Прием по случаю нашего бракосочетания был похож на сказку, и я, как Золушка, скользила в объятиях своего принца по бальному залу, восстановленному во всем своем прежнем блеске. Ну, почти в прежнем. Все светильники, включая и люстру в бальном зале, были теперь электрическими, а не газовыми. Но все равно Стюарт-хауз был самым романтическим местом, какое я могла представить, и теперь он был нашим.

Натаниэль закружил меня в первом танце — это был вальс, — вызвав удивленные восклицания присутствовавших, большинство из которых, наверное, видели, как танцуют вальс, только на экране телевизоров. Его дыхание защекотало мне щеку, когда он прошептал:

— Ну, как ты себя чувствуешь в роли хозяйки замка?

— Великолепно, — ответила я, теснее прижимаясь к нему. — Я рада, что Виктория оставила дом тебе.

— Нам, — поправил он, — и нашим детям, когда они появятся.

— Как, ты считаешь, Вики отнесется к перспективе заиметь племянника или племянницу? — спросила я, согретая мыслью о детях.

Он выгнул бровь с многозначительным видом.

— Думаю, у нее мысль о будущих родственниках не вызовет того воодушевления, какое вызывает у меня мысль о том, что надо поскорее приступить к их созданию.

После танцев к нам подошла Виктория с огромной коробкой, перевязанной серебристой лентой. В крышке коробки были проделаны небольшие отверстия.

— Я подумала, может вам захочется сейчас открыть этот свадебный подарок. — Ее глаза озорно блеснули.

Натаниэль взял у Вики тяжелую коробку и держал ее, пока я развязывала ленту и снимала крышку.

— Щенки! — воскликнула я, вынимая из коробки сморщенного щенка шарпея, которому по виду было не больше шести недель. Вики ухмыльнулась.

— Я знала, что они вам понравятся. Бабуля заставила меня пообещать, что я отдам вам весь приплод.

— Весь приплод! — Натаниэль поднял брови, представив, без сомнения, какой хаос учинит в доме целое семейство маленьких Аполлонов.

— Ба разводит их, ты знал об этом, Нэт?

— Нет, но меня это нисколько не удивляет. — Натаниэль добродушно усмехнулся, делая безуспешную попытку засадить обратно в коробку двух вылезших из нее щенков. Один щенок потрусил по комнате и тут же попал под ноги официанту, отчего тот выронил поднос с закусками. Второй направился к стоявшему в углу горшку с пальмой. Вики и Натаниэль бросились ловить динамичную пару, а я подумала, что надо будет обязательно заглянуть в справочник по истории этой породы и выяснить, когда в США появился первый шарпей. У меня было сильное подозрение, что там будет указана значительно более ранняя, чем в прежних справочниках, дата.

Краем глаза я заметила отца с матерью, стоявших у стены рядом с дверью. Гордо улыбаясь, они встречали новых гостей. Если их еще и интересовало, где же я пропадала целые сутки после землетрясения, у меня они об этом больше не спрашивали. В ответ на все их вопросы я сказала, что застряла в таком месте, откуда было невозможно добраться до дома, но в детали вдаваться не стала, заявив, что они мне все равно не поверят.

— По-моему, твоя мать хорошеет, находясь в центре внимания, — снова подошедший ко мне Натаниэль кивнул в сторону матери, которая выглядела моложе, чем я ее помнила. Я еще не сказала, что после землетрясения 1906 года Джессика предъявила права на наследство умершего отца Натаниэля — с которым она официально не была разведена — и, получив его, основала театр «Джеймс». В настоящее время мой отец был руководителем этого театра и ставил пьесы, в которых мама, часто получала главные роли. Он, правда, был немного невоздержан на выпивку, но невелика беда. Не могла же я устроить все без исключения за время своего недолгого пребывания в прошлом.

— Мама всегда хотела, чтобы я была актрисой, — призналась я.

— Как интересно. Почему же ты оставила сцену?

— Потому что я никудышная актриса. По загорелому лицу Натаниэля расползлась улыбка.

— Да, твое выступление в роли цыганки-гадалки оставляло желать лучшего. Я округлила глаза.

— Не напоминай мне об этом. Я согласна, на звезду я не тяну.

— Но зато ты вроде бы считаешься восходящей звездой на историческом факультете сан-францисского университета.

Я ухмыльнулась, вспомнив хвалебные отзывы на свою диссертацию.

— Верно, — согласилась я, — а все благодаря неизвестным ранее подлинным снимкам, запечатлевшим землетрясение 1906 года, которые я раскопала в ходе своей исследовательской работы.

— А ты забыла о весьма загадочном персонаже, упоминаемом в книгах по истории, — сказал он, чувственно прикасаясь губами к моему лбу. — Рыжеволосой красавице, которую последний раз видели, когда хозяин Стюарт-хауза нес ее на руках в дом незадолго до своего исчезновения. Ходили слухи, что после землетрясения она сбежала с хозяином дома.

— Думаю, — в моем голосе появилась легкая хрипотца, — что она не прочь сбежать с хозяином дома прямо сейчас.

Позже, когда гости разошлись, а Вики уехала на уик-энд к моим родителям, мы с Натани-элем, держась за руки, направились в спальню.

— Все было так здорово сегодня, — сказал Натаниэль, перебирая мои волосы, когда мы остановились на площадке второго этажа у двери в комнату Виктории, и задумчиво добавил: — Если бы Виктория могла это видеть.

Открыв дверь, я заглянула внутрь и почувствовала, как по спине поползли мурашки.

— Она была здесь, — прошептала я, показывая на сиденье у окна, выходящего в сад. На нем лежала забытая кукла в красном платье.

У Натаниэля отвисла челюсть.

— Этот гул некоторое время назад… но это значит, что она может быть еще здесь, прячется, напуганная, на чердаке. Неужели ты не понимаешь? — Он устремился мимо меня вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Я догнала его и схватила за руку.

— Натаниэль, подожди.

— Подождать? Но времени почти не осталось. — Он бросился к двери на чердак.

Я забежала вперед и заслонила собой дверь.

— Подумай о том, что ты собираешься сделать. Если сейчас ты помешаешь ей вернуться в свое время, ты изменишь всю ее жизнь. Она не выйдет замуж за Антонио, человека, которого она любила, не узнает своей настоящей матери. Она вырастет в чужом для нее мире, а это тяжело даже для взрослого, не говоря уж о ребенке. И если уж речь зашла о детях, ее дети и внуки не появятся на свет.

Натаниэль вдруг замер.

— И правнуки тоже, — проговорил он, осознав смысл моих слов. — Вики.

— Вики не будет, — тихо сказала я. — Ничего этого не будет. Твой дом, твоя компания — все это существует лишь благодаря Виктории.

— Она прожила хорошую жизнь. — На его лице отразилась борьба чувств. — Счастливую жизнь. Имею ли я право менять ее?

— Я не знаю, — призналась я. Сама я вмешалась в ход событий, изменив будущее, и потому не чувствовала себя вправе давать ему иной совет. — Я не могу ответить на этот вопрос. Только ты можешь.

И, словно по подсказке, земля снова содрогнулась, Натаниэль и я обменялись взглядами. Я отошла от двери, освобождая ему проход.

— Ты можешь вернуться назад вместе с ней, — выдавила я, чувствуя, что сердце у меня разрывается от одной мысли об этом. — Я пойму, если ты так сделаешь. — Я затаила дыхание.

Он стоял неподвижно, словно превратился в камень, с искаженным мукой лицом, пока земля гудела и содрогалась.

— Она ушла, — проговорил он, когда все успокоилось. — Мой дом теперь здесь, с тобой.

Вздохнув с облегчением, я бросилась в его объятия.

— Вот и конец всей истории, — пробормотал Натаниэль.

Я обняла его за шею и улыбнулась.

— Да, все вернулось на свои места. Он поднял меня и положил на широкую кровать в комнате, где началось мое приключение.

— Сегодня ночью, — прошептал он, щекоча мне губами шею, — я намерен наслаждаться каждой минутой. — Его губы нашли мои и впились в них жарким поцелуем, который, казалось, выжег на мне его клеймо, а руки умело и неспешно стали расстегивать молнию на моем платье.

— Все время — твое, — ответила я. Платье упало к моим ногам, и руки Натаниэля стали ласкать мою обнаженную спину. В конце концов, подумала я, чувствуя, как наслаждение обволакивает меня, словно теплый мед, у нас впереди целая жизнь.