Пол в слесарке был чистым. Надо же, везде хлам, а вот пол чистый. В этом, как и во многом другом, у корейцев вечная контра с китайцами. В национальных корейских домах отопительная система проходит под полом, на полу сидят, спят, пьют, едят, ходят босиком ‑ потому поддерживают в чистоте. Для китайца же пол есть нижний мир ‑ это свалка мусора со всеми вытекающими. Интересное время настало в Заполярье ‑ ну чисто Интернационал. Все более и более с восточным уклоном.

— Ты, старче, не очкуй, мы с другом все сделаем тихо, ‑ подвел успокаивающий итог Сергей Майер и протянул хитроглазому визави самое главное, тощий конвертик с денежной наличностью. И это есть самый лучший мастер‑ключ от всех слесарских сердец ‑ никакой водки. В нынешнем Норильске примитивные натуральные подношения выжили только в среде наиболее ортодоксальных медиков и пенсионеров администрации.

— И еще столько же дадим за следующий визит, ‑ добавил Сержант, раздумчиво оглядывая лозунги на стенах.

— Дык, я чё ж… ‑ восточный слесарь философски озвучил решение на потомственном русском, но каким‑то бесцветным голосом. ‑ Мля, лезьте себе на здоровьице, ройтесь. А вот я бы не полез… Но уговор есть уговор, пущу. Только работайте уж сами. Говорят ить, канешна, что от работы еще никто не умирал, но зачем мне рисковать?

— И не надо, родной, тебе это и не надо, ‑ распевно согласился Сержант, уже оттаскивая в сторону вдоль стены здоровенный фанерный стенд с пустующими местами под фото передовиков еще советских времен. ‑ Игорь, поехали крушить.

— Как же я все‑таки эти старые сталинские дома люблю, ‑ вместо ответа мечтательно заявил Лапин, неожиданно, как это часто у него бывало, сменив тему. ‑ Самое красивое жилье, самое удобное и самое правильное. Проверенное поколениями, только капиталить бы их почаще. Это я к тому, что жалко ломать. Ладно, поехали.

Прямоугольник бывшего входа ‑ просто таинство какое‑то! Смотрится, как картинка их готических романах. Достаточно небрежная, «лагерно‑протестная» старая кладка работы обиженных политзаключенных, а всё равно, никакого тебе вылезшего из щелей раствора! Штукатурки нет. Кирпичи изящно посерели ‑ это от времени. И потеряли всякую прочность, будучи местной выделки. А ведь товарищи наивно думали, что им придется тут ломами помахать, памятуя о старых традициях строить накрепко… Ни хрена подобного, под умелыми руками всё развалилось достаточно бодро и без всякого сопротивления. Интересно, дальше также пойдет?

Большинство обывателей убеждено в том, что археология относится к числу самых безобидных наук. И самых нищих. В археологи сейчас не идут, молодые да хваткие идут в туроператоры или в гостиничный бизнес. Фильмы про них ‑ другое дело, особенно, если там снимается товарищ Г. Форд или по стенам прыгает поперёк всех законов тяготения ожившая мумия. Общественное мнение непоколебимо: очкастые любители старины ковыряются в земле, отыскивая диковинные экспонаты, и затем выставляют свои находки в музеях, не имея за это достойной копеечки. В то, что в процессе археологических поисков могут быть н ю а н с ы, в наши дни как‑то не верится…

Два криптоновых фонаря высветили достаточно узкую каменную лестничку, ведущую вниз замурованного подвала этой старой «сталинки».

По устным и письменным данным ‑ там есть еще два секретных этажа, причем один из них, нижний уровень, вглухую затоплен. Эти уровни шли плюсом к «этажности», в старом доме, как и в соседских, когда‑то было старое бомбоубежище, где сейчас располагались подсобки коммунальников. Когда‑то тут работал детский клуб, потом, уже в 90‑ых годах, разбуженные капитализмом граждане попробовали обустроить магазинчик, оказавшийся мрачным и глухим и через это дело благополучно почившим. Предприимчивые граждане свернулись, оставив в углу криво намалеванную вывеску «Минимаркет Ирина». И никто из всех временных владельцев подвальных помещений не знал, что в одной из низких комнат есть классический тайный ход. «Буратин» за все годы, к счастью, не нашлось.

Что там когда‑то прятали и для чего подземелья строили, не знал, похоже, никто.

Источник Сержанта, уже почти полностью проживший своё пенсионер из далекого города Белгорода, был когда‑то рядовым невольником, строящим в составе сводной команды целую подвальную сеть в этом квартале. Вышел на него Майер по наводке и с несколько другими вопросами ‑ его интересовал старый слух о расстреле в подвалах группы зэков, строителей монументального здания норильского техникума‑института. Источник про этот случай ничего не знал, но зато он честно, с наслаждением преодолевая остатки крепко вбитого режимом страха, поведал Сергею Майеру о неких подземных коммуникациях, соединяющих когда‑то маленькое здание НКВД на улице Севастопольской, институт и все ближайшие «сталинки». Врал старый человек или нет ‑ кто же его знает… За все прошедшие года, как казалось главному скептику экспедиции, Игорю Лапину, бывшие сидельцы создали сами для себя столь сложный виртуал своих и чужих воспоминаний, слухов и реальных фактов, что уже сами не знали, где там и какие они есть ‑ в рассказах оставались лишь проценты правды. Во всяком случае, о подобных сооружениях искатели слышали и раньше. Еще обучаясь в НИИ, Лапин слышал байки, что кагэбэшники раннее ходили в тир, расположенный на чердаке института по подземному лазу, не выходя на морозец…

Старик тоже опирался на чужие рассказы.

Его не приобщили к операции полностью, скорее всего (сам он это с негодованием отрицал) еще из‑за того, что захомутан он был в Норильск‑лагерь не по типовой вредительско‑шпионской статье, а как сын знатного бендеровца. Но тему он знал, ведь все зэки в той ситуации были хоть чуть‑чуть, но братьями, чего там… Дело происходило во взрывном 53‑ем году, и над недостроенной «сталинкой», что на улице Богдана Хмельницкого, лениво полоскались на южном ветру черные флаги восстания; весьма недолго просуществовавшая республика зэков торопилась обзавестись символами…

— Хиляем, брат. Осторожней ступай, да под ноги смотри… Тихо‑тихо, ‑ предупредил Сергей через спину, еще раз предостерег друга громким змеиным шипением и тут же грациозным медведем совершенно безмятежно затопал вниз.

— А вдруг тут испарения какие… ядовитые, ‑ задумчиво предположил Лапин, бережно дотрагиваясь рукой в перчатке до серых пыльных стен. ‑ Или микробы. Или другая ядовитая мерзость.

— Не сикайте, масса Индиана, здесь все стерильно, ‑ заявил Сержант уже снизу. ‑ Уперёд. Среди нас хлюпиков нет.

— Ага… СПИД‑а здесь точно нет, в те годы его еще не придумали, ‑ вздохнув, согласился с ним Игорь, но не успокоился, такой уж характер. ‑ А, скажи мне, родное сердце, ловушек средневековых в этих стенах быть не может? Хрясь! ‑ меч из стенки вылетает, и все!

В ответ он расслышал лишь злое пыхтение нетерпеливого подельника, скидывающего сумку с инструментами; другого ответа ждать не стал и поспешил вниз. Там встал рядом с Сержантом, уже повернувшим за угол темного коридорчика и остановившегося возле обитой жестью двери и добавил на закуску, уже более из принципа, что бы кровь товарищу разогреть:

— А ты, Серый, представь своей головой, что тот слесарюга‑философ сейчас возьмёт, да и замурует нас тут к чертям собачьим? Дед‑то ведь еще тот волосан, эге‑гей! ‑ фантазировал Лапин. ‑ О, сюжет будет… Вдруг он секретный Хранитель‑сектант?

Взбешенный Сержант молча достал из кармана обрезиненный смартфон и включил его. Аппарат, поймав сеть, затренькал сигналом готовности.

— Умыл.

…Белгородский старик все еще чуть боялся, но и радовался.

Он дожил до тех самых лет, когда понимаешь, какое же это счастье ‑ успеть передать свои знания людям. По молодости и горячности характера, как он говорил, вспоминая себя молодым и сильным, не участвовал в закладке сам, но кое‑какие детали знал. Все торопились. Вокруг мятежных объектов Горстроя уже стягивали петлю войск НКВД, и люди мрачнели, готовясь к худшему. Ситуация менялась ежечасно ‑ периодически велись вялые переговоры, после них коротко и нервно рвали воздух очереди автоматов охраны. Но группа не суетилась, сделала все добросовестно…