И в этот момент он вспомнил…

Вспомнил опаснейшее приключение годовой давности, жуткую схватку в ущелье путоранской реки Калтамы, симметричный бой двух бандитских групп, вооруженных по последнему слову техники, себя и своих друзей – Сержанта и Донцова с Квестом, напуганных девчат, – всех их, вначале наблюдающих за чужим поединком, а потом и принявших участие в кровавой бойне.

Из памяти всплыло, как прямо перед ним в темноту заполярного неба поднимались темные, довольно небрежно сложенные создателем гранитные скалы древнего каньона. Справа и слева расстилалась змеистой равниной разветвленное на ручейки русло красавицы Калтамы, местами поросшее молодым березняком, кустарником, и отдельно стоящими лиственницами – там, где не смывало паводком. Над всем этим пейзажем низко нависали еще не яркие вечерние звезды. И тогда над Таймыром стояла осень… Ясно вспомнил, как он лежал с трофейным «Манлихером» возле высокого камня‑останца – «жандарма», как медленно отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. А когда поднял голову, то увидел, как по ущелью, еще далеко, неумолимо приближаясь к месту их стоянки, зловеще перемигиваясь, медленно двигались огоньки фар. Как он протянул руку к несуществующей щербатой секире, но наткнулся на радиостанцию. Спокойно взял и спокойно же сказал:

— «Второй», гунны идут. Как слышишь? Прием.

Потом была дикая пальба, взрывы и рев вертолета огневой поддержки.

Страшная была ситуация, дикая…

Сейчас в рации необходимости не было – некого было вызывать. Не придет на помощь кавалерия, нет запасного бронепоезда. Не те места.

На мгновение он опять попытался представить себе, что же чувствовали советские полярники сороковых годов, в полном отрыве работающие на промерзших станциях Таймыра, уже знающие, что Война подкатилась и к ним… Через плечо радиста читающие срочные и страшные радиограммы, слышащие вечерами, как одна за одной замолкают в эфире последним отчаянным всплеском радиостанции, пропадают навеки голоса друзей‑соседей, захваченных безжалостными десантами немецких подводных лодок…

И вот момент истины – они видят, стоя возле центральной избы, как, проламывая еще тонкий прибрежный лед припая, из глубин Карского моря появляется темная рубка субмарины‑хищницы с неизменной зловещей буквой «U» и порядковым номером рядом. По нему они частенько сразу могли оценить репутацию нападавших…

Все. Пришла и их очередь! Бегут последние секунды жизни.

Обреченные люди торопливо проверяют немногочисленное вооружение полярной станции – пару карабинов, взятых для обороны от мишек, да еще революционный «маузер» начальника. Мрачно оглядываются на пустынный безжизненный берег, который им суждено защищать своими слабыми силами. И при этом сии бесстрашные мужи, настоящие сыны Русской Арктики, прекрасно знали незавидную судьбу обитателей разоренных станций! Немцы очень редко брали сотрудников в плен, навсегда увозя их в неизвестность.

Последние прощания, последние записки родным… Может прочитают? Кто‑то торопливо жег совсекретные документы, кто‑то старался придумать хоть какую‑то тактически выгодную уловку. Самый старый из них – дизелист‑ветеран – нервно щелкает грубыми пальцами. Как метроном – щелк! Иногда они пытались уйти в тундру, но на это шли редко, большинству гордость не позволяла. Да и не позавидуешь убежавшим… По возвращении они находили лишь головешки, оставаясь практически беззащитными посреди студеной пустыни. И никаких шансов выбраться к людям. Щелк! Вот уже палубная команда артиллеристов бежит к носовому орудию. Первый выстрел – по любопытному белому медведю, расположившемуся на льдине метрах в трехстах от лодки. Щелк! Потом они разворачивают орудие на берег. Второй выстрел опытных канониров разносит в щепки самое укрепленное здание – склад провианта…

Настоящий расстрел.

И молодой немец, капитан ржавой от соли подлодки, закрывая воротом толстого «водолазного» свитера небритый подбородок, насмешливо смотрит на берег в цейсовский бинокль. Щелк…

Почем же нет поддержки? Почему у них нет вооружения, охраны? Где патрулирование, наблюдение, в конце концов?

Оторвавшись от прицела, Лапин тяжело вздохнул. Неужели все повторяется?

В стороне, метрах в двух, расположился Попков, выставив вперед ствол бесполезной на таком расстоянии гладкостволки «бенелли». Игорь еще раз глянул на часы и кивнул соседу, мол, начали. По его команде Попков встал во весь рост и громко, как только мог, заорал на всю тундру:

— Граждане бандиты! Вы окружены по периметру! Сопротивление бесполезно, предлагаю вам сложить оружие и сдаться! В противном случае мы будем поджигать строение!

И почти сразу же Лапин, задержав дыхание, плавной потяжкой спускового крючка послал в цель свою первую пулю в верхнюю часть окна.

— Повторяю! Мы знаем о ваших коварных целях! Сдавайтесь! – снова проорал Геннадий Федорович. Слово «коварных» он уже сам вставил, для аутентичности.

— Все, все… – поспешил сказать ему Игорь, – Ложитесь быстрей.

Криптозоолог послушно лег, и, как и было обусловлено планом, трижды, со страшным грохотом выстрелил под ухом у Лапина магнумовскими патронами с крупной картечью в сторону избы. Потом еще два раза, после чего принялся перезаряжать опустевший магазин. Полуоглохшему Игорю даже показалось, что приличное число картечин таки достигли цели. Хорошее все же у него ружье, надо будет сказать потом, порадовать ученого…

Обитатели базы ни на призывы, ни на выстрелы не отвечали. Тишина.

Игорь решил, что пора бы разнообразить ситуацию, показав, что их тут – целый взвод. Теперь уже сам заорал:

— Лимит времени – пять минут! После этого начинаем поджигать!

Он проворно опустился на землю и взял в руки заряженную ракетницу. Ба‑бах! Ракетница коротко рванула воздух. Заряд с шипением воткнулся в камни перед избой, разбрызгивая в стороны фонтаны раскаленной термитной начинки.

— Смотрите в оба, – громко прошептал он Попкову, – сейчас они, похоже, будут принимать решение.

И тут же решение оборонявшихся стало понятно. С обратной стороны балка грохнул выстрел крупного калибра из «бокфлинта» Константина. В ответ по окрестным скалам тут же раскатилось эхо от резкой трескотни уже знакомого Лапину АКСУ того «паразита в шапочке». Почти сразу грохнул еще один выстрел Кости. И еще один! Автомат замолчал… Зырянин, между тем, сажал руля за пулей, чередуя девятый нарезной с двенадцатым гладким, отчего у засевшей на базе пиратской агентуры неизбежно должно было сложиться неприятное впечатление, что и в тылу у них – не менее двух человек.

«Вот ведь сноровка! – восхищенно подумал Игорь. – Как только он с такой бешеной скоростью перезаряжает стволы?»

Стало понятно, что враг попытался «свалить огородами» через тыловую дверь, но Костя своими умелыми действиями эту дверь закрыл .

Теперь уже наступила очередь Игоря. Он не торопясь прицелился и принялся методично посылать из «Архара» пуля за пулей по верхним частям окон, попеременно с хорошими результатами разваливая стекла и откалывая куски оконных рам. Криптозоолог выстрелил еще пару раз, дозарядил до нормы и двинулся вперед. За время непрерывной стрельбы Лапина он должен был продвинуться к последнему валуну перед домом и засесть там, обеспечивая прикрытие напарнику. Все получилось удачно. Попков лег за каменюгой еще до того, как Игорь выпустил последнюю пулю этой огневой сессии… А для обеспечения должного и непрерывного психологического эффекта Лапин, прежде чем лезть за обоймой, еще раз выстрелил в сторону избы из ракетницы.

Он видел, как Геннадий Федорович, спешно пристраиваясь на новом месте, направил ствол на окна и дважды пальнул по супостату. Молодец! Только, пожалуй, слишком уж убойно бьет, еще изрешетит там всех раньше времени… Пора!

Глубоко вздохнув, Игорь подхватил карабин и рванул к валуну так, как не бегал никогда в жизни… Но ему казалось, что он медленно‑медленно летит над землей, отчаянно ищет ее ногами и не находит! Валун не торопясь плыл навстречу. В опускающейся на берег темноте он видел все еще горящие глазницы пустых окон и, как ему показалось, разглядел даже летящие в них капельки картечи. Упав на землю рядом с Геннадием Федоровичем, он торопливо вскинул приклад к плечу, выискивая цели.