— Всё равно, именно такие планеты мне и нужны.

И сэр Арнольдо Барнольдо приказал безумной Частице квази-звезды вести его к тем несговорчивым мирам.

— Ну, что ж, я подчиняюсь и тогда, когда вижу, что это нехорошо, — ответила безумная Частица квази-звезды и помчалась дальше.

Прошло совсем немного времени, когда безумная Частица квази-звезды достигла другой планеты. Но на самом океанском острове обстановка становилась всё более напряжённой и тяжёлой. Сэр Арнольдо Барнольдо еле держался на ногах. Он решил сделать полное переливание крови, для того чтобы обрести силы и омолодиться. Врачи ещё не извлекли последние запасы крови из стального холодильника, как над их головами прогремел приказ:

— Остановитесь! Это запрещено!

Это был патруль Хранителей вселенной.

— Не вмешивайтесь в мою жизнь, — устало, едва слышно прошептал сэр Арнольдо Барнольдо. — За кровь я заплатил своими деньгами.

— Это верно, согласны, — отозвался один из Хранителей, — но она гораздо нужнее детям. Ты разве не видишь, что многие из них недоедают? Они слабеют с каждым уходящим днём. Так что даже самое что ни на есть твоё, если оно более необходимо другим, не принадлежит тебе. Совершенное во имя добра не расценивается как вмешательство. Если где-то совершается преступление, то невмешательство в этом случае есть ещё большее преступление.

— Дикие порядки, дикие обычаи, — сокрушённый, сэр Арнольдо Барнольдо вынужден был подчиниться: Хранители вселенной не шутя направили на него своё оружие. Они раздали кровь детям и удалились.

Сэр Арнольдо Барнольдо крикнул безумной Частице квази-звезды:

— Лети быстрее!

— Я полечу, но за последствия не отвечаю, — ответила она и продолжала: — Учти, что между двумя населёнными поясами лежит зона мёртвого воздуха.

— Выполняй! — приказал ей сэр Арнольдо Барнольдо.

И вот воздух словно бы затвердел. Все ловили его открытыми ртами, но не могли насытиться. Наступил момент, когда они едва-едва дышали, жизнь их висела на волоске.

И сэр Арнольдо Барнольдо скоро пришёл к выводу: если они не остановятся в ближайшее время, то все погибнут. Измученный хозяин острова теперь готов был подчиниться любым требованиям, лишь бы какая-нибудь планета согласилась принять его.

Вскоре безумная Частица квази-звезды закружилась около последней планеты живого пояса вселенной — Травинки — самой несговорчивой планеты, как осведомила их Частица. У сэра Арнольдо Барнольдо не было выбора. Если они примут его там, пусть берут из его владений что хотят. Только бы оставили в живых! Ничего ему теперь не жалко.

Жители планеты Травинка и впрямь скоро доказали, что они несговорчивы. Они не верили никаким декларациям. Для них имело значение дело, а не слово. Результат, а не намерения. Они хотели всё проверить, всё прощупать, всё взвесить, для того чтобы соизмерить, оценить, принесёт ли им это выгоду, выиграют ли они от очередной сделки.

— Умоляю — примите нас побыстрее! — отчаянно взывал к ним сэр Арнольдо Барнольдо.

— Мы верим, что ты отдашь нам свои богатства, но мы опасаемся, что ты можешь нас заразить.

— Не заражу я вас ничем, — я совершенно здоров.

— Здоров. Издеваешься над нами, что ли? — сердито воскликнули жители несговорчивой планеты Травинка.

Они стали обвинять его в том, что за те годы, когда он был правителем…

— Да, был! — не дал им докончить сэр Арнольдо Барнольдо.

— Ну, это, скажем, если и не очень хорошо, то и не так уж плохо. Но есть кое-что другое…

— Говорите быстрее! — взмолился злополучный хозяин острова.

— Мы затем и пришли, — сердито ответили ему жители Травинки.

— На шестой день шестого месяца вашего управления вы отправились в кругосветное турне. Мы считаем, что и это не так уж плохо. Но вот за другое, при всей нашей снисходительности, мы оправдать вас не можем. Когда вы вернулись из кругосветного путешествия, вас встретили 999 999 человек, а не один миллион, как вы приказали. Вы уволили своего первого помощника, а позднее его судили. Он пробыл в тюрьме три месяца, и штраф, который вы на него наложили, оказался столь велик, что он продал дом свой, для того чтобы уплатить его. Вы были несправедливы.

— Это вы о штрафе-то?

— Если бы вы считали и его, встречающих было бы точно миллион.

— Но он не выполнил моего приказа.

— Это не всё. Ваши судьи не судили, а исполняли ваши указания. За это вы их и наградили.

— Давайте покончим с этим допросом, — взмолился Арнольдо Барнольдо.

— Нет!

— Воздух кончается, мы едва дышим… Нельзя терять время на разговоры о давно минувших событиях.

— Мы не скрываем, что любим копаться в мелочах. Мы придирчивы. А помните ли вы одного юношу?

— Я знаком со многими юношами. В последнее время моими друзьями были только юноши. Мне сказали, что таким образом я омолаживаюсь.

— Нет, мы спрашиваем вас о том юноше, который подверг себя самосожжению.

— Да, был один такой…

Такой поворот дела сэру Арнольдо Барнольдо совсем не понравился.

— Он единственный из приближённых назвал ваше правление диктатурой посредственности. Но все остальные присутствующие, ради того чтобы угодить вам, заглушили его голос хором похвал. А он не знал иного способа протеста.

— Но он сам поджёг себя.

— Вы создали условия для этого.

— Я человек, мог и ошибиться.

— Но это ещё не всё.

— Скорее, силы мои на исходе. Я согласен со всем, только примите меня. Я погибаю…

— Если вы правы, возражайте! Согласно нашим законам одобрение несправедливости есть преступление.

— Говорите.

— Однажды приятель пригласил вас на свой день рождения. Вы пошли. И это правильно. Но вместо того, чтобы говорить о нём, все беспрерывно говорили о вас. А вы в это время сидели и сравнивали, кто больше других произнесёт похвал в ваш адрес. Мы не желаем принимать вас!

Действительно, жители планеты Травинка оказались слишком придирчивыми.

— Наша цивилизация, — объяснили они, — очень молодая, хрупкая, она ещё не может устоять перед болезнями, которыми переполнен океанский остров.

И они порекомендовали сэру Арнольдо Барнольдо возвратиться к центру живого пояса вселенной. Там цивилизации старые, развитые, они более стойки ко всякого рода заразе, и примут его безо всяких условий. Сказали так представители Травинки и приготовились уходить.

Тогда по щекам одного бледного, исхудавшего ребёнка покатились чистые, как жемчуг, горькие слёзы.

— Не плачь! — рассердился на него сэр Арнольдо Барнольдо. — Слёзы — это признак слабости.

Как только посланники с Травинки увидали эти слёзы — произошло чудо.

— Слёзы — это самое сильное, что у вас есть! — заключили они и стали думать, что им делать с океанским островом. Все были единодушны в том, что сэр Арнольдо Барнольдо и его приближённые совершили много зла. Но какими бы ни были люди, населявшие океанский остров, они умеют плакать, умеют переживать, — значит с ними можно будет столковаться.

И решили они принять их.

Был отдан приказ, чтобы все населяющие океанский остров встали позади плакавшего ребёнка. Его слёзы спасли их, и он поведёт людей в новый их дом.

Долго решали посланники, что же им сделать с Арнольдо Барнольдо. Он-то для чего им нужен? Не лучше ли просто оставить его, пусть летит себе один в мёртвом межзвёздном пространстве, высыхает, как лист на зрелой кукурузе, и носится в бесконечности пространства вселенной никому ненужной, нежеланной песчинкой. Но не будут ли они потом обвинять себя в жестокости?

Да, они примут и его тоже. Но так просто, без всяких условий? Ни в коем случае. Он не заслуживает снисхождения. Тогда при каких условиях? При одном: сначала они убедятся в том, что он может сожалеть, о чём-нибудь.