое-кто скоро станет папой.

Дзынь! – глиняный кувшин выпал из рук Торгрима и со звоном разлетелся о пол. Покачнувшись, он схватился за спинку дивана и сел, неловко выпрямив больную ногу.

- Клелия. Еще раз, - севшим голосом попросил почти папа. – Рика? Рожает?

В этот момент сверху донесся пронзительный вопль девушки и почти сразу за ним – первый крик новорожденной. Громкий, отчаянный, живой. Парни вздрогнули и дружно посмотрели наверх. Клелия стрелой понеслась на вопль.

В комнате царил беспорядок, характерный для только что случившегося: скомканные, окровавленные тряпицы, измятая постель и остывшая вода в большой чашке. В деревянной колыбельке рядом с кроватью таращила ярко-синие глаза крохотная девочка. На макушке малышки смешно топорщился белый пух. Кроха сосала палец и глубокомысленно наблюдала за суетой, которую подняли взрослые. Клелия замерла перед колыбелькой, умиленно сложив руки.

- Какая она хорошенькая... Рика, как назовешь? – обернулась к юной маме, устало откинувшейся на подушку. Та слабо улыбнулась.

- Артишей. Как сестру. Малышка получилась очень похожа на тетю. Даже глаза такие же.

- Так, Клелия, - вмешалась Дейдере, собиравшая все последствия происшедшего. – Сигмар вернулся, я видела в окно. Попроси его натопить баню. Рике нужно искупаться. Да и малышке первое купание не помешает. Беги. Я побуду с ними.

- А... – растерялась Клелия. – Там приехал ее отец. Артиши. Ну, Рикин любимый.

- Приехал? – вскинулась Рика. – Я хочу вниз! Я...

- Ну-ка лежи спокойно! Не хватало еще в таком виде показываться мужчинам! – прикрикнула Дейдере. Рика осеклась, в глазах ее заблестели слезы. Вейзмир здесь, в нескольких шагах от нее – и им снова не разрешают увидеться. Она уткнулась в подушку и горько заплакала. Дейдере, не обращая внимания на слезы, поставила корзину с собранными тряпицами на табурет и достала из колыбельки Артишу.

- Покорми дочь, она есть хочет, сейчас заплачет, - протянула ребенка. Рика всхлипнула и взяла малышку, прикладывая ее к груди. Кроха громко зачмокала. – Я пошла вниз, прослежу за баней. После купания увидишь своего ненаглядного. Ему тоже надо привыкнуть к новой роли. Папа – это серьезно, - хмыкнула упрямая повитуха и вышла. Рика вздохнула и улыбнулась дочери сквозь слезы.

- Маленькая моя. Папа приехал. Скоро мы его увидим. Ты бы знала, как невыносимо я соскучилась. Я же его не видела с тех пор, как получилась ты. Знаешь, какой он замечательный! Я так его люблю...

Голос ее приобрел мечтательные и нежные нотки. Малышка, не прекращая кушать, внимательно смотрела на мать, словно понимая ее слова. Покормив дочку, Рика уложила ее в колыбельку и вернулась в постель. Уставшая за время родов, она незаметно для себя заснула...

Вейзмир сидел у окна, разглядывая незнакомую улицу. В этом городе он был впервые – и, похоже, ему предстояло здесь задержаться. Интересно, прижилась ли здесь Рика? По странной ассоциации он вдруг вспомнил Эссена. В последнем письме Вейзмир окончательно вышел из отряда, понимая, что в его нынешнем состоянии он вряд ли принесет пользу своим. Договорились переписываться. Предупредив друга о своем новом имени, Вейзмир – то есть уже Торгрим – отправил письмо и теперь с нетерпением ждал, когда же проснется и искупается Рика. Он не мог сказать, кого хочет видеть больше – любимую, с которой так долго был разлучен, или дочку, которую еще никогда не видел, но уже любил всем сердцем. Внезапно он почувствовал что-то вроде благодарности лесным разбойникам. Если бы не они, вряд ли упрямый борец так легко вышел бы из войны. А значит, малышка еще долго не увидела бы папу. И Рика... дождалась бы она? Кто знает.

- Эй, ты заснул или замечтался? – насмешливо окликнула его стоящая в дверях Дейдере. – Топай наверх. Твоя красавица извелась уже вся. Только не шуми, ребенок заснул пару минут назад. И да, можешь пару недель минимум не мечтать о чем-то, кроме поцелуев – ты, может, не в курсе, но после родов ей нельзя.

Широко улыбнувшись, синеглазая язва вышла из дома. Вейзмир помедлил немного и решительно встал.

Рика сидела возле колыбельки, полным обожания взглядом глядя на дочку. Малышка крепко спала, спеленатая заботливыми руками. Юная мама с трудом удерживалась, чтоб не затискать и не зацеловать любимое сокровище. Заглядевшись на Артишу, она не услышала, как в приоткрытую дверь осторожно вошел Вейзмир и остановился, прислонившись к косяку. Почувствовав на себе внимательный взгляд, Рика обернулась...

...И застыла, вскочив. Неужели... Через сотни одиноких минут, через тысячи мыслей и слез, мечтаний и горечи от очередной разлуки... Любимые глаза снова смотрели на нее. Правда, один глаз как-то странно и невидяще глядел в сторону. Мимолетно удивившись, Рика не отрываясь уставилась на того, кто однажды смутил ее покой теплым изумрудным светом глаз. Тот, с кем было прожито несколько замечательных, полных разговоров и поцелуев ночей. С кем была та, единственная и незабываемая ночь, когда она отдала ему все, что имела, получив взамен неизмеримо больше. Тот, кто снился ей почти каждую ночь, думая о ней так же часто, как и она о нем. Тот, благодаря кому сейчас в колыбельке лежало самое любимое и родное создание на свете. Кроха, доверчиво глядящая на мир ярко-синими глазами тети Энн. Любимый. Единственный. Родной. Самый лучший – тот, без кого не яркое солнце, не цветная радуга, не золотая осень. Без которого ничего на этом свете неинтересно.