Пошатываясь, они доковыляли до дома. Очаг ещё горел. Языки пламени испуганно уворачивались от порывов сквозняка, врывавшихся через пролом в стене. Ветер взбивал и гонял по комнате огненные блёстки.

Первым делом надо было осмотреть раны.

Гембре и на этот раз повезло. От её одежды остались едва ли не клочки, но серьёзных ран, кроме ушибов и царапин, не было, если не считать огромной шишки на голове, оставшийся от полёта через комнату. У Сфагама дела обстояли серьёзнее. У него было сломано ребро и сильно разодран бок. На плече и на руках сильно кровоточили глубокие рваные раны. Вероятно, были повреждены мышцы. Ещё одна глубокая колотая рана была на спине у левой лопатки. Множество мелких царапин, вывихнутые суставы и растянутые сухожилия — не в счёт. Они вправили вывихи, перевязали бок широким жгутом. В дело пошли эликсир и травы.

— Теперь я должен совершить медитацию. — сказал Сфагам. Надо немного восстановить силы, иначе я могу не дойти. Постарайся отдохнуть за это время. После этого сразу уйдём.

— Мне тоже здесь не очень нравится. Но может быть дождёмся утра?

— Нельзя. Скоро прилетят его приятели, чтобы забрать его дух и поделить его силу. Я бы никому не посоветовал бы при этом присутствовать. Они сделают такую силовую воронку, что любой смертный, оказавшись рядом, превратится в кучку мусора, а дух его пойдёт им в пищу. В распыл, понимаешь?

Подруга растеряно кивнула.

— Так что, делать нам здесь больше нечего — хочешь-не хочешь, придётся уходить. — Сфагам принял неподвижную позу и, соединив пальцы, закрыл глаза.

Гембра пребывала в странном состоянии. Смертельная усталость перемешивалась с лихорадочным возбуждением. Она подошла к подвалу, машинально подёргала дверь — заперто. Девушка вышла наружу. Её непреодолимо тянуло к тому самому дереву. Это было не просто любопытство и даже не желание преодолеть страх. Что-то внутри требовало удостовериться в подлинности всего произошедшего.

Поверженный враг лежал в той же позе. Из страшной раны на шее сочилась вязкая тёмно-жёлтая жидкость. Гембра долго не могла отвести взгляд. Всё произошедшее казалось одновременно и совершенно противоестественным и, в то же время ужасающе реальным. Глядя на распростёртое тело, она словно стояла у порога разгадки. Казалось, что-то должно открыться или произойти и всё сразу станет понятным. Наконец она повернулась и сделала пару шагов назад к дому.

— А-кх-х-х-х — послышалось сзади.

Девушка резко обернулась. Человек в коричневой шляпе стал медленно подниматься с земли. Он поднимался не по-человечески, а как шест — совершенно прямо. Парализующий страх приковал Гембру к месту, не позволяя пошевелить ни рукой, ни ногой. Потянулся хриплый, тяжёлый вздох и лица поравнялись. Красные глаза бессмысленно смотрели перед собой.

— К-х-х-х-фа. Бесцветные губы что-то пробормотали. Сквозь ледяной ужас в парализованном сознании Гембры проступило даже что-то вроде безразличия и покорности судьбе. Она не могла не только сопротивляться, но и с трудом стояла на ногах.

— Кх-х-х-а… О-о-о… Рука с длинными жёлтыми ногтями потянулась было к шее, но застыла на полпути. Рот приоткрылся и неистребимый оборотень рухнул на спину на этот раз окончательно, как почему-то сразу поняла Гембра. Она ещё долго смотрела на неподвижное тело, боясь поверить своим ощущениям. Из раны на шее заструилась тонкая струйка дыма. Девушка, шатаясь, направилась к дому. Сделав несколько шагов, она вдруг громко вскрикнула. Что-то мокрое и холодное скользнуло по голой ступне и отскочило в сторону. Ноги подкосились и она едва не упала «Вот так и лягушка может убить.» — пронеслось в голове.

Сфагам ещё не вышел из медитации. Гембра присела рядом, не в силах пошевелиться. Глаза сами закрылись. Вскоре её разбудил голос друга.

— Проснись, надо уходить. Доберёмся до деревни — там отдохнём.

— Там этот… Теперь вроде всё. Дымок из него пошёл. Слабенький такой…

— Это значит, что они скоро начнут собираться. Ты ничего не забыла?

Сфагам выхватил из очага несколько недогоревших поленьев и разбросал их по комнате.

— Пошли.

— Может прихватим? Интересно всё-таки. — Гембра осторожно вертела в руках страшную колдовскую книгу.

— Интересно будет, когда кто-нибудь из них к тебе за ней заявится. Они свои книжки не разбрасывают.

— Чего-о!? — девушка отшвырнула книгу, как ядовитую змею.

— К тому же хранить такие книги считается преступлением. Их положено сдавать и сжигать, что мы и сделаем.

Книга полетела в очаг.

Идти было мучительно тяжело. Зарево горящего дома, хотя и светило сзади, но всё же помогало находить тропинку. Багровые сполохи раскрасили ночные болота диковинными красками. Путники потеряли ощущение времени. Проклятая ночь, казалось, никогда не кончится. Они всё шли и шли, время от времени оглядываясь на горящий дом.

— А знаешь, Гембра, кого здесь сейчас не хватает?

— Ну?

— Разбойников.

— Под предводительством Охотника.

— Ну, а в такой компании не стыдно показаться и на собрании лактунбов.

Гембра нервно расхохоталась. Сфагам тоже было засмеялся, но закашлялся от боли.

— Ребро, — сказал он, — Всё-таки здорово он меня зацепил… У наших наставников давних времён была поговорка — когда рядом творилось что-то ужасное, отрицающее привычный разумный порядок, они называли это «свадьбой лактунбов». Теперь эту поговорку почти забыли… Видишь вон там такие серебристые разводы?

— Где?

— Возле дома. Видишь, кружатся.

— Это дым, вроде.

— Смотри лучше. Рядом с деревом и выше.

— А, вижу…

— Это они.

— А они за нами не погонятся?

— Нет. Они заберут его дух и улетят. И в этих местах никогда больше не появятся. Это их правило. Ты чувствуешь, как будто на голову давит.

— Ага, есть.

— Это от их воронки. Мы ещё вовремя ушли. Но лучше здесь не стоять. Помнишь сухое дерево, где тропинка пошире идёт? Там отдохнём немножко.

Наступившее, в конце концов, утро застало Сфагама и Гембру ещё в пути. Стоял уже ясный день, а деревня лишь только показалась из-за низкого холма. Но уже и это вселяло радость. Дома становились ближе. Видна была и группа крестьян, неподвижно стоящих и смотрящих в их сторону. Наконец, путники вошли в деревню. Взгляды крестьян выражали немое удивление и страх.

— Можете занимать дома в той деревне, — Сфагам кивнул в сторону болот, — Там теперь не опасно.

Молчание. Круглые неверящие глаза…

Хозяйка вышла на порог с застыла, сжимая в руках полотенце. «Живые.» — только и смогла она вымолвить.

— Приготовь побольше горячей воды и чистые тряпки, — распорядилась Гембра, — Чем скорей, тем лучше.

Уже готово всё! Я ведь вас ещё издали заметила.

— Кажется мы не ошиблись, оставив у неё коней, — заметил Сфагам.

Небольшая комната на втором этаже с широкой низкой лежанкой, столом и парой грубо сколоченных стульев казалась истинным раем. Только пролежав в полубесчувственном состоянии не менее получаса, истерзанные победители оборотней смогли подняться, чтобы поесть и всерьёз заняться ранами. Тепло от разведённого в небольшом очаге огня быстро наполнило комнату. Языки пламени причудливо мерцали, просвечивая сквозь развешанную возле очага одежду, которую хозяйке не без труда удалось отстирать от болотной грязи.

Наступал вечер. Небо в маленьком окошке становилось тёмно-бирюзовым. Сидя возле огня, Гембра с жадностью доедала горячий суп из деревянной миски. Эта была уже третья порция из большого медного котелка, принесённого хозяйкой. Полулёжа на кушетке, Сфагам медленно жевал разрезанное на восемь долей яблоко. Тяжёлый болезненный озноб, который навалился ещё по дороге, наконец прошёл. Эликсир и глубокая медитация оказали своё действие. Боль отступила и кровотечение прекратилось. Пробуждённые потоки внутренних сил были направлены на скорейшее заживление ран. Явственно чувствовалось, как эти силы тёплыми слегка щекочущими волнами окутывают повреждённые участки тела, пронизывая их тончайшими вибрациями. Точно направленный волевой импульс, посылаемый не прямо, а как бы между делом, в обход сознания, мог усиливать или ослаблять эти потоки, делать их то более рассеянными, то более тонкими и собранными в точку. Такой тонкий, остро вибрирующий поток заштопывал рану как игла лекаря. А широкий поток словно мягкой кистью проходясь по больному месту подпитывал силой все окружающие ткани и успокаивая боль, проникал в каждую клеточку. Но это было только началом настоящего внутреннего лечения. Сфагаму предстояло создать в своём воображении живой образ недуга, а ещё лучше нарисовать его. Тогда внутренние силы, которые в этом случае тоже обретали свои видимые образы, могли быть направлены в бой. Борясь с противником, тесня и изгоняя его из тела, внутреннее воинство познавало его природу, выведывало все его тайны, выискивало слабые места. Поистине, правило: «С кем воюешь, у того и учишься.» — относилось ко всему на свете. Эту войну можно было начинать назавтра. Тем более, что образ врага вырисовывался более чем ясно. Сейчас же глубинные силы, волна за волной истекающие из особых незримых точек, лишь только осматривали, или скорее, ощупывали поле предстоящего боя, пробуя силу противника. Работа предстояла немалая — Сфагам не мог себе позволить ходить целый месяц со сломанным ребром. «Надо попытаться научить её этому. Хотя бы немного. При такой весёлой жизни это очень пригодилось бы. Не сейчас, так потом.» — думал Сфагам глядя на обнажённую спину девушки. Струящийся от очага свет очерчивал её фигуру тонким золотистым ореолом. Тусклые блики плясали на затенённой спине в такт движению острых лопаток, показывая с каким проворством Гембра орудует ложкой.