- На столб!- приказал государь и тут же подошедшая стража скрутила ноги верёвкой, вновь на пленника накинули грубую ткань.
Долго ещё Бероэн стоял в центре залы, долго ещё волнами разбивались людские голоса о неприступные стены дворца Алмарун. Долго ещё смутные кличи долетали воем рога с одной башни до другой и шумели водопады, что обрушивали воды на глухую землю. В то время как на Площади Правосудия возводился позорный столб.
Настороженные люди молча наблюдали, как каэла привязывают к столбу. Как становится кругом от столба стража, дабы никто не посмел вершить самосуд.
Отшлифованная поверхность столба была гладкой и тёплой. Платформа под ногами, напротив, давно затёрлась. Коротышка в красных штанах схватился двумя жилистыми руками за ручку и с невиданной силой стал вращать её, так что платформа подымалась всё выше и выше, как если бы хотела достигнуть небес. Потом раздался щелчок, возвестивший, что дальше платформа с места не сдвинется. Внизу осталось беспокойное людское сборище и стража. Верёвка не давая пошевелиться, крепко сжимала по рукам и ногам. И ничего не оставалось, кроме как смотреть прямо перед собой, избегая опускать взгляд вниз, откуда режа слух, раздавались жестокие выкрики.
Кричать никому не воспрещалось. Больше Мэроу злился на себя, чем на толпу далеко внизу. В какое-то мгновение он испытал облегчение, подумав, что вот здесь его не достанут, сюда камень не долетит, а потом пришло палящее солнце и жажда. Это случилось не сразу. День мучительно медленно отщипывал от себя по кусочку для ночи. А там стало темно и спокойно, свежий сырой ветер доносил запахи земли и особенно сильно пахло ветром.
Утро было холодным, отчего вся кожа задеревенела, покрывшись мурашками. Взошло золотое солнце. Тепло становилось сильнее, в какой-то момент оно превратилось из друга во врага.
Этим утром внизу собрались сотни людей или больше. Мэроу не знал. Он только бросил быстрый взгляд вниз и отвернулся. Отсюда они выглядели почти одинаковыми. Безликая толпа, отчего-то не кажущаяся ему злобной. Такая, что и без чувств, и без мыслей.
Он стоял здесь нарочно спокойно и тихо. Невыносимо хотелось пить. Во рту пересохло. Пересохли и губы. Тело болело, с трудом ему удалось несколько раз сжать и разжать пальцы рук.
"Это с тобой что-то не так,- неугомонно твердило сознание,- ты ведь знаешь, что они не плохие. Не бывает плохих людей, ты же знаешь. Вот, посмотри на них. Видишь, мать ведёт дочку. Учит наверное покупать овощи или фрукты. Они заботиться о своих родных, о тех, кто дорог им. Разве у плохих бывают те, кто им дорог? Разве плохие умеют любить, заботиться, защищать своих? Но если они не плохие и если они так ненавидят тебя, значит, плохой - ты".
Он скривился.
"Может, ты потому не понимаешь этот мир, потому что сам здесь не нужен. Потому, что люди имею право ненавидеть друг друга, имеют право делать всё, что делают...
Ты даже не зло, ты плохой..."
"Ведь будь ты злом, и не было бы сомнений. Ты бы знал, что делать. Знал зачем и отчего всё так, как есть и есть ли оно таковым. Нет же, родился ты таким или стал, потому что с тобой происходили нехорошие вещи - не имеет значение. Уже поздно, отсюда давно нет выхода".
Можно было думать о хорошем. Но не получалось. А когда светлые воспоминания всё же проскальзывали яркими картинками - приходило и затуманенное понимание, что это было с другим человеком. Как же правы илии в том, что люди постоянно меняются...
Украдкой взлохмаченный мальчишка бросил взгляд вверх и тут же побежал прочь сверкая пятками.
Новый отряд стражи пришёл после полудня в четверг. Выстроившись, они дали пройти коротышке в красных штанах к длинной ручке. Тот не став медлить склонился и всем телом налёг на рычаг. Быстрее, чем того можно было ожидать, платформа скатилась вниз.
Мэроу очнулся в кромешной темноте. Здесь было сыро и пахло чем-то старым. Ноги ему развязали, в то время как руки были по-прежнему крепко стянуты верёвкой, однако уже не так сильно. Пол был каменным и стены, ползя вдоль одной из них, он ощутил прикосновение деревянных дверей. Подняться сил не было, но Мэроу понимал, что дверь заперта.
Он был в темнице.
Где-то глубоко-глубоко под землёй.
Тогда Мэроу снова закрыл глаза.
Вечером того же дня в верхних помещениях королевского дворца состоялся совет Шести, как его позже прозвали летописцы; хоть на самом деле, в просторной зале с мозаичным полом тогда присутствовало семь человек.
Мозаика под ногами переплеталась чёрными-красными змеями и отблески факелов плясали на лицах. Бероэн сидел за круглым столом, положив могучие руки на его гладкую поверхность. Брови его были сдвинуты. Внимательные грозные глаза смотрели то на одного, то на другого. Пока взгляд государев не остановился на одном из магов.
Тот, в свою очередь слегка склонил голову говоря, что ждать осталось недолго. Скоро блеснёт первая вечерняя звезда и тогда они начнут. Было здесь ещё два мага, как и первый, оба сидели за столом с откинутыми назад капюшонами. Присутствовал и главный советник Леост из рода Роснеев. Он стоял в стороне, предпочитая до поры до времени скрываться в тени, откуда и мог наблюдать за собравшимися. Неспешно вошёл в залу Ориус, командующий войсками Уравана.
Ещё одна фигура сидела так, что на неё падало мало света. Однако за последнее время ни одного слова не вылетело из сомкнутых уст. И никто не обращал внимания на дочь Бероэна.
Смотря на государя, Дара видела, как осунулось его лицо, как потускнели гордые глаза, благодаря которым она так боялась его в детстве. Он поднял руку призывал к тишине, хоть было и так тягостно тихо. И тут Карам кивнул. В круглом окне, среди разливов темнеющего неба, заблестела маленькая и бледная первая звезда.
Бероэн поднялся, когда все остальные сидели и так и остался стоять, властно сложив руки.
- Говорите.- Дара напряглась. Его всегда побаивались. Всегда почитали. Вот и сейчас он такой грозный не говорил, а приказывал.
Поднялся Ориус. Долго он держал речь, многое поведал о состоянии войска. О том, что было сделано за последнее время и том, что вскоре завершится.
- Однако,- почтительно произнёс он,- нам не стоит сейчас воевать с соседями. При осаде Уравана мы продержимся, если же выступим за его пределами - наши силы будут равны. К тому же.- Тут Ориус точно закончил борьбу внутри себя, чеканя каждое слово:
- У них очень много алых магов.
Бероэн нахмурился, но так ничего и не ответил.
- Предатели должны умереть. Они не заслуживают жизни,- не сумев сдержать пылкий порыв сказал один из серых магов.- Со временем Брасьен соберёт их со всего миру в два, а то и в три раза больше. И тогда мы не сможем противостоять им.
- Если мы начнём войну,- заговорил тихо и размеренно другой маг, куда старший за первого.- Заморский иномирцы дождутся, пока мы не перебьём друг друга, а потом добьют оставшихся. Нет, здесь по другому действовать надобно. Сперва, выманить предателей из их укрытия и сразиться с ними.
Заморские...
При этих словах Дара резко повернулась в сторону отца и тут же отвернулась, дабы не выдавать себя. Тем не менее, она успела заметить, как отец дёрнулся к окну, словно хотел проверить: не плывут ли уже следом корабли ступившего на эту землю. Но нет, моря отсюда было не видать. Дрогнул свет факелов и тень пробежала по полу, по столу, остановившись на хмурых и усталых лицах.
- Они поддержали каэлов и убили Лоэла,- при каждом слове давящие тиски сжимали всё внутри. Голос государя был глубок и страшен. Он сам был страшен в притаившемся своём гневе. Как перед бурей.- Тот, что сейчас в моих руках, он убил моего сына. И за это он должен завтра умереть.
Теперь Дара нарочно смотрела на отца, ища его взгляда. Но тот всё так же стоял, лишь изредка обращая внимание на совет. Дара очень хотела спросить, зачем его сейчас убивать, если можно подождать и понять, что из того выйдет? Слышала ли она о возможностях каэла? Каждый день: всегда, утром, ночью. Перед сном горестные стенания служанки и проклятия отца, и имя брата, которое нынче никто не мог произносить.
