- Ещё не умер,- мрачно и вместе с тем заинтересованно проговорил Нианор, самый молодой из них.

   Молча Халнор проследовал к углу комнаты, где завёрнутый в простынь лежал каэл. С омерзением и опаской склонившись к тому, ураванин заслышал тихое приглушённое дыхание и сразу же выпрямился. Жилистой рукой он одним рывком выхватил верёвку из-за пояса и сам связал каэла по рукам и ногам. После этого стащил ещё одну простынь с кровати и накинул на злобную тварь, не желая более смотреть на неё.

   - Как нам быть, Халнор? Не будем же мы спать с этим под одной крышей?- вопросил Генер.

   - Кто спать сможет, то пусть спит,- отрезал предводитель отряда.- Я же буду сторожить всю ночь. Если не издохнет к утру - тогда повезём в Ураван.

   - Не дело это, добрый Халнор,- размеренно заговорил Думброд. Сидя на табурете и отложив трубку с табаком в сторону, он внимательно посмотрел на Халнора.- Выжить то оно может и выживет. Да не слышал ли ты, что они творить могут? Каэл взглядом одним может сделать так, что у тебя всё внутри сведёт, а ты хочешь до утра ждать. Я вот что предлагаю: зови травниц. Пусть зелья дурманящие готовят. Напоим и повезём тот час. Так и беды минуем, и ночь не провороним.

   - Дело говорит Думброд,- стукнув тяжёлым кулаком по столешнице поддержал товарища Осдун.

   - Я и согласен.

   - И я.

   - И я!

   Так один за другим воины поддержали Думброда и решено было выступать, как только будут готовы зелья.

   Горячка отступила и он с трудом поднял тяжёлые веки. Ткань закрывала лицо и только мимолётом Мэроу разглядел чистое серое небо. Его везли на телеги и часто когда камни попадали по колёса, та сотрясалась. Всё тело было тяжёлым и вялым, и ужасно хотелось пить и спать. Боли Мэроу не чувствовал. Медленно, подобно толстой гусенице, сознание пыталось отыскать себя. Вот ещё... чуть-чуть... но нет, всё уходило и тогда он снова засыпал, чтобы проснуться и увидеть над собой уже чёрное небо и первые зажигающиеся звёзды.

   Редко удавалось ухватить чужие голоса, ещё реже - запомнить их.

   Так, вечность спустя, он смог впервые ясно посмотреть перед собой. Попытался пошевелиться - и у него вышло. Один из незнакомцев заметил это и подъехав ближе к телеге, заглянул внутрь. Мэроу успел разглядеть его лицо: холодное, злое, и было ещё нечто... омерзение?

   Резкое воспоминание, раскалённое как молния поразило сознание. Мэроу дёрнулся но тут же судорога свела всё тело и стиснув зубы он снова упал на дно телеги. Страх перехватил дыхание.

   - Он выжил?- Мэроу попытался пошевелиться и только сейчас заметил, что руки и ноги крепко связаны крепкой верёвкой.

   На миг Халнор увидел как в страшных глазах каэла отразилось недоумение. Мокрые от пота волосы прилипли к изнеможённому лицу, под глазами залегли чёрные круги и оттого белая кожа ужасала ещё больше. Переведя дыхание, Халнор проверил крепки ли по-прежнему верёвки и удостоверившись, сцепил руки на удилах. Мир... мир... откуда на твоих просторах рождаются такие твари? Что им надо от бела света? Но если же мир и отвечал, ураванин того не слышал. Он продолжал смотреть на связанного каэла, который, не смотря ни на что, к великому ужасу людей выжил и теперь лежал, запрокинув голову и пытаясь дышать.

   В который раз каэл собрался с силами и приподнялся, отчего скривилось похожее на восковую маску лицо. У Халнора холод пополз по затылку.

   Тем временем отряд продвигался на север. Гордо реял флаг Уравана дабы никто не посмел преградить им дорогу!

   Волна гнева пришла на смену страху, когда каэл в который раз попытался заговорить. Далеко ли до пограничной стражи? Руки взмокли и вскинувшись в седле Халнор прикрикнул на каэла:

   - Прекрати бормотать! А ну прекрати, говорю!- И замахнулся. Но остановил руку, с трудом удержавшись, чтобы не отдёрнуть её от омерзения.

   - Он...жив...- невольно склонившись вперёд, Халнор с трудом разобрал срывающиеся с пересохших губ слова.

   Жив! Да, Лант жив и Мэроу вдруг понял это, как если б увидел своими глазами. Друг сейчас спит, но всё же живой и проснётся не скоро. Он далеко отсюда и Лина мчится следом, но они скачут быстрее.

   Много раз они останавливались и меняли коней быстрее ветра мчались вперёд.

   Так однажды, когда ему подсунули кусок хлеба, скопив сил, Мэроу сумел сесть.

   - Куда вы меня везёте?- спросил он сжимая и разжимая пальцы, пытаясь привести руки в чувствительность.

   Недобро посмотрев на него приставленный к нему в дозор седоволосый воин нахмурился, однако ответил.

   - В Ураван.

   - Зачем?

   Подобрав нижнюю губу, Думброд сдвинул брови пуще прежнего.

   - Такой наказ.- И до самой границы Уравана никто не сказал ему ни слова. Мэроу и не пытался заговорить, он прекрасно видел, что это безнадёжно. Его везли как страшного врага, а меж тем он не чувствовал ни рук, ни ног. И всегда после воды, что ему давали, засыпал надолго - чтобы проснуться день, а то и два спустя с тяжёлой и одурманенной головой. Внутри было холодно и пусто. Теперь он молчал и равнодушно принимал воду из-за ужасной жажды, потому что внутри всё пересыхало и тело сводило каждый раз, когда под колёса попадал очередной камень. Когда кони неслись галопом, он пытался перевернуться на живот и не мог.

   И всё чаще дурман отступал. В какой-то момент ему начал доставлять удовольствие их страх. Тогда он нарочно жестоко смотрел на воинов, а потом пришло пустое спокойствии, не отпускающее до самого Уравана.

   Когда миновали границу их встретила караульная стража и под удвоенным конвоем провела по широкой дороге к северному королевству.

   Потрясённые взгляды стражей останавливались на пленённом каэле и в страхе многие спешили отвернуться. Иные взгляды не отпускали его, другие прожигали до нутра. Лицо Мэроу вдруг сделалось зрелым и усталым.

   - Отпирайте ворота!- Громко прокричали рядом.

   А он видел только синее небо над головой и редкое мелькание зелёных бликов. Потянулись цепи и вскоре открылись ворота.

   Спустя много недель пути они прибыли в Ураван.

   Лант проснулся рано утром, когда яркое солнце вовсю светило в высокие окна. Он лежал на большой кровати, окружённый холодным светом и первое время смотрел в едва различимый потолок - так тот был высоко. С трудом он повернул голову. Слева окна уходили под самый верх, а за ними не было видно ничего кроме неба. Тёмные колонны окружали кровать, через прозрачную ткань с трудом угадывался знакомый силуэт.

   Ему казалось, что только мгновение назад он закрыл глаза. В сознание мутным потоком взорвались клоки воспоминаний: вот он пытается подняться с неудобной узкой кровати и чья-то сильная рука его останавливает. По телу проходит судорога, и он откидывается назад. И там маленькие окна, кто-то вливает ему в рот обжигающую жидкость.

   Снова открывает глаза и, кажется, видит блестящие доспехи и чьи-то добрые встревоженные глаза. Слышит робкие и уверенные голоса. И его бесконечная мучительная тревога неясным илом окутывает нутро.

   И вновь голоса с позабытыми словами.

   Силуэт приблизился. В свете он виделся чёрным. Но вот краски проступили, и сперва с трудом он узнал Лину. На бесстрастном лице ничего нельзя было разобрать, какое-то время она молча смотрела на Ланта. После чего подошла ближе и отодвинула завесу в сторону.

   С усилием Лант попытался поднять и тут же откинулся назад, на лбу выступил пот.

   - Ты помнишь, что с тобой случилось?- суровый голос меж тем был на удивление мягок.

   Лант моргнул несколько раз, точно пытаясь припомнить. Был лес, были звери....и всё. Последнее, что он запомнил - это свет огня и запах горелой шерсти. А теперь он словно заболел, да так, как никогда ещё в жизни. Все силы уходили только на то, чтобы снова не погрузиться в сон. Дикая усталость сковывала по всё тело, а в голове стучало обухом; так что Лант время от времени замирал, с трудом переключая внимание на Лину.