Огромная туша транспортного вертолета Ми‑6 летела ровно и уверенно. Полет позволял забыть о времени – машина шла над блестящими зеркалами озер. Лети себе с удовольствием! Маршрут отработан и проложен «по‑представительски» – грамотно, красиво. Услада для глаз.

Машина летела прямо на восток, постепенно приближаясь к западному уступу плато Путорана, поднимающемуся морщинистой стеной над буровато‑рыжей тундрой.

Вертолет не поднимался выше крутых скал, изрезанных стрелами водопадов, летящих вниз с красных гор плато. Можно себе представить, какие красоты таятся там, внизу! Как в надоевшей, но красивой и романтичной рекламе брэнда «Мальборо»: «Земля без границ, где у дорог нет названий…»

Рядом с Шефом (именно так все и называли невысокого плотного мужчину, устроившегося за маленьким складным столиком) сидели два члена экипажа. Молодые здоровые ребята в типовой летной форме. Столик специально приспособили для места, облюбованного начальством. На нем стояла изящно сервированная легкая закуска, бутылки с водкой, темным баварским пивом и неудобная термопластиковая посуда, изготовленная в стиле «походный набор для богатого охотника». Производители зачем‑то окрасили кружки в камуфляж. Чтобы бегать за куропатками с комфортом…

Шум двигателя заставлял разговаривать повысив голос.

Шеф осмотрел сидящих на боковых сиденьях пассажиров, глянул еще раз в большой иллюминатор и сказал‑крикнул, перекрывая шум двигателя:

— Сидя в Москве, таких красот не увидишь…

— Отсюда начинается не только настоящий Север, – авиатор, сидевший напротив, выделил слово «настоящий» соответствующей интонацией, – но и древний дикий Восток. В эти места в свое время откочевали слабые тюркские племена… – охотно пояснил он.

Шеф среагировал довольно резко:

— Ты специалист по ориенталистике?

— Нет…

— Вот и заткнись, – бросил в душный воздух: – Воды принесите.

Здоровенный белобрысый бугай подхватился, протопал вглубь салона к коробкам‑ящикам, по дороге нечаянно смахнул с изящного столика Шефа стаканчик с салфетками, тут же «вмерз» в пол от растерянности. Но Шеф ничего не сказал, хотя про себя подумал, что наступают времена, когда большой удельный вес мускульной массы в его окружении начинает злить. Настроение испортилось, и это почувствовали все.

Больше никто не осмеливался поддерживать разговор, тем более, что хозяин этого и не потерпел бы. Ученые летели пассажиры…

А пассажиров в салоне вертолета было достаточно много. Основной состав – вполне конгруэнтные смахнувшему стакан недотепе крепкие бычки, недобро одинаковые в своей молчаливой самоуверенности, спокойствии и, увы, бестолковости.

Машина грузно преодолела очередной обрез горного плато, и ее ощутимо тряхнуло свалившимся с гор потоком холодного воздуха. Бутылки на столе, хотя и были надежно зафиксированы в специальных нишах, легонько подпрыгнули, звякнуло стекло. Шеф недовольно поморщился. Выпив разом маленькую рюмочку, закусил дорогую водку банально – кусочком бочкового огурца и, удостоив собеседников, а точнее, слушателей, колючим взглядом, спросил недовольно:

— И что, в вертолетах всегда так трясет?

— Всегда… На этот счет у авиаторов даже анекдот есть, – услужливо ответил другой летун, совсем еще молодой парень в новенькой синей форме.

— «Штурманок, что ли… Или механик? Да какая разница…» – устало подумал Шеф. Вести пустые беседы ему абсолютно не желалось, но и напрягать команду собственным молчанием тоже. Поэтому он соизволил:

— Какой анекдот? Расскажи‑ка.

— Вот как‑то на пьянке собирается вся наша авиационная братва. Ну там, пилоты, техники, в общем, спецы со всех видов и типов летательных средств. Тосты, все как положено, закуску по тарелкам разложили… Так вот, фишка вот в чем… Всем летунам наливают по половине стакана водки и лишь только вертолетчику полный…

— Почему? – не выдержал паузы Шеф.

— Все равно он по пути ко рту половину разольет! – уже начиная хохотать, пояснил летун.

— Почему это он прольет? – босс все понял, но снисходительно позволил анекдоту продолжаться.

— А у нас у всех от вечной вибрации и дома руки трясутся…

Шум двигателя вдруг изменил тональность, вертолет, чуть задрав нос, замедлял скорость, заходил на посадку.

— В чем дело? – нервно спросил хозяин.

— Прибыли на первую точку. Здесь посылочку и оставим… – доложил вышедший из кабины пилот.

— Хорошо… А отсюда до места долго лететь?

— Нет. Даже бутылка кончиться не успеет, – успокоил его один из летунов и пошел открывать дверь.

Через иллюминатор был виден ухоженный берег озера, ровная серая полоса мелкой гальки – прямо как в Сочи, только пляж чистый. Группа аккуратных домиков была выкрашена в ядовито‑желтый цвет. Один большой бревенчатый из толстых древних стволов стоял чуть поодаль. Внушительный такой, двухэтажный. Стоял гордо, подальше от более поздних построек.

— Зэки строили. Зэка – на века! – заметив направление взгляда начальника, пояснил молодой летчик. Он произнес это громко и назидательно, словно экскурсовод. С такой гордостью, будто сам участвовал в этом, не так уж давно происходящем каторжном строительстве. Историк, мать его…

Возле склона крутой горы примостились яркие крыши коттеджей с верандами побогаче. Сразу видно – место отдыха бывшего партийного начальства. Шеф все это оценил, высказался одобрительно:

— Хорошо отдыхали, стервецы…

— А то!

— И в этом у них школа была…

Но самой вертолетной площадки нигде не было видно. Шефу показалось, что громадный корпус Ми‑6 плюхнется прямо в холодную воду озера. И тут колеса мягко коснулись чего‑то твердого. Сели.

Пилот двигатель не глушил – дело‑то предстояло минутное. Шеф не торопясь утеплился, поправил куртку войск НАТО модной в этом сезоне расцветки «тростник» и, пригнувшись, осторожно спустился на землю. Точнее, на этакий дебаркадер, деревянную коробку на коротких лиственничных сваях, стоявшую частью на суше, частью у самого края берега. «В большую воду по весне эти сваи, наверняка, по самый спил в воде… Как же они сюда садятся? Спичечный коробок да и только! Неужели нельзя было нормальную площадку отсыпать? Нет, на Крайнем Севере живут сплошь чокнутые…» – подумал Шеф, нервно кутаясь в камуфляжную непродуваемую куртку.

Тот штурман (или механик) уже бегом бежал по дощатой тропинке навстречу неспешному человеку в пухлом сером свитере. Крашеные доски скрипели и прогибались под ногами, как пружины. Летчик быстро обменялся с подошедшим парой коротких фраз, а потом уже отдал запечатанный в полиэтилен пакет. Что‑то прокричал на ухо. Ну, вот и славно! Одно важное дело уже сделано.

Вертолет взлетел почти строго вертикально, чуть наклонясь в сторону озера, быстро поднялся к вершинам плато.

Вообще‑то в салоне было тесновато. Основную часть приличных размеров утробы крылатой машины занимало необычное, тщательно упакованное оборудование. Среди него ярким белыми торпедами выделялись пластиковые корпуса легких катеров. Тюки, коробки, складные алюминиевые шесты. И это не считая пассажиров. Весь антураж очень походил на набор хорошо снаряженной экспедиции. Правда, излишне богато оснащенной, не по нынешним временам.

Но и люди в салоне были тоже необычными для этих мест. Не геологи и не гидрографы‑этнографы. Не было среди них веселых бородачей с выцветшими волосами, молодых балагуров‑гитаристов в разноцветных туристических одеждах с заплатками. Никакого намека на «изгиб гитары желтой». Одинаковый, настораживающий нездешней тигровой расцветкой, камуфляж.