Я поднял трубку.

— Майк...

Это была Велда.

— Что такое, душечка?

— Можешь встретиться со мной на пару минут?

Мои пальцы невольно сжали трубку. Пара минут — простой код. Это значило — беда, будь осторожен на случай, если кто-нибудь подслушивает.

Я ответил весело:

— Хорошо, кисанька. Ты где?

— Тут, рядом с 8-й авеню, около сада Лью, в «Зеленом баре».

— Знаю, будь на месте.

— И, Майк, приходи один.

— Да. Как обычно.

Я по пути зашел к Нату Дратмену и взял 32-й, автоматический, который он держал в столе. Потом на такси отправился к бару.

На улице слегка моросило, и огни реклам отражались на влажной мостовой. Это был один из тех вечеров, что предвещали кровь ночью.

Внутри бара пара пьяниц несла какую-то похабщину, пока телевизор на стене орал не переставая.

Маленький темный коридорчик вел в задние комнаты. Когда я решил туда войти, чей-то голос из-за спины посоветовал мне: 

— Идите осторожнее, мистер.

Руки у него были в карманах, и он в любую минуту мог их вынуть, с оружием или без. Я пошел за ним. Мы дошли до арки, где другой парень с отсутствующим видом изрек:

— У него с собой игрушки. Ты его пощупал?

— Щупай сам.

Он знал, где искать, и мой 45-й оказался у него в кармане.

— Теперь в машину.

Они привезли меня куда-то на Лонг-Айленд, где дома собирались сносить, чтобы построить фабрику.

Машина остановилась, и они довели меня до дверей какого-то невзрачного строения, ни на минуту не спуская с меня глаз.

Велда сидела в кресле, в конце стола. Они уселись за стол. Простая шахтерская лампа погружала все в полумрак, тени бегали и переплетались на лицах, придавая им оттенок чего-то потустороннего, нереального.

Я посмотрел через их головы на Велду.

— Как ты, котенок?

Она кивнула.

Самый огромный буркнул:

— Ты Майк Хаммер?

Я в свою очередь пошел напролом,

— А ты Дел Пеннер?

Он стал серьезным.

— Он чист?

Оба у двери кивнули. Один достал мой 45-й.

— Ты слишком просто попался, Хаммер.

— Кто ж мог ожидать?

— В твоем деле нужно всегда ожидать.

— Я помню про это. В чем дело, Пеннер?

— Ты послал ее разузнать про меня. Зачем?

— Потому что кто-то наступает мне на пятки, парень. Детская Ручка отдал концы, а ты, я слыхал, на его месте. Мне не нравится, когда меня толкают. Что скажешь, Дел? ,

— Тебя не только толкают. Тебя убьют, Хаммер. Говорят, что ты получил какое-то удостоверение и что если тебя пришить — поднимется большой шум. Не то чтобы нельзя было тебя пришить, но кому нужен большой шум? Ну ладно, зачем ты явился к нам?

— Значит, ты занял его место?

— Да. Дальше,

— Кто такой Дикерсон?

Все они переглянулись, прежде чем Дел решился ответить.

Он наконец нашел слова.

— Ты действительно кое-что услышал. Только никто не знает, кто он такой.

— Кто-то знает.

— Может, и так. Но не ты и не мы. Что еще?

— Ты эту комедию сам затеял?

— За это можешь ручаться. Когда девочка начала тут пищать, я решил узнать причину ее писка. Я знаю все; и о комнате, и о Левите, и о Каниа — крутился тут с пулей в кишках. Она сказала, что ты приказал ей найти меня. Насчет тебя у меня- пока нет указаний. Но, как я уже сказал, когда кто-то шумит по моему адресу, я хочу узнать, почему это происходит.

—- Потому что в этом городе ты еще никого не убил и пока воздерживаешься от маленьких развлечений.

— Все ясно, Хаммер. Я прекращаю это дело, пока оно не началось.

— Значит, это было предупреждение?

— Что-то в этом роде.

— Или, может, ты сделал кому-то любезность?

— А что ты имеешь в виду?

— Ну, как Ручка, который кому-то делал одолжение и сошел со своего пьедестала, чтобы умереть.

Тишина была гнетущей.

Дел Пеннер просто уставился на меня, не до конца поняв, что я имею в виду.

— Предупреждаю, Хаммер, не поднимай возни вокруг меня. Я думаю, что тебе платят пятнадцать тысяч долларов в месяц. Из десяти процентов, скажем, тысяча пятьсот долларов,— вы с девочкой покойники, и я чистенький. Ясно?

Я положил обе руки на стол и наклонился к нему.

— А сколько стоишь ты, Дел?

Он уставился на меня. Потом его глаза вдруг стали очень светлыми.

— Пойдем, Велда. Ребята отвезут нас домой.

Они довезли нас до Манхеттена, и тонкий буркнул:

— Вытряхивайтесь.

— Давай оружие назад.

  — Это слишком хорошая штука для такого старого дурака. Я оставлю его как сувенир.

Я приставил 32-й к его шее, а Велда перекатилась на сиденье и нацелилась на второго.

Он очень просто достал 45-й. Облизав губы, хотел что-то сказать.

Парень впереди меня произнес:

— Слушай, старина...

— Я так просто не попадаюсь, передай своим.

Машина отъехала, и я обернулся к Велде.

— Ты что, случайно?!..

— Просто за семь лет... Я хотела проверить... Ты в форме или...

— Не знаю, что сделать сначала: поцеловать тебя или отшлепать.

— Лучше поцелуй.

— И не проси, скверная девчонка.

— Тогда отшлепай, если это единственный путь к твоему сердцу.

Ресторан «Голубой кролик» был далеко за городом и стоял на самом берегу, так что, казалось, мог свалиться в реку. С первого взгляда он не внушал доверия, но обслуживали там превосходно.

Цинтия и Адамс помахали мне и Велде, и мы подошли и уселись за их столик.

Прежде чем мы открыли рот, Адамс заказал нам по бифштексу и стакану красного, а потом буркнул:

— Ужинать или за новостями?

— И за тем, и за другим.

— Понимаешь, я тут устроил целые раскопки. И всплыли кое-какие пикантные штучки. Когда это может пойти в печать?

— Когда я все это разберу.

Дисоку не сиделось.

— Ну и ну, Майк! На ней больше грязи, чем на одежде угольщика. Это просто шлюха. А знаешь, кто нам все это выдал?

— Цинтия?

— Заткнись. Мы нашли девушек, которые с ней работали, но они уже ни на что не годятся, кроме дома для престарелых. Она, конечно, участвовала в шоу, но не это было для нее источником хлеба насущного. Салли была высокооплачиваемой шлюхой. Она крутилась с сильными мира сего, потом влюбилась и снюхалась с фарцовщиками.

Велда смотрела на меня потрясенная.

— Если она была в воровской шайке, то как сумела выйти замуж за Торренса, который так респектабелен? Это неправдоподобно.

— Нет, правда. Он попался в ее сети, когда еще был ассистентом. Тогда она была куколкой, а ты знаешь, что делают куколки с нашим братом. Они стали... хм, друзьями. Потом он женился на ней. Я тебе могу назвать несколько пар в политических кругах, чьи жены взяты прямехонько из дома свиданий. Это не такая уж необычная штука.

Он отложил вилку и отхлебнул вина.

— А дальше что? Шантаж?

— Не знаю,— признался я.

— Ну, а скажи, чего ты еще хочешь?

— Торренс теперь большая шишка, верно? И он сказал, что на него были покушения ребят, которых он в свое время помог упрятать.

— Ну, у всех политиков и юристов бывает такое.

— И все, конечно, не устраивали из этого такого скандала.

— Ну и что?

— Я хочу проверить все дела, которые он вел в суде, и тех ребят тоже. У тебя, должно быть, остался материал?

— Тогда закончим вечер в моей конторе. Вперед!

Его досье на Торренса было очень обширным и состояло из множества газетных вырезок.

Спустя некоторое время мы все привели в систему. Дисок нашел четыре дела по обвинению в покушении на жизнь Торренса, Цинтия шесть, Велда и я — по три.

Мы отложили все до утра. Правда, Дисок хотел продолжить, но Цинтия шлепнула его по лбу.

Мы с Велдой приехали в отель и разошлись по комнатам. Я поцеловал ее и закрыл за ней дверь. Ей это не слишком понравилось. Но мне нужно было работать. Я побрился, принял душ и, сев на кровать, начал рассматривать вырезки. Одну за другой я швырял их на пол, пока в руках у меня не осталось четыре. Все остальные, которые покушались на жизнь Торренса, были мертвы или снова в тюрьме.