То, что Лорк не тянется к нему, Маатан знал доподлинно: видел прекрасно, что тот боится и уважает магию, но не самого учителя. Поздно, поздно юноша пришел к ученичеству, когда все заблуждения и привычки воинов укоренились в его душе. Хотя… ведь если бы его отдали в Круг сразу — он бы никогда не стал учеником Маатана…

Так что приходилось либо смириться с тем, что Лорк никогда не будет принадлежать ему до конца, либо… либо попытаться это как-то исправить.

Велев Лорку собирать вещи, Маатан не одну стрелу Го беседовал с богами. За это время несколько раз приходили посланники от Нотон-куна, но не посмели тревожить жреца, занятого волшбой.

Фигурки из дерева учи кочевали по расчерченному кругу, Маатан плескал на них водой, посыпал порошком, и бормотал негромко — боги услышат и так, а непосвященному незачем знать, о чем говорит лай.

Когда, наконец, Маатан закончил, оказалось, что Лорк давно собрал их немногочисленное имущество, а Го вот-вот направит колесницу в Нижний Мир.

— Отец хочет видеть тебя, — почтительно сообщил ученик. — И еще — мне неведомо, как обращаться с твоим шатром.

— Сними войлок, а остальным я займусь сам. Когда вернусь, — Маатан кивнул Лорку и зашагал к стойбищу.

Нотон-кун ждал его не один — в шатре вождя собрались все предводители племен, поспешивших присоединиться к походу.

— Проходи, жрец, — Нотон-кун опять оставил место на кошме возле себя. — Мы хотим услышать, что сказали тебе боги.

Маатан призвал дарованную ему Силу и закутался в белое сияние, словно в накидку.

— Боги сказали, что Ойчором должен владеть сильнейший. Никогда еще ни один вождь не собирал под свою руку столько воинов. И никогда еще ни одному вождю не помогал лай, ушедший из Круга. Боги на твоей стороне, Нотон-кун.

Когда в шатре остались только сам Нотон-кун и Маатан, Вождь Тьмы племен повернулся к жрецу.

— Есть ли что-то, что боги хотели бы передать только мне? — спросил он, внимательно вглядываясь в лая.

Маатан невозмутимо кивнул. Богам не было никакого дела до Нотон-куна, но морту незачем об этом знать.

— Боги создали человека, дав ему две ноги — для устойчивости. Но не дали бессмертия. Мудрый Вождь Тьмы племен имеет четырех сыновей, и это дает ему и свет, и надежду, и устойчивость, сравнимую разве что с выносливым хабтагаем. Одного сына предусмотрительный вождь посвятил богам, и тем обеспечил себе поддержку Силы лаев. Но остались трое сыновей, каждый по-своему достойный. Грядет великий поход, многие морты отправятся на пир в шатер Моро. Готов ли ты назвать из троих того, кто наиболее достоин взять на себя ответственность за Тьму племен и Золотой город? Подумал ли ты о преемнике?

Нотон-кун прищурился.

— Хочешь ли ты сказать, жрец, что этот поход принесет мне смерть?

— Я не ведаю этого, — спокойно возразил Маатан. — Боги не открыли мне таинство твоей жизни и смерти. Но я знаю, что сейчас у четырех ног есть одна мудрая голова. И знаю, что война соберет богатый урожай с полей жизни. Хозяин Андарро готовит свои владения, и в небесном шатре Моро расстилают праздничные кошмы. Ноги без головы побегут в разные стороны и разрушат сделанное головой. Я служу Силе, а она не терпит бессмысленного применения. Разрушив старое, надо построить новое. Боги ждут от нас именно этого.

— Хорошо, я понял тебя, жрец, — кивнул Нотон-кун. — Можешь идти.

И Маатан, поклонившись как равный равному, вышел.

Вокруг шатров суетились люди, ругались, бряцали оружием, нагружали повозки. Воины готовились к походу. Блеяли напуганные шумом овцы, фыркали хабтагаи. Любопытные дети сновали поблизости, женщины безуспешно пытались их отогнать, чтобы не мешались.

Маатан шел по стойбищу, высоко подняв голову.

Он сделал первый шаг к Лорку — окончательно отвоевал его у Нотон-куна, закрепив среди лаев. Теперь вождь ни за что не назовет младшего сына своим преемником, раз его новое предназначение — обеспечить поддержку Силы. Кого же из остальных Вождь Тьмы племен назначит нести тяготы правления, Маатана, откровенно говоря, интересовало мало — ни один из троих ему не нравился. Глупы и избалованы, весь разум — в кончике ножа, до рукоятки ему еще расти и расти.

Маатан поднял лицо к показавшей свой бледный лик Заришах и снова увидел камень Чин. Теперь он горел гораздо ярче, чем две ночи назад.

Удивительно, как быстро зажегся Чин — раньше он никогда не появлялся всего лишь через шесть Оборотов. Но боги знали, что делали — наверное, после войны мортов с Ойчором лаям понадобятся ученики. Однако Чин впервые горел так ярко и так близко к лику Заришах.

Впрочем, на данный момент Маатана волновали другие заботы — до рождения учеников еще оставалось время, а вот до начала похода — нет. А ему еще надо прочитать заговор над прутьями лайдо и срезать отростки. Неизвестно, примутся ли они еще раз на ином месте, но другого жилья Маатан не знал и не собирался узнавать. Новое лайдо всегда ставилось на основе старого. И это тоже было передачей Силы — через поколения лаев, проведших в своем шатре множество Оборотов и напитавших даже его основу своими мудростью и магией.

12.01.2013

12.

День оказался длинным и муторным. Пока Маатан занимался ворожбой, Лорк увязывал в тюки нехитрое имущество, набивал мешки сыром, вяленым мясом и лепешками, плотно стягивал горловины бурдюков с водой. Потом учитель ушел к Нотон-куну, а Лорку пришлось в одиночку стаскивать с шатра войлок, развязывать туго затянутые кожаные завязки, закатывать плотную ткань в упругие колючие валики…

Когда Го погнал свою колесницу вниз по небесной дороге, пришел Раган. Постоял, хлопая кнутом по сухой траве, пнул ногой один из тюков.

— Отец велел тебе и жрецу ехать в повозке. Я хочу забрать твоего Нура.

— Я поеду на хабтагае, — Лорк поправил упавший на бок бурдюк. — Он все равно тебя не послушается.

— Что, зад не болит? — оскалился Раган. — Или твой муж так заботлив, что после случки вылечил тебя колдовством?

— Нура не отдам, — повторил Лорк, хотя больше всего ему хотелось провалиться сквозь землю в Нижний мир. — Шел бы ты отсюда, Раган. Учитель запретил приходить к лайдо кому-нибудь, кроме гонцов от Нотон-куна. Богам не по нраву, когда нарушают волю их слуг.

Раган был прав — сидеть на хабтагае оказалось неудобно и неприятно. Лорк сжимал зубы, изо всех сил стараясь не ерзать на жесткой спине Нура и хоть как-то перенести тяжесть тела на ноги. Помогало мало. Маатан, бесстрастно молчавший в повозке, ехавшей рядом, на ученика ни разу не взглянул, пристально рассматривая ночное небо.

Лорк не мог взять в толк, зачем нужно так внимательно разглядывать полнеющую Заришах — всем известно, что боги не любят подобного интереса. Но, может быть, жрецам это дозволено?

В поход ушли только воины — стойбище осталось ждать гонцов и готовиться к переезду в Великий город. За себя Нотон-кун оставил Марака, но Лорк знал, что третий сын вождя мортов ничего не решает — всем управляли старейшины. Сам отец ехал впереди войска и намеревался первым ворваться в Ойчор, как и подобает будущему Правителю. Нотон-кун никогда не избегал битв, отвага и доблесть делали его воистину великим. Тем более что Моро до сих пор хранил его от ран и болезней, а это было самым главным подтверждением того, как сильно боги любят Нотон-куна.

Перед Кругом — спустя три полета Заришах — войско остановилось. Окидывая взглядом уставших хабтагаев и спящих в траве воинов, Лорк подумал, что наблюдающим с купола неба богам люди, наверное, напоминают травяных блох, зачем-то собравшихся около блестящего камешка. Должно быть, богам по нраву такая забава — как блохи убивают друг друга на глазах бессмертных.

Испугавшись своих мыслей, Лорк оглянулся на учителя. Тот вылез из повозки и возился с курильницей, встав на колени и изо всей силы раздувая крохотный огонек. Ароматный дым поднимался к темному небу, туманя лик ночной богини.