Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Причина страшной катастрофы попрежнему оставалась загадкой для участников экспедиции. Теперь их целью было установить хотя бы размеры бедствия.

Обсудив план действий, они решили продолжать путь на восток, держась линии уже не существующих берегов Африки, прежде омываемых тем самым морем, которое сейчас не имело границ. Плавание не представляло особых трудностей, поэтому следовало воспользоваться хорошей погодой и попутным ветром.

Но на всем своем пути шкуна не нашла даже признаков берега, прежде тянувшегося от мыса Матифу до границы Туниса; не обнаружила ни приморского города Деллиса, выстроенного амфитеатром, и ничего сколько-нибудь похожего на горную цепь Джурджуры, главная вершина которой возвышалась на две тысячи триста метров над уровнем моря; «Добрыня» не встретил на своем пути ни города Бужи, ни крутых склонов Гурайи, ни горы Адрар, ни Джиджели, ни гор Малой Кабилии, ни семиглавого «Тритона» древних с вершиной в тысячу сто метров; пропал старый порт Константины-Колло, равно как и новый порт Филиппвиля-Стора, а также город Бон, расположенный у залива шириной сорок километров. Исчезло все: мыс Гард, мыс Роса, гребни горы Эдуг, песчаные дюны побережья, Мафраг, порт Каль, знаменитый изделиями из кораллов; когда же в воду в сотый раз бросили лот, он опять не принес ни одного из тех изумительных зоофитов, что водятся в Средиземном море.

Тогда граф Тимашев решил идти вдоль параллели, прежде пересекавшей тунисское побережье, до мыса Кап-Блан, то есть до самой северной точки Африки. Здесь узкая полоса моря между африканским материком и Сицилией, вероятно, имела какие-либо особенности, которые могли представить интерес.

Таким образом «Добрыня», держа курс по тридцать седьмой параллели, 7 февраля пересек седьмой градус долготы.

Вот какими доводами руководствовался граф Тимашев, отстаивая целесообразность разведки в восточном направлении, в чем его поддержали капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев.

К тому времени благодаря Франции, хотя долгие годы этот проект отвергали, было, наконец, создано «Сахарское море». Это грандиозное дело рук человеческих, в сущности восстанавливавшее огромный бассейн «Тритона», куда некогда занесло корабль аргонавтов, благоприятно повлияло на местные климатические условия и позволило Франции монополизировать всю торговлю между Суданом и Европой.

Отразилось ли воссоздание древнего моря на новом положении вещей? Именно это и нужно было проверить.

Из залива Габес, на тридцать четвертом градусе широты, воды Средиземного моря вливались до последнего времени через широкий канал в котловину, занимаемую солончаковыми болотами Кебили, Гарсы и другими. Для этого перешеек, находившийся в двадцати шести километрах к северу от Габеса, был перерезан, и воды хлынули в прежнюю бухту Тритона, высохшую под лучами ливийского солнца.

Так вот, не здесь ли разверзлась земная кора, поглотив значительную часть Африки? Не встретит ли «Добрыня», дойдя до тридцать четвертой параллели, триполитанского берега? Не он ли явился тем непреодолимым препятствием, которое помешало катастрофе распространиться дальше?

- Если дойдя до этого пункта, мы увидим, что и на юге морю нет конца и краю, придется искать разгадку у берегов Европы, - весьма справедливо заметил лейтенант Прокофьев.

Не жалея топлива, «Добрыня» на всех парах несся к мысу Кап-Блан, но не обнаружил на своем пути ни мыса Негро, ни мыса Серрат. Дойдя до очаровательного восточного города Бизерты, экспедиция не нашла ни озера, прежде раскинувшегося неподалеку от гавани, ни мечетей, укрывавшихся в тени роскошных пальм. Лот, брошенный в прозрачную морскую воду, показал, что дно здесь такое же плоское и мертвое, как и повсюду в Средиземном море.

Седьмого февраля шкуна обогнула мыс Кап-Блан, точнее говоря, то место, где он находился пять недель тому назад. Киль шкуны рассекал воду, которая предположительно была водой Тунисского залива. Но от чудесного залива не осталось и следа, а с ним исчез и расположенный амфитеатром город, так же как и форт Арсенал, как Ла-Гулетт, как оба пика Бу-Курнейна. Мыс Бон, ближе других мысов африканского побережья расположенный к Сицилии, был погребен в недрах земли вместе с материком.

Когда-то, еще до всех описываемых нами удивительных событий, дно Средиземного моря в этом месте круто шло под уклон, а затем вверх, образуя два ската. Здесь земная кора выгнулась, отчего возник подводный хребет, перегородивший Ливийский пролив. Над гребнем хребта оставалось всего около семнадцати метров воды, зато по обеим сторонам его глубина достигала ста семидесяти метров. Вероятно, в эпоху геологических формаций мыс Бон соединялся с мысом Фуриной на Сицилии, как некогда, наверно, соединялись Гибралтар и Сеута.

Лейтенант Прокофьев в качестве опытного моряка, изучившего все особенности Средиземного моря, не мог не знать и эту его достопримечательность. Сейчас представлялась возможность установить, изменилось ли за последнее время морское дно между Африкой и Сицилией и существует ли еще подводный хребет в Ливийском проливе.

Граф Тимашев, капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев лично наблюдали за промерами глубин.

Матрос, стоявший на ванте фок-мачты, бросил в воду лот.

- Сколько морских саженей? - спросил Прокофьев.

- Пять [19], - ответил матрос.

- А дно?

- Плоское.

Теперь оставалось измерить глубину воды на склонах подводного хребта. «Добрыня» отошел сначала на полмили вправо, затем на полмили влево, и с обеих сторон было измерено дно.

Пять саженей и там и тут! Дно неизменно оказывалось плоским, где бы его ни измеряли. Лот давал всюду одинаковые показания. Подводный хребет между мысами Кап-Блан и Фуриной не существовал больше. Очевидно, катастрофа выровняла рельеф дна всего Средиземного моря. Что до природы дна, то оно и здесь было покрыто металлической пылью неизвестного происхождения: полное отсутствие губок, актиний, морских звезд, медуз, моллюсков и раковин, которыми прежде были усеяны подводные скалы.

Круто повернув, «Добрыня» взял курс на юг и продолжал разведку.

В числе прочих странных явлений, замеченных во время плавания, бросалось в глаза полное отсутствие судов на море. Шкуне не встретился ни один корабль, у которого экипаж мог бы справиться о том, что происходит в Европе. Казалось, «Добрыня» один на всем этом покинутом человечеством водном пространстве, и каждый на борту невольно задавался вопросом, не стала ли шкуна единственной обитаемой точкой земного шара, вторым Ноевым ковчегом, заключавшим в себе все, что осталось после катастрофы, - горсточку последних людей на земле.

Девятого февраля «Добрыня» прошел над тем местом, где некогда находился город Дидоны - древняя Бирса, ныне стертая с лица земли; сейчас, пожалуй, она пострадала больше, чем Карфаген от Сципиона Младшего во время пунической войны и позднее, при римском владычестве, от Гассана Гассанида!

Вечером, на закате солнца, которое попрежнему заходило на востоке, капитан Сервадак стоял в глубокой задумчивости, опершись о перила мостика. Взгляд его рассеянно блуждал то по небу, где сквозь облака уже поблескивали звезды, то по морю, на котором вместе с ветром мало-помалу начинало утихать волнение.

Гектор Сервадак стоял, повернувшись лицом к югу; вдруг до его сознания дошло, что впереди мелькает какой-то свет. Сначала он решил, что ему померещилось, что это обман зрения, затем стал всматриваться более пристально.

И тогда действительно взгляд его различил вдали огонь; капитан Сервадак подозвал матроса, и тот тоже отчетливо увидел свет.

Об этом тут же уведомили графа Тимашева и лейтенанта Прокофьева.

- Уж не земля ли это? - спросил капитан Сервадак.

- Может быть, огни корабля? - предположил граф.

- Об этом мы узнаем не позже чем через час! - воскликнул капитан Сервадак.

- Капитан, мы узнаем об этом не раньше чем завтра, - возразил лейтенант Прокофьев.

- Как, ты не хочешь повернуть на огонь? - не без удивления спросил граф.

51
{"b":"227831","o":1}