- А тебя и тащили,- не мешкая, ответил Мэроу,- однако, довольно аккуратно.
- И на том спасибо.
- Всегда пожалуйста.
Когда Лант набрался сил, шаг сменили на бег. Солнечные лучи всё ярче освещали зеленые бескрайние просторы. Порою в вышине появлялись большие серые птицы-одиночки, рассекающие могучими крыльями небо. Они молча приближались к земле, то вновь устремлялись далеко вверх и превращались в мелкие точки. Не попадалось на пути ни одной дороги, ни одного указателя. Ничего не говорило, что если идти на запад, путник достигнет ущелья лесной долины. Ни следов подков, ни остатков ночного кострища.
Сколько часов не минуло, а друзья продолжали бежать на восток, иногда останавливаясь на отдых. Уже и солнце пригревало головы, а какой была земля утром, такой и осталась: всё одна широченная равнина. Только ближе к вечеру травяной ковёр сменился серыми изорванными лоскутами сон-травы, чаще стали попадаться ручьи.
- Я бы сейчас быка съел,- сказал, не останавливаясь Лант. Теперь они шли не спеша, больше рассматривая попадающиеся кусты и редких гостей в этом месте - деревья.
Предвещая вечерние сумерки солнце клонилось к западу.
Мэроу многозначительно поднял бровь. Никаких запасов еды и воды у них не было, денег тоже.
- Как ты думаешь, здесь,- он помолчал, подбирая слова,- вне долины, можно получить еду на честное слово?
- Знать бы...
Мэроу поднял ветку и стал вертеть её в руках.
- Нужно было учиться петь и танцевать. Нашли бы деревню, повеселили народ...- вслух рассуждал Лант.
- Расскажи что-нибудь,- сказал Мэроу.
- Что?
- Что-нибудь,- настаивал Мэроу.
- Терпеть не могу, когда ты так делаешь. Когда тебе говорят "что-нибудь", ничего в голову не приходит.
Ветка в руках Мэроу резко хрустнула и он отбросил её:
- Время скоротаем.
Лант некоторое время шёл молча, собираясь с мыслями. Лицо оставалось непроницаемо, а взгляд тем временем опускался то под ноги, то вновь устремлялся в небо. Наконец он вспомнил напевы Лусы, пока та стирала бельё. Ещё мгновение помедлил, и начал:
Ветра сильные порывы,
Кроны воют в неба шири,
Листья кружат над землёй,
Спит уставший под водой.
Видишь, пламя заполняет,
Всё что утро озарило.
Кружат тени хороводом
Утро земли напоило.
И сидят, молчат угрюмо,
Птицы белые лесные.
Не догонят, не догонят,
Прошлых дней сказанья, были.
И танцуют тени, скачут,
Кругом носит их веленье.
Всё, что есть на свете, значит -
Должно слушать озаренье.
Я скажу тебе о ночи,
Что зовёт в лесную чащу.
Будешь танцем в хороводе,
Нет на свете часа слаще.
Будешь с духами у края,
Над обрывом, над камнями,
Песни петь и не спускаться,
Твоя суть вовек живая.
Я танцую у обрыва,
Я пою с ветрами песни,
Волки - братья мне лесные,
Птицы - сёстры, с ветром вместе,
Кони скачут за водою,
Ты не спи, иди за мною...
Пусть стократно твои крики,
Понесутся над лесами.
Солнца ясного нам блики...
- Ты ещё что-нибудь помнишь?- После спросил Мэроу.
- Да так,- Лант переступил через еле заметные в сгущающихся сумерках острые камни.- Давай ты.
- Я помню только обрывок из книги.
- Сойдёт. Только чтобы там не было пиров.- В животе отчаянно бурчало.
- Не будет,- пообещал Мэроу и заговорил тихо, почти шепча, с губ слетало слово за словом:
"Что, друг, сидишь в долине мрачной?
Каков удел ты приобрёл,
Избрав свой путь на вид невзрачный?
Коль в тени я тебя нашёл,
Ты можешь в тень вернуться, к счастью,
Свободен путь и нет оков.
Твой свет померк и взор напрасно
Блуждает в крае вечных снов.
Зовёт тебя одно ненастье".
"Но ты же дух, не ты ль ненастье,
Что в пропасть древнюю зовёт
И разум гонит своей сластью?
Я вижу, свет ко мне идёт,
Он чист, прекрасен и незыблем,
И он меня навек спасёт".
"Что свет, что мрак, тебе не ведом,
Страданьем полон твой удел,
Не о тебе сей свет скорбел.
Я был как ты, я знал при жизни,
Что знать сознанью не дано.
За что лишили меня мысли,
Что жить на свете суждено.
Мы слышим то, что слышит ветер.
На что нам крылья за спиной?"
"Не вижу крыльев, я приметил,
Ты хочешь солнца надо мной.
Каков твой вымысел коварный?"
"Полётов силу ты забыл.
Ты выбрал путь себе печальный,
Хоть истину тебе открыл...
Мэроу перестал напевать, когда увидел впереди огни большой деревни - чуть ли не в три раза больше, чем деревни в их долине. Стоять долго на месте было нельзя и потому Лант уверенно зашагал в сторону поселения.
Крыши домов чернели на фоне уже ставшего тёмным неба. На главной улице все постройки были одноэтажными и менее крепкими, чем дома по краю поселения. Встречались и высокие заборы, огораживающие дворы от посторонних глаз. Огонь горел на вставленных в землю палках, оканчивающихся металлической подставой.
На вновь прибывших никто не обращал внимания, тем временем как те невольно заглядывали в каждое лицо. Люди здесь были такие же, как и в долине, правда, далеко не все носили бороды. Простая добротная одежда, пристроенные к поясу ножи и кинжалы, небольшие дорожные сумки, отчего сразу стало ясно - место это ничуть не позаброшено в мире.
Лант высматривал харчевню или постоялый двор. То и дело он вертел головой, вслушиваясь в обрывки фраз.
- А я ему, значит, и говорю, найдёшь, да догонишь, да стрелу выпустишь, шкуру мне принесёшь - тогда, значит, договор выполнен и резьбу так отдам. А если не добудешь - так ты мне шкуры-то все свои в дом и снесёшь...
- Она, смотри, что учудила...
Это две женщины прошли мимо, неся в руках большие корзины с важными гусынями.
- Твари!
Мэроу увидел валяющегося в канаве дико вращающего глазами пьяницу. Тряпки, некогда служившие одеждой, еле прикрывали упитанное тело. А от самого мужчины несло так, точно он о воде и не слышал.
- Последнее забрали, всё под чистую проиграл... Жена выгнала, паскуда, я её...
Лант кивнул в сторону открытой двери, из которой отчётливо слышался гул голосов, и Мэроу последовал за ним. Они миновали короткую, хорошо освещенную улицу и зашли в трактир.
Внутри было людно. Кто сидел у стойки, попивая пенное пиво, кто теснился за грязными столиками, а кто уже валялся под столами, копчиком кверху. Отблески огня скользили по стенам, в то время как за окном воцарилась кромешная темень. Мэроу осторожно переступил через одного пьяного, одновременно отыскивая свободный столик. В воздухе пахло жареной курицей и картошкой.
И вновь, вошедшие остались без внимания.
- И кого из них мы съедим?- ненавязчиво поинтересовался Мэроу, указывая на валяющихся под столами упившихся посетителей трактира, некоторые из которых, ничуть не стесняясь, издавали здоровый богатырский храп.
Лант предпочёл промолчать, в то время как проходившая мимо рыжая женщина, слышавшая последнюю реплику, широко улыбнулась.
